Одиночки. Найти любовь в сети (СИ) - Крымова Юлия

Бесконечное множество писем, в каждой строчке которых — непроглядная тоска.

«Знаешь, я никак не могу понять, почему всесильная медицина еще не придумала уколов от прошлого? Почему нет вакцины от желания хранить воспоминания о тебе? Почему я так упорно оберегаю наше совместно пережитое? Почему давно погрязла в том времени, где были «мы»? Ведь «нас» давно уже нет? Я добровольно отказалась от своего настоящего и при каждой удобной возможности сбегаю обратно к тебе.

Хоть и знаю, ты не ждёшь. Но я жду постоянно. Постоянно смотрю на часы, чтобы не пропустить момент, когда ты вернёшься. Я верю, что вернёшься и ничто не заставит меня думать иначе.

Это ведь болезнь? Так почему меня не лечат? Я неизлечимо больна? Возможно. Ведь я ощущаю именно так. Ты — моя раковая опухоль. И ты во мне повсюду. Ни одна химиотерапия не вытравит мысли о тебе из моей больной головы».

Если бы не знакомый почерк, никогда бы не подумала, что это писала я.

Или всё же не я? А какая-то влюбленная и зависимая дурочка?

Каждый день на протяжении прошлого года я пачкала бумагу. Исписала больше сотни листов. В них мои мысли и моя боль. Почти все они смочены литрами слёз. Смазанные буквы, что похожи на кляксы, тому подтверждение.

Эту букватерапию придумала Мила. Видя, как тяжело я переживаю расставание с Сашей, она посоветовала писать ему. Обещала, что так станет легче. Что, высказав белой бумаге свою обиду и все свои чувства, меня будет отпускать.

К сожалению, она ошиблась.

Отпустило меня лишь сейчас, когда в едва зажившем сердце образовалась новая дыра. В разы больше прежней. Соизмеримая по размерам с целой Вселенной.

Глава 53. Агата. Загадки

Иногда мы можем не понимать действий другого человека. Это нормально. Ведь, возможно, он и сам не понимает, что делает.

— Что, опять других дел в выходной не нашлось? — посмеивается Вадик, охранник дома престарелых, куда я периодически наведываюсь. — Может, раз ты свободна, вечером сходим куда-нибудь? У меня в восемь смена заканчивается.

Я не в курсе семейного положения Вадима, но каждый мой приезд он не оставляет попыток подкатить. Ещё немного и моё терпение лопнет. Я соглашусь. Только позову его домой к родителям.

Думаю, после такого званого ужина он перестанет оказывать мне знаки внимания. Ведь какой парень готов сразу знакомиться с родителями? Они мастера напрашиваться на кофе и на чай. А намекни кому-то, что тебе надо поменять смеситель на кухне, и желание подниматься к тебе автоматически пропадёт.

— Вадим, когда ты уже поймёшь, что мне нравятся мужчины постарше. Или ты думаешь, зачем я сюда езжу?

Еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться, глядя на его вытянутую физиономию.

Моя шутка Вадику не зашла. Что ж. Может, и со свиданием теперь отстанет.

На самом деле вопрос, что я забыла в столь странном месте, не даёт спокойно спать многим.

Каких версий только не было. Самая коронная — присматриваю одинокого старика с целью прибрать к рукам его жилплощадь.

А ответ гораздо прост. Два года назад я жила в общежитии семейного типа. Снимала небольшую комнату у пожилого мужчины, с которым с первых минут знакомства у нас сложились теплые дружеские отношения. Он сдавал мне жилье практически задаром. Единственным условием было — никого к себе не водить и поддерживать порядок.

Казалось бы, живи — не хочу. Только спустя полгода женщина, с которой он съехался, уговорила его продать жилплощадь.

Так я оказалась в той квартире, что снимаю сейчас.

А сам Михаил Карпович в доме престарелых «Надежда», где проживают еще тридцать таких же одиноких.

Восемь месяцев назад у бывшего арендодателя случился инсульт.

Детей у него нет. Семьи тоже. А та женщина, с которой он жил и благодаря советам которой распрощался с недвижимостью, отказалась забирать его к себе.

— Привет, Агата! — раздаются со стороны мужские голоса.

Я приезжаю сюда на протяжении полугода и успела познакомиться со всеми подопечными. Сегодня у входа меня приветствуют двое мужчин с ДЦП — Стас и Гриша. Им лет за сорок, и они тут самые молодые.

— Давай помогу донести, — тут же находится один из них, глядя на внушительный пакет в моих руках.

У Стаса легкая форма заболевания. Он передвигается на инвалидной коляске, так как плохо ходит. Зато всё остальное может делать сам. И даже умудряется подрабатывать, ремонтируя телефоны и мелкую бытовую технику.

У Гриши дела обстоят похуже. Но это не мешает ему мечтать о том, что в пансионате появится такая же девушка и у них случится любовь. Он часто откровенничает со мной на эту тему. Спрашивает, как правильно ухаживать, как понравиться?

Говорит, что готов каждый день рвать для будущей невесты цветы в небольшом палисаднике. И почти неподвижные руки для него не проблема.

Каждый хочет любви… Пусть и не на всю жизнь.

Просто хотя бы раз почувствовать её в сердце…

Поэтому я искренне желаю, чтобы желание Гриши исполнилось.

По пути к комнате Михаила Карповича замечаю новенькую женщину и невольно сглатываю ком из сожаления и грусти. Не сложно догадаться, что она заняла чьё-то освободившееся место. И вряд ли та, другая, внезапно обрела семью вне стен пансионата.

— Я вычитала, что такая витаминная смесь помогает лучше восстанавливаться после инсульта, — ставлю на прикроватную тумбочку баночку со вкусным содержимым. — Там орехи, курага, изюм, лимон и мёд. Кушайте два раза в день.

— Спасибо за заботу, — проговаривает довольно бодро, одной рукой откручивая крышку.

Несмотря на то, что левая сторона у Михаила Карповича практически не работает, улучшения на лицо.

— Хотите прогуляться по двору? Сегодня на редкость солнечно и тепло.

Без раздумий кивает.

Помогаю ему надеть куртку и пересесть в инвалидное кресло. Накидываю плед на ноги и неспешно качу к выходу.

— Мне нужна твоя помощь, Агатушка, — произносит, едва мы выходим на улицу.

— Конечно, что я могу сделать?

— Надо отыскать одного человека. Говорят, в Интернете сейчас можно всех найти.

— Ну, давайте попробуем, — тянусь к телефону. — Кого ищем?

— Евдокия Шукшина, город Омск.

Молча вбиваю в поисковике социальной сети услышанную информацию.

Выдает около тридцати пользователей с таким же данными. Ого. Это ещё довольно редкое имя и фамилия. Сколько было бы, ищи мы какую-нибудь Машу Иванову?

Медленно пролистываю вниз, ориентируясь по фотографиям и дате рождения. Слишком молодых отсеиваю сразу. Однако, дойдя до конца списка, никого подходящего так и не нахожу.

— Может быть, она меняла фамилию? — спрашиваю осторожно. — Или переехала?

Замуж вышла? Замирает на языке.

— Токарева попробуй, — нехотя отзывается.

— Не она? — разворачиваю телефон, спустя пять минут поисков.

Долго беззвучно всматривается в экран. В глазах застывают слёзы. Пожалуй, это и есть ответ на вопрос. Она.

— Ты можешь ей написать? — осторожно, дрожащим голосом.

— Конечно.

— Здравствуй, Донечка. Это Миша Котов. Может, уже и забыла. Но я помню. Давно хотел извиниться перед тобой. Только смелости всё не хватало. Прости, что уехал. Сам. А не как мы мечтали, вместе. Прости, что слушать не стал тогда. Молодой был и глупый. Хотя тогда думал гордый. И что на зло с подругой твоей гулять начал, прости. Доказать хотел что-то. Только кому? И зачем? В общем, я виноват. Знаю. В итоге расплатился за всё сполна своим одиночеством.  Ч и та й  на  К ни го ед . нет

Михаил Карпович замолкает, а мои пальцы ещё стучат по экрану. Его мочат бесцветные слёзы, поэтому сложно попадать по нужным буквам.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться. Он пишет своей первой любви. Той, которую по глупости отпустил. Но которую так и не смогло отпустить сердце.

Евдокия Павловна вышла замуж за их общего знакомого. И, судя по фото, родила двоих сыновей. Только была ли она счастлива? Или так и прожила всю жизнь с мыслями о другом?