Я и мой автомобиль - Леонид Лиходеев

Парень был небрит и зачухан.

Полярный летчик спокойно выслушал его, поправил перчатки, подошел к нему, ласково положил на его плечо твердую руку, обтянутую черной кожей, и сказал тихо и вразумительно:

— Слушай, маленький. Ты пока нерпа, тюлень, понял? Я полярный летчик. Мы там, в Арктике, делаем из тюленей людей. Запиши мой телефон, я возьму тебя с собой и сделаю из тебя человека…

Парень сбросил с плеча руку.

— Полярный летчик, полярный летчик… На тебе не написано… Полярный летчик повернулся к машине.

— Когда надумаешь звонить, побрейся…

Мне было жаль парня. Перспектива стать человеком несомненно унизила его достоинство. Он был растерян. Немного подумав, он нашел самый оригинальный ответ:

— Некогда каждый день бриться…

— Каждый день, маленький, каждый день, — ласково ответил летчик, вынимая бензиновый шланг.

— Не все собственники жулики, — убежденно сказала девушка, останавливая колонку.

Парень не отвечал. Летчик тоже не оборачивался. Он повесил наконечник и спросил:

— Сколько?

— Пятьдесят, — ответила девушка.

Летчик полез за кошельком. Девушка сказала:

— У нас по талонам.

— По каким еще талонам? — удивился летчик.

— Он с неба свалился! — обрадовался парень, но летчик не обратил внимания на его радость.

— По талонам, — повторила девушка. — В хозяйственных магазинах продаются талоны…

— А зачем?

— Для удобства, — пояснила девушка. — То деньги, а то — талоны!

— Но вот у меня нет талона — как быть?

— Нет талона, не надо бензин брать.

— Так, так, — сказал летчик, — а колбаса у вас еще не по талонам?

— Чудные вы, — приятно удивилась девушка, — для вас же удобнее…

— Не помню, чтобы у меня кто-нибудь спрашивал, что мне удобнее.

— Не спрашивали его! — обрадовался парень.

— Спокойно, маленький, — сказал летчик, — закрой заслонку. Девушка, у меня есть только наличные. Бензин в баке. Не возьмете, я уеду так.

— Почему уедете? Давайте талоны. Летчик! Какой вы летчик, если не знаете порядков…

Летчик достал три рубля, дал их девушке и сказал:

— Когда увидите того финансового гения, который придумал эти талоны, скажите ему, что он гений. Запомните?

Он сел в машину и, махнув рукою парню, крикнул:

— До свиданья, маленький! Когда надумаешь звонить, побрейся! Звони!

И уехал.

Шоферы дальних рейсов отваливали. Десять — двадцать минут у колонки все-таки тоже отдых. А шуровать еще ой как далеко. Они отдыхали. Они не лезли в разговоры. Покусаются — оближутся. Один только, побойчее, спросил, садясь в свою двадцатитонную коломбину:

— Чего ты связался с ним?

И тоже уехал, не дождавшись ответа. Уехал и «пикапчик». Есть время брать бензин и есть время отчаливать, уступая место другим.

У нас были талоны. Наша жизнь у этого колодца прошла незамеченной. И мы поехали дальше.

Я не обращал внимания на скорость, с которой мы неслись. Эффект Петухова укачивал меня в своем поступательном движении вперед…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Судья Нина Сергеевна Ставленникова листала дело поначалу совершенно равнодушно. Такие дела, к сожалению, случаются нередко, и кривая их не падает соответственно с ростом механического транспорта, находящегося в личном владении граждан. Кроме того, пешеходы до сих пор ведут себя на улицах неосмотрительно, что также не снижает процента несчастных случаев.

Судя по материалам, представленным следствием, Нина Сергеевна сделала вывод, что обвиняемая Сименюк А. И. заслуживает строгого наказания, предусмотренного соответствующими статьями Уголовного кодекса. Свидетели обвинения подтверждали версию следователя, и Нина Сергеевна не сомневалась в справедливости своего предварительного решения. Действительно, молодая баба несется на машине как на пожар и наезжает на ни в чем неповинного пенсионера, лишая своим действием его семью отца, мужа и деда. Но были и другие свидетели. По их показаниям выходило, что обвиняемая не видела жертву. По их показаниям получалось, что во всем виновата другая машина, закрывшая обзор. Нина Сергеевна не знала точно семейного положения пострадавшего — это не имело значения для процесса, — но она зато знала, что прокурор, конечно, соберет недостающие сведения, чтобы подействовать и на публику, и на суд, и, главным образом, на народных заседателей, от справедливого гнева которых многое зависит в вынесении приговора на всю катушку.

Правда, у обвиняемой имеются дети. Это обстоятельство может также произвести впечатление на заседателей, которые прежде всего люди, не лишенные материнских чувств. Материнских потому, что заседателями по делу вызывались женщины. Впрочем, Нина Сергеевна чувствовала и различие между обвиняемой и заседательницами. Конечно, и у них и у нее были дети. Но у них не было автомобиля и еще неизвестно, что перевесит — сходство или различие. Во всяком случае, Нина Сергеевна любила судить, когда заседателями были женщины. С ними она находила больше общего. С ними было все понятно с полуслова. Если при этом прокурором была тоже женщина, Нина Сергеевна даже как-то веселела. Впрочем, прокурором может быть и мужчина. Невелика беда. Прокурор должен обвинять, и его обвинительные функции в глазах Нины Сергеевны как бы уравнивали его с женщинами, которые, как известно, только одни и чувствуют справедливость, чего не скажешь о мужчинах.

Мужчине лучше всего быть адвокатом. Нина Сергеевна ощущала особое удовлетворение, когда ей удавалось прижать адвоката, уличить в неточности. Мужчина-адвокат, краснобай-трепач, всегда старается улизнуть от прямых обвинений. Вообще все мужчины трусы, и надежды на них нет. У них нет истинных, глубоких чувств. Им все равно, кого защищать- лишь бы платили. Они строят свои версии, опираясь на логические посылки, холодные и бесчувственные. Лишенные морального начала, лишенные любви к людям, к справедливости. Мужчина-адвокат только раздражает суд и делает хуже своим подзащитным.

Нина Сергеевна предпочитала, чтобы адвокатом был мужчина. Если адвокатом являлась женщина, Нина Сергеевна мрачнела и понимала, что нашла коса на камень. Потому что женщина обходится без мужской логики, а говорит с болью сердца, руководствуясь душевным порывом. Во-вторых, женщина всегда соперница, а что такое соперница, Нина Сергеевна знала слишком хорошо, ибо личная жизнь ее чуть было не пошла наперекосяк именно вследствие сокрушительного удара, нанесенного соперницей.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда Сорокин увидел на суде Яковлева и сообразил, что друг-приятель надул его, он был поражен. Он мог ожидать подвоха от кого угодно, только не от этого чистого парня. Адвокат как-то даже растерялся на небольшое время. Он был уверен, что свидетели Крот и другие говорят сущую правду. Спектакль разыграли с такой точностью, что не только адвокат, но и прокурор не заметил подвоха и вынужден был под напором показаний Крота и других заколебаться. А прокуроры не любят отступаться от своей версии. Сорокин видел, что защищать эту Сименюк будет легко. Листая дело, он, конечно, натыкался на фамилию Яковлева, но могло ли ему прийти в голову, что этот Яковлев и есть его чистый, тихий, праведный Иван Ефимыч?

Свидетелей адвокатам не показывают. Адвокат не знал, кого ему подсунут в процессе. И вот — Яковлев!

Сорокин даже вытянулся, когда вошел свидетель Яковлев.

«Туфта! — блеснуло в адвокатском сердце. — Подставные! Кто же его надоумил? Зачем? Какое он имеет отношение к этой комедии?»

Яковлев глухо сказал, что видел, как черная «Волга» проскочила на красный свет, когда он остановился перед светофором. Ему стало жалко водителя «Москвича», и он, отъехав к обочине, дал Сименюк свой адрес. Обвиняемую он помнит. Она же сказала, что в том состоянии, в котором была, конечно, запомнила его плохо, потому что ничего не соображала.

Психология была тонкой. Сорокин размышлял, кто же это все придумал. И опытный глаз не обманул его, когда показания давал Крот.

«Да, — подумал про него адвокат, — не дай бог. Не дай бог столкнуться с таким деятелем. Сейчас он выручает виноватого, ладно, ладно. А что будет, если он вздумает обвинять невинного?»

Показания были убедительны. Вопросов адвокат не имел. И даже то, что он не имел вопросов, действовало на суд в пользу обвиняемой. Действительно, какие тут могут быть вопросы, когда и так ясно — невиновна. А обвиняемая? Дамочка как дамочка, немного хитроватая, немного глуповатая, практичная и довольно толковая. Разошлась с мужем по причине его измены, двое детей… Слушайте! Но ведь и это туфта! Он же разговаривал с мужем! Ну тюфяк же! Нежный, ласковый, безвольный тюфяк — не от мира сего! Измена? Какая измена? Для чего же это ей надо было? Фикция, несомненно. Но для чего? Как для чего? Она же вступила в кооператив после развода! Купился! Купился как лопух, а вернее, как фраер, выражаясь языком некоторых подзащитных!