Территория пунктира - Олег Велесов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По улице неспешно ходили и зазывали прохожих протяжными возгласами разносчики сладостей и воды. Я сразу захотел пить. Разносчик как будто почувствовал моё желание, подскочил, затряс бурдюком с глиняной горловиной, ловким движением вытащил чашку из сумы на поясе. Сократ замахал на него руками:
— Алаку! Прочь! Прочь!
Разносчик зашипел, начал спорить, но Сократ свёл брови и заговорил грозно, словно выплёвывая слова. С арамеем он себе такого тона не позволил. Разносчик вжал голову в плечи и отступил.
Через полсотни шагов Сократ свернул налево в проулок. Пахнуло гнилью, под ногами зашуршал мусор. Тявкнула собака. Проход сузился, со встречными прохожими пришлось расходиться, затираясь плечами. От бесконечности поворотов закружилась голова, в груди потихоньку нарастала паника, однако Сократ уверенно вёл меня дальше. Для человека давно покинувшего свой дом, он слишком хорошо разбирался хитросплетениях местных улиц.
Наконец мы зашли в тёмный тупичок, прикрытый от солнца навесом из пальмовых листьев, и остановились перед дверью, на которой сохранились следы красной краски. Сократ взялся за ручку, потянул на себя. Дверь со скрипом открылась.
Сократ повернулся ко мне.
— Господин, подождите немного здесь. Я вас позову.
Он шагнул внутрь. Я нагнулся ближе к дверному проёму, прислушался. Раздался лёгкий вскрик, потом женский голос залепетал что-то несвязное. Заговорил Сократ: так же уверенно, как с разносчиком. Женщина снова вскрикнула — и зависла тишина. В течение нескольких минут не было слышно даже вздохов, а потом в проёме появился Сократ.
— Господин мой, теперь вы можете войти.
Дом когда-то был богатым. На стенах сохранились цветные росписи, полы покрывали истёртые циновки. В покоях, по большей части пустых, сохранилась мебель. Внутри находился дворик с высохшим бассейном по типу римского имплювия, вокруг росли розовые кусты. Здесь же стояла каменная скамья, на которой сейчас сидела средних лет женщина.
— Куда ты привёл меня?
— Когда-то я жил здесь, господин, — Сократ страдальчески вздохнул. — Женщина, которую вы видите, дочь моего дяди, у неё есть сын, и это всё, что осталось от моей семьи. Я рассказывал вам, что…
— Да, помню.
— Мы будем жить здесь, пока я не узнаю, где находится Николет.
Каждое утро Сократ уходил в город и возвращался в темноте. А я ждал.
Время проходило впустую, бездеятельность убивала, мысли о Николет выворачивали душу наизнанку. Как она? Что с ней? Я стал нервным, раздражительным, почти не спал, не ел, но при этом не чувствовал упадка сил. Копившаяся внутри энергия требовала выхода. Я вынимал фалькату и часами упражнялся в рубке. Крутился вокруг бассейна, нападал на воображаемого противника, уходил в защиту. Мальчишка, сын хозяйки, следил за мной, притаившись в сумерках коридора. Он походил на затаившегося волчонка. Я поманил его и показал несколько приёмов. Он оказался смышлёным и въедливым до учёбы. Используя хворостину вместо меча, он повторял за мной все движения, и теперь мы вдвоём мотали круги вокруг бассейна и дрались с несуществующей армией врагов. Потом мы садились на скамью, мальчишка начинал рассказывать что-то взахлёб, наверное, свои впечатления, а я слушал, делая вид, что понимаю, о чём он говорит.
Однажды Сократ привёл перса. Мы с пацанёнком только вышли после завтрака к бассейну, и я жестами объяснял ему, как нужно поворачивать корпус при ударе фалькатой сверху вниз. Движение у мальчишки не получалось, он бил себя хворостиной по ногам, шипел от боли, но советам моим не внимал. Когда я уже терял терпение, во дворик вбежала хозяйка и залепетала, кивая в сторону коридора. В её голосе звучал испуг, и я почему-то подумал, что наёмники Артаксеркса отыскали меня. Что ж, когда-то это должно было случиться. Я взял фалькату, встал между бассейном и стеной дворика. Легко я им не дамся.
Однако вместо наёмников появился Сократ, а за ним следом перс. Тот выглядел пришибленным. Тощий, долговязый. Маленькие глазки испуганно перебегали с меня на Сократа, на мальчишку, на хозяйку и обратно.
— Кто это?
— Вы не узнали, господин? Это Дарьюш.
Имя знакомое. Кажется, так звали торговца из греческого лагеря, у которого Сократ покупал продукты. Я никогда его не видел, да и Андроник, похоже, не видел, во всяком случае, память на появление Дарьюша никак не отреагировала.
— Зачем ты его привёл?
— Он знает, где Николет.
А это уже интересней. Я подошёл ближе, закинул фалькату на плечо. Перс покосился на неё и заговорил негромко:
— Я всё расскажу. Всё, что знаю. Только…
Он ещё и по-гречески разумеет. Хорошо.
— Где она?
— Господин, — рожа его скривилась, — я не знаю, где она. Я встретил её в тот день, когда царь вошёл в город. Вечером я возвращался с рынка в Куллабе. У меня там прилавок в углу у храма Нинмах. Приторговываю по мелочи, в основном…
— Без подробностей.
— Конечно, господин, простите. Так вот, её вела городская стража. Они шли по дороге Процессий в сторону ворот Иштар, а потом свернули во Внутренний город. Клянусь вам, больше мне ничего не известно. С ними был господин Шамаш-эрибу-укин и та женщина, которая служит энси. — Дарьюш подался вперёд и заговорил ещё тише. — Она очень влиятельная, и очень опасная. К её советам прислушивается даже царь. Спросите любого в городе, и он вам ответит, что с ней лучше не связываться.
Я повернулся к Сократу.
— И что нам это даёт?
Сократ выглядел спокойным.
— Во Внутреннем городе находится особняк делового дома Мушезиб. Нужно его осмотреть.
Ну наконец-то, хоть какое-то движение.
Я прицепил фалькату к поясу, надел кафтан, обмотал концы колпака вокруг лица. Можно идти. Мальчишка скрючился обиженно, словно понимая, что назад мы уже не вернёмся, и сел на скамью.
Дарьюш остался в доме. Сократ сказал ему что-то напоследок, посмотрел на женщину, кивнул и твёрдым шагом направился к выходу. За последние дни он сильно изменился. Тщедушный, вечно оглядывающийся раб, который ещё недавно униженно ползал у меня в ногах, умоляя взять его с собой, исчез, и его место заступил мужчина. В какой-то степени он даже начинал вызывать опасения, во всяком случае, бить его пяткой в голову я больше не осмелюсь.
Мы прошли улицей Мардука до Врат Бога, протиснулись сквозь толпу возле храма Эсагила и свернули на дорогу Процессий. Справа поднялись дома Куллаба, слева тянулась кирпичная ограда, за которой прятались особняки Внутреннего города. У входа в квартал стояла стража. Сократ выпятил грудь, заговорил на аккадском, и нас пропустили.
Когда мы отошли, я
