Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис

Эта мысль словно окатила ее холодной волной. Собравшись с силами, она всем телом рванулась назад, пытаясь оторвать руки от поручня. Боль пронзила сведенные плечи, но Мия рванулась опять, и опять, и опять – пока пальцы с тошнотворным хрустом не разогнулись, и она не упала на спину, больно ударившись копчиком об искусственное покрытие на дорожке.

Глава 12. Эштон

Повсюду была вода. Эштон забился, силясь оттолкнуться от дна и всплыть на поверхность, но дна не было – только жидкое голубоватое свечение, которое сдавливало грудь и не давало дышать. Попробовав плыть, он почувствовал такое сопротивление, словно пытался подняться из глубин Мирового океана.

Голубое нечто окружало его со всех сторон. Эштон забился в нем, как муха, тонущая в смоле, и беззвучно закричал, теряя в легких остатки воздуха. В глазах что-то вспыхнуло, и нечто с оглушительным грохотом рухнуло вниз, увлекая его за собой.

От удара о каменный пол в голове зазвенело. Эштона вырвало, и в легкие вместе с воздухом ворвался прохладный запах с отчетливым металлическим привкусом. Барахтаясь в растекающейся жидкости и широко открывая рот, как рыба, выброшенная на берег, он почувствовал странный холод в затылке – и обернулся.

У самого края лужи стоял невысокий старичок в синем рабочем комбинезоне. В руках он держал деревянную палку с пучком мягких растрепанных веревок, намотанных на один конец. Что-то похожее Эштон видел в виртуальном музее старинного экобыта: оно называлось «шваброй». Волосы у старичка были редкие и легкие, как белые перышки. Из-под таких же легких белых бровей на Эштона с любопытством смотрели пронзительные голубые глаза – того же цвета, что и расплескавшаяся вокруг жидкость.

Заметив взгляд Эштона, старичок спохватился и вернулся к работе. Ловко орудуя своими веревками, он собирал влагу по краям лужи и размазывал ее по каменному полу, постепенно подбираясь всё ближе и ближе к Эштону. В этом зрелище было что-то гипнотическое, так что некоторое время Эштон завороженно следил за возней перепутанных мокрых веревок на полу.

– Ничего не получилось? – наконец спросил он.

Гулкое эхо огромного, судя по всему, помещения сломало его слова, раздробив на отдельные щелчки и хрипы. Старичок поднял голову и хитро улыбнулся.

– Странный вопрос, – сказал он, – чтобы задавать его в самом начале.

Голос у старичка был тонкий и хрупкий, как надтреснутое стекло, и почти не отражался от стен. Во всяком случае, сейчас никакого эха не было слышно.

– Процедура Переноса, – нетерпеливо пояснил Эштон и сделал паузу, пережидая новые щелчки и хрипы, многократно усиленные эхом. – Что-то пошло не так? Я… остался?

– А вот на этот вопрос очень легко ответить, – старичок надул губы, как будто Эштон обещал ему увлекательную интеллектуальную беседу и не сдержал своего обещания. – Зависит от того, где ты сейчас.

О том, чтобы просто оглядеться по сторонам, Эштон почему-то не подумал.

Помещение напоминало гигантскую пещеру, выдолбленную в скале. Шершавые стены едва угадывались в полумраке, потолка не было видно вовсе. Длинные ряды светящихся голубых колонн расходились во все стороны, образовывая странные мерцающие коридоры.

Внутри каждой колонны было мутное темное пятно; приглядевшись к ближайшей, Эштон рассмотрел в ней огромную рептилию с длинным шипастым хвостом, неподвижно висевшую посреди голубого нечто. Глаза у рептилии были закрыты, но Эштон всё равно предпочел отползти подальше. Это было похоже на тренинг в Центре Сновидений, только там 3D-модели странных существ были гораздо меньше.

– Это не Гарторикс, – прошептал Эштон, и всё помещение отозвалось свистящими хрипами. – На Гарториксе же нет людей…

– Ничего себе! – фыркнул старичок, и его легкие брови взлетели вверх, как пушинки от сквозняка. – А кто тогда ты?

Эштон взглянул на свои руки, и его замутило. На каждой было по четыре длинных когтистых пальца; растопырив их, он увидел полупрозрачные перепонки с пурпурными венами внутри. Всё его тело было покрыто переливчатой фиолетово-пурпурной чешуей. По внешней стороне рук, от «мизинца» к «плечам», шли зазубренные костяные гребни. Проведя когтями-пальцами по голове, он нащупал пасть с несколькими рядами острых зубов и такие же костяные гребни, тянувшиеся от надбровных дуг к затылку.

В панике рванувшись куда-то в сторону, Эштон поскользнулся и растянулся на мокром полу, приложившись мордой о камень. Мощные когти и костяные шпоры на ступнях скребли по шершавым плитам, не давая опоры. Взглянув на ноги, он увидел, что колени, покрытые чешуей, выгибаются в обратную сторону.

– От себя не убежишь – кажется, так? – старичок подошел поближе, с интересом наблюдая за попытками Эштона подняться. – Но и сожрать самого себя никому еще не удавалось. Можно сказать, патовая ситуация.

Эштон вдруг понял, что старичок стоит слева, но ему не нужно даже поворачивать голову, чтобы его рассмотреть. Он видел всё, что было слева и справа, одновременно, – и только впереди, там, где две зоны видимости смыкались, было небольшое слепое пятно.

Уперевшись передними лапами в пол, Эштон приподнялся и медленно, в несколько приемов, подтянул ноги, пару раз задев себя костяными шпорами. Чешуя на боках оказалась довольно крепкой, но он всё равно зашипел от боли, когда острый нарост проскрипел по чешуйчатой коже, оставляя царапины, которые тут же налились пурпуром. Крепко прижав обе ступни к шершавому полу, Эштон напряг все известные ему мышцы и рывком разогнулся, поднимаясь на ноги.

Центр тяжести оказался совсем не там, где ожидалось. Попытавшись выпрямиться, Эштон завалился назад, но что-то крепкое и сильное уперлось ему в копчик, удержав тело в вертикальном положении.

– Можно, конечно, и так, – хмыкнул старичок, – но я бы все-таки научился стоять на своих двоих.

Скосив глаз, Эштон увидел за спиной странную шипастую конечность, упиравшуюся в пол. Попробовав шевельнуть ею, он сразу же потерял равновесие и грохнулся на пол, едва успев выдернуть острые когти лап из-под собственного живота.

– Вот именно поэтому, – назидательно произнес старичок. – Все-таки хвост предназначен совсем для другого.

«Для чего?» – хотел спросить Эштон, но странная конечность взвилась в воздух над его головой, и слова застряли у него в глотке.

Это действительно был хвост – гибкий, длинный и мускулистый. Три ряда острых шипов, соединенных упругими и острыми хрящами, тянулись до самого кончика и там срастались в виде тяжелой трехгранной пики, похожей на смертоносное копье из музея древностей. Эштон поежился от неясного чувства опасности, которое исходило от его же собственного тела: в сочетании со всем остальным такой хвост мог предназначаться только для одного.

– Я что… убийца? – произнес он одними губами так тихо, что даже вездесущее эхо не смогло