Первая тайна академии Грискор (СИ) - Минаева Анна Валерьевна

Южане, а к тому моменту уже северяне, не стали губить жизни тех, кто не встал против них с оружием. Жителей племен поселили подле, разрешили вспахивать землю и разводить скот. Разрешили жить, так как они жили до этого. Но делать это под присмотром. И после того, как они принесли клятву верности первому Лорду Севера.

Кто-то отказался и погиб. Но многие согласились и отдали свои жизни в руки Лорда Севера.

Гвин слышала, что тогдашний глава пришел к самой седой и старой старухе, упал ей в ноги и просил совета.

Отец рассказывал эту историю Валькирии всего несколько раз. Но она помнила ее так досконально, будто сама присутствовала там.

— Горе и тьма лежит на этих землях, чужак, — прошамкала тогда бабка. — Вы потревожили зло. Истинное зло, которое уничтожит всех нас. Нет спасения ничему живому. Если только не уверуешь ты в богов, что когда-то охраняли эту землю. Тех, что презирают твоих богов, чужак. Ведь они в стократ сильнее и прозорливее.

Тогдашний Лорд Севера вышел из дома старухи мрачнее тучи и приказал седлать коней.

Старуха сказал ему, где найти богов. И как просить их о милосердии.

И отправился глава в горы зимой. Далеко в горы. Туда, где не слышно ветра. Где снега столько, что можно провалиться по шею. И если не знать троп, можно свалиться со скалы в считанные мгновения.

Там Лорд Севера нашел то место, которое прозвала старуха местом богов.

Гвин впервые увидела его в раннем детстве. А сейчас шла туда вместе со всеми жителями севера в день летнего солнцестояния. Она несла в сердце молитву, а в руках деревянный тренировочный меч.

Ей было одиннадцать в тот день, когда она бросала взгляды на грозного отца, возглавлявшего процессию, и вместе с силой да благодатью просила у высших сил гордости ее отца.

“Я хочу, чтобы он мною гордился”, — думала она, с такой силой сжимая рукоять меча, что тот трещал.

Гвин Умильтен знала, что нужно было сделать для его гордости. Нужно было родиться сыном. Но былых ошибок, к тому же чужих, она исправить не могла.

“Ты будешь мной гордиться, отец” — думала девочка, уже видя вдали огромные ветви, покрытые сочными листьями изумрудного цвета.

Священный дуб всегда был таким. Он ни разу не сбрасывал листья. Никогда не темнел. Его подпитывала сила самих богов, в которых уверовали северяне.

У Гвин перехватило дыхание, когда процессия вышла на возвышение. Отсюда можно было рассмотреть поляну с огромным — выше чем любая башня — дубом. С темно-коричневым толстым стволом, который не в силах были охватить и сотня мужчин. С гигантской кроной погружающей в полумрак округу.

Под ветвями древа шелестела зеленым покрывалом буйная трава, невдалеке пели птицы. Этот летний день врезался Гвин в память, как день надежды и день разочарования.

Она подошла к корням священного дуба одной из первых, шла вместе с отцом и повторяла молитву. Молила о силе, о храбрости, обещала защищать нуждающихся и быть мужественной. А вместе с тем… вместе с тем молила богов дать ответ.

Если они отметят ее, то отец будет ею гордиться. Он больше не будет жалеть, что у него родилась дочь.

Но боги оставался немы. И только дуб скрипел ветвями на безветрии.

“Даже без вмешательства богов он будет мной гордиться”, — подумала тогда обиженная девчонка, привычно затаптывая боль, поселившуюся в сердце. — “Я сама смогу доказать ему, что стою большего, чем он думает”.

Она возложила подношения вместе с отцом, как того требовал обычай. Низко поклонилась дубу, который многие годы исцелял людей и даровал им веру в завтра. А после развернулась и отошла в сторону.

Она все еще верила в богов. Но и ненавидела их всей душой.

Уж кто, а они должны были знать, какая она на самом деле. Могли рассмотреть душу девочки. Но не подали знак. Не дали Лорду Севера повода гордиться дочерью.

Она уже уходила вслед за всеми, до последнего надеясь, что сможет услышать глас богов. Развернулась спиной к дубу и…

— Ауч!

Что-то с болью врезалось ей в макушку.

Гвин заозиралась, в поисках шкодника, который решил таким образом позлить ее. Но вокруг никого не было. И только птицы пели, да трава шелестела под ногами.

А потом…

— Что это? — Гвин наклонилась, раздвинула траву ладонью и хмыкнула.

У носков ее ботинок лежал большой желто-коричневый желудь. Девчонка подхватила его и покрутила в ладони, не понимая, откуда он прилетел. Подняла глаза к небу и охнула.

Прямо над ее головой оказалась ветвь священного дуба. Да только она могла поклясться всем, что еще мгновение назад ее там не было.

— Я поняла ваш ответ, — прошептала она, сжав желудь в руке. — Спасибо.

***

Да, в тот день она не смогла заслужить гордость отца. Но все было впереди.

Прямо сейчас она спустилась в опасные подвалы академии Грискор, демонстрируя силу, уверенность и храбрость. А еще желание разобраться в вещах, которые не понимала.

Это мог оценить любой Лорд Севера.

И пусть отец не знал о ее решении, он бы ей возгордился.

“И возгордится”, — подумала она, спускаясь с лестницы и оказываясь в длинном темном коридоре. — “Если я только выйду отсюда живой”.

Она все так же передвигалась по коридору без света. Аккуратно переставляла ноги, прислушивалась к каждому шороху и, наконец, добралась до первых дверей.

Аккуратно поддела ручку мечом и толкнула. Заглянула внутрь и скривилась.

Воздух оказался затхлым, сырым и пыльным. Но это точно было не то помещение, которое искала Валькирия.

Кроме швабр и тряпок тут ничего не нашлось.

Она пошла дальше, заглянула еще в несколько помещений, прежде чем, найти нужное.

Там горел свет.

Пусть тусклый и дребезжащий, но он все равно больно резанул по глазам, которые привыкли к тьме. А еще так холодно оказалось в этом месте…

По рукам Валькирии поползли противные мурашки, рука сама по себе сильнее вцепилась в меч. Но вокруг все оказалось спокойно. Слишком спокойно.

Довольно большое помещение с каменными стенами и полом. В дальнем углу виднелось несколько деревянных шкафов со стеклянными дверями. Что в них хранилось Гвин совершенно не интересовало.

Внимание Валькирии было приковано к нескольким каменным столам, расположенным на достаточном отдалении друг от друга.

И занят был только один.

— Табита, — прошептала одними губами девушка, медленно приближаясь.

Она боялась увидеть ее. Боялась наконец окончательно понять то, что больше никогда не сможет увидеть и поговорить с подругой.

Гвин набрала достаточно воздуха в легкие, чтобы прожить больше минуты в таком состоянии. Сделала еще один шаг вперед и...

На столе действительно лежала Табита. Бледная, неподвижная. В рассеивающим желтом свете ее кожа казалось еще светлее обычного.

— Что же тебя толкнуло на это? — она все же вздохнула еще раз, чтобы поговорить с Табитой в последний раз.

Гвин Умильтен практически нашла в себе силы на то, чтобы сократить оставшееся расстояние, протянуть руку и проверить свои догадки, как…

Сзади что-то хлопнуло с таким грохотом, будто потолок просел. Валькирия в первую секунду так и подумала, что начался обвал. Она резко обернулась и тут же молниеносно вскинула руку с мечом.

На нее набросилась высокая темная фигура. Руку прошило магией. Пальцы онемели. Игла выпала и со звоном ударилась о каменный пол.

Но Гвин не собиралась сдаваться. Даже без оружия она оставалась ведьмой, пусть с первого курса.

Она размахнулась и ударила лбом нападающему в предположительный нос. Выпустила из руки свернутое проклятие, которое схлопнулось вокруг врага серебристой сетью. Вывернулась и рассекла ребром ладони воздух рядом с шеей напавшего. Не дотянулась.

Сеть соскользнула с него, как вода с гуся.

— Остановись! — фигура маячащая за той, которая напала на нее, подала голос. Мужской голос.

Гвин даже думать не хотела о том, что они вообще пришли сюда делать. А еще не поняла, кому тот отдает приказы. Если ей, то не на ту нарвался.