Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм

В семь часов вечера, ни минутой позже, он велит мне идти домой, с неизменным тоном, разбивающим сердце:

— Спокойной ночи, мисс Вэстбрук.

Только я не могу вернуться туда. Тридцать минут спустя я сижу посреди пустыря на заднем сиденье кадиллака Прескотта и смотрю, как с начала учебного года он в седьмой раз надевает презерватив.

Я смогу терпеть его. Пока он не трахнет меня в задницу — чего он никогда не делал, — я буду терпеть и всегда терплю.

— Меня не должно было быть здесь. — Он лезет руками под юбку.

Мое тело недостаточно онемело. Чувствую, как его пальцы стягивают с меня трусики, с жадностью, которую он выдыхает мне в лицо.

— Меня сегодня наказали. — Он стягивает белье по ногам. — На два месяца.

В ушах звоном отдается бесконечная пустота. Все кажется слишком тихим, слишком безжизненным, когда нет рядом мистера Марсо.

— Но я найду способ, чтобы встречаться с тобой. — Он толкает меня на спину.

Я не могу сделать это снова. Не смогу вынести его прикосновений, толчков, звуков удовольствия. То, что он делает, это не изнасилование, но все равно кажется вынужденным, ужасным действием против моей воли. Если я скажу ему «нет», он сможет применить силу. Может быть, мне и удастся отбиться от Прескотта, но что станет с моими счетами и моим будущим?

Прескотт раздвигает мои ноги, но я снова соединяю их вместе.

— Что ты делаешь? — Стоя на коленях, он нависает надо мной и стягивает свои брюки вниз по бедрам.

Итог моего решения нелогичен. Если я буду держать ноги закрытыми, то могу потерять свой дом и превратиться в шлюху, как моя мама. Если позволю Прескотту делать то, что хочет он, у меня будет шанс совершить что-то значимое. Бред какой-то.

Я прижимаю к нему руки, удерживая мужское тело на расстоянии.

— Я не хочу.

Но я хочу. Хочу этого по-другому: не способом захотел-взял-использовал. Я хочу иметь с мужчиной ту связь, что существует между музыкой и ее аудиторией. Эмоциональную, врожденную, искреннюю.

Я хочу её с тем, кто будет заботиться обо мне.

— В чем дело? — Прескотт просовывает свои бедра между моих ног и борется с отталкивающими его руками.

— В этом. — Локтями упираюсь ему в грудь. — В тебе.

Издалека доносится хриплый рокот двигателя, он становится громче, ближе, и моё тело непроизвольно вибрирует.

Волосы на руках встают дыбом, в темноте я напрягаю зрение, поскольку не в силах ничего разглядеть.

— Это... — Я хватаю Прескотта за плечи, когда он садится на меня верхом. Напрасно пытаюсь оттолкнуть его. — Это GTO?

— Чтоб я, мать твою, знал. — Он сжимает свой член, тычет им в мое отверстие. — Замри.

Грохочущая машина уже близко. Достаточно близко, чтобы остановиться на улице. Достаточно близко, чтобы Прескотт поднял голову и выглянул в заднее окно.

— Дерьмо, — шепчет он. — Здесь кто-то есть.

В моих венах стынет кровь. Он ищет меня? Я хватаю ртом воздух и толкаю Прескотта в окоченевшую грудь.

Он не может видеть меня такой. Он не может. НЕ МОЖЕТ.

Я дёргаюсь и брыкаюсь, пытаясь расправить юбку, не в состоянии перенести вес Прескотта.

— Быстрее! — О боже, я не могу сомкнуть ноги.

Позади него распахивается дверь, внезапный свет больно режет мои глаза. Из темноты возникает рука, и в мгновение ока выдергивает Прескотта из машины. Он отлетает назад, исчезая в кромешной ночной темноте.

Хриплые звуки боли гармонируют с шумом работающего на холостом ходу GTO. Я хватаюсь за юбку, одергиваю ее вниз, мой взгляд прикован к открытой двери.

Шаги приближаются, издавая хруст ботинок по гравию. Черные брюки, жилет, а затем галстук заполняют дверной проем. Он наклоняется, чтобы встретиться со мной глазами цвета убийственной синевы.

Я не могу пошевелиться. Не могу дышать. Это конец. С таким же успехом он мог бы убить меня, потому что моя жизнь заканчивается прямо сейчас.

Никакого Ле Мойна. Никакого Леопольда. Никакого будущего.

Больше никакой музыки с мистером Марсо.

Он тычет пальцем в сторону улицы и ревет:

— Быстро тащи свою задницу в мою машину!

Глава 22

ЭМЕРИК

Подонку не жить.

Я покидаю Айвори, чтобы она могла забрать свои вещи из машины, и мчусь к стонущему и лежащему на земле куску дерьма. Несмотря на облако ярости, мне удалось сдержаться от избиения Прескотта, когда я сорвал его с заднего сиденья. Но не сейчас. Пока он смотрит на меня, обхватив себя руками, мои кулаки чешутся от желания набить его искаженную от страха рожу.

Тени проектов Централ-Сити покрывают пустырь. Ветхие стены многоквартирных домов плохо освещены, кругом рощи деревьев и воняет мусором. Густолиственные лозы взбираются по фонарям и разрушающимся зданиям, образуя защитную завесу от яркого света полной луны.

Прескотт растягивается на спине, брюки спадают с его бедер. Я теряю контроль, когда бросаю взгляд на все еще свисающий презерватив с его вялого члена. Неведомое безумие разрывает меня изнутри, обжигая мышцы и сжимая грудь.

Этот пустырь — идеальное место для убийства. Никто не увидит. Никому не будет дела.

Я наклоняюсь над Прескоттом и обхватываю пальцами его горло.

— Ты покойник.

Цепляясь за мою руку, он хватает ртом воздух.

— Н-не только я. Она шлюха и т… т... трахается со всеми.

Внезапно меня одолевает ярость, ослепляя зрение и затуманивая разум. Наклоняясь к нему ближе, инстинктивными движениями вгоняю с силой кулаки в мальчишескую грудь.

— О, боже, нет! Пожалуйста, пожалуйста… — из его легких вырывается крик.

— Ты больше... — я бью его в живот, — не прикоснешься к ней… — ещё один удар по ребрам, — никогда.

Затем я атакую. Звуки криков, боль в руках, напряжённое дыхание, все это исчезает, когда я навлекаю на него свой адский гнев. Он пытается отбиваться, но, несмотря на выставленные перед собой руки, я задеваю каждый дюйм его тела.

— Мистер Марсо! — раздается позади крик Айвори.

— Садись в чертову машину! — Я зол, как черт, от ее неповиновения.

Прескотт пытается откатиться в сторону, но я дергаю его назад, ударяя кулаками в грудь.

— Мистер Марсо, остановитесь! — кричит она, находясь в нескольких метрах от меня.

Я одержим местью, видом крови и предвкушением сломанных костей. С каждым ударом ее мольбы и крики перестают восприниматься... пока рот Айвори не приближается совсем близко.

— Эмерик, — её дыхание касается уха.

Я замираю. В венах бурлит кровь, желая закончить то, что начал.

Стоя позади меня, она обвивает руками мои плечи, тесно прижимаясь грудью к спине, впиваясь пальцами в рубашку.

— Вы не просто потеряете работу, — шепчет она вблизи моего лица, — вы отправитесь в тюрьму. Он того не стоит.

Я перехватываю ее руку и прижимаю к своей вздымающейся груди.

— Все это ради тебя. Ты стоишь этого.

— Мне так жаль. — Она всхлипывает и сжимает мои пальцы. — Я никогда этого не хотела... — Она пытается оттащить меня назад. — Пожалуйста, отвезите меня домой.

«Пожалуйста». Черт. Это слово на ее губах...

Я вскакиваю на ноги, отбрасывая ее назад волной своего тела. Схватив за руку, чтобы удержать равновесие, вскидываю другую руку в сторону машины.

— Я больше повторять не буду.

Широко раскрыв стеклянные глаза, она прижимает к плечу лямку ранца, и ей ничего не остается, как волочить ноги к GTO.

Звук рвотных позывов возвращает меня к Прескотту. Со спущенными штанами он раскачивается на четвереньках и опорожняет желудок в сорняк, всхлипывая между каждым рывком.

Дожидаясь, когда он закончит, я делаю глубокий вдох и пытаюсь взять себя в руки. Я не убийца. Черт, до Айвори я не размахивал кулаками с тех самых пор, как был накачанным тестостероном подростком.

Я наблюдаю, как поверженная девушка опускается в машину с выражением ужаса в глазах. Затем перемещаю внимание на распухшие руки, которые слишком заметно дрожат. Она превратила меня в маньяка-убийцу.