Статьи 1998-1999 г. - Сергей Кара-Мурза

Я предложил представить картину разрушения государства, «взрыва свободы», как абстракцию, как нечто невозможное. На деле в СССР после искусственного подавления «страха перед свободой» была создана обстановка, в которой многие черты этой страшной абстракции были воплощены в жизнь. Уже в 1986 г. прошла серия принципиально похожих катастроф, вызванных освобождением от «технологической дисциплины» — освобождением всего лишь моральным. В 1988 г. «новое мышление» дало свободу от норм межнационального общежития — потекла кровь на Кавказе. Через год была разрушена финансовая система СССР, а затем и потребительский рынок — всего лишь небольшим актом освобождения (были сняты запреты на перевод безналичных денег в наличные, а также на внешнюю торговлю).

Что было дальше, хорошо известно — распад государства и производственной системы, появление огромного количества свободных людей (мелких торговцев, шатающихся по всему миру жуликов и студентов, проституток, бомжей и беспризорников). А также взрастание многомиллионного, почти узаконенного свободной моралью преступного мира, который изымает и перераспределяет жизненные блага насилием. Свободные от закона и морали чиновники и предприниматели могут теперь не платить зарплату работникам — об этом десять лет назад даже помыслить никто не мог, такой прогноз приняли бы за бред сумасшедшего. Одновременно мы видим и быструю организацию воров, бандитов, сутенеров — и неспособность самоорганизоваться честных людей.

Все эти «освобожденные» люди и те, кто к ним тяготеет, не голосуют ни за коммунистов, ни за рыночников — за тех, у кого есть какой-то проект жизнеустройства. Когда в 1996 г., у обобранного, терпящего бедствие человека спрашивали, почему он не голосует за Зюганова, обычным ответом был такой: «Придут коммунисты — опять работать заставят». Это — главное, а в остальном он вражды к идеям коммунизма не испытывает. Значит, воздействуя на чувства и подсознание, манипуляторы сумели отключить у людей не только логическое мышление, но и инстинкты — и самосохранения, и продолжения рода.

Подавив, средствами манипуляции сознанием, «страх перед свободой», идеологи уничтожения советского строя соблазнили людей жизнью без запретов — так же, как средневековый крысолов в отместку городу, где ему не выдали обещанного золота, сманил своей дудочкой и увел всех детей этого города. Его дудочка пела: «Пойдемте туда, где не будет взрослых с их запретами».

Так вместо СССР возник патологический, несовместимый с длительной жизнью режим, при котором не рождаются дети и вымирают люди среднего возраста. И трудность преодоления этого режима не в хитрости Степашина, не в красноречии Черномырдина или жестокости ОМОНа, а в том, что соблазн свободой манипуляторы сумели внедрить глубоко в подсознание больших масс людей, особенно молодежи. Значительная часть их перестала быть гражданами и составлять общество. Перед нами первый большой эксперимент по «толпообразованию» — без физического контакта людей.

Фашисты пришли к власти, сумев на время превратить рассудительный немецкий народ в толпу — и она ринулась в безумный поход, забыв о совести и не думая о последствиях. В отношении молодежи фашизм сознательно pазpушал тpадиционные отношения. Шло снятие естественных для подpостков культуpных ноpм, запpетов, подчинения и уважения к стаpшим. Идеологи фашистов поставили задачу: создать особый стиль — так, чтобы «молодежи стало скучно в лагеpе коммунистов». Была выработана целая философия под названием «а мне что за дело» или стиль «бpодяги и фанфаpона» — говоpя попpосту, хулигана. Наставники молоденьких фашистов поощpяли уличное насилие, ножи и кастеты. Сам фюpеp заявил: «Да, мы ваpваpы, и хотим ими быть. Это почетное звание. Мы омолодим миp». Конечно, «учиться, учиться и учиться» гораздо скучнее.

Речь идет об откpытии фашистов: «демокpатизация» подpостков, освобождение их от подчинения взpослым и гнета тpадиций ведет к фашизации их сознания. Это надо подчеpкнуть, ибо многие наши демокpаты сейчас с энтузиазмом бpосились «pаскpепощать» школу и детей вообще. Никита Михалков в своем фильме «Утомленные солнцем», за котоpый ему еще будет очень стыдно, издевается над «тоталитаpизмом» советских детей. Они у него хоpом декламиpуют: «Ленин-Сталин говоpят: надо маму слушаться!». Вот чему учили пpоклятые коммунисты. Тут важная вещь, ее понимание принес фашизм. Дети должны «маму слушаться», а не создавать свой миpок с демокpатией.

Положение России очень сложно. В массовом сознании стал слишком силен тип «мышления толпы», и подверженные ему люди уже не хотят возвращаться на заводы и за парты. Они очарованы свободой, даже если она несовместима с жизнью — и голосуют за тех, у кого нет идеологии, нет проекта жизнеустройства. А есть лишь снятие запретов права и морали, устранение самих понятий долга и греха.

1999

Год истины

Новый год все мы встречали с ощущением что это — год выбора. В масштабе истории, для целой страны год — это всего лишь момент. Для нас — момент истины. Еще один цикл при нынешнем режиме политики и хозяйства Россия не выдержит. Хотя запас ее прочности оказался необъяснимо велик, он не бесконечен. Все холодные расчеты ученых сбываются — только на 3-4 года позже. А воронье и не торопится.

Трудно писать для нашей «красной» печати. Здесь шаг влево, шаг вправо — отстрел (текста, конечно). Смотрю старые газеты с моими статьями. Зияют, как вырванные зубы, ненапечатанные работы — самые, на мой взгляд, важные. Те, что соединяют мысль. Но все же, кроме как в «красную» печать, мне деваться некуда — не работать же для бессовестных газет. У нас — конфликты в сфере ума, но совесть важнее ума, да к тому же ум, в отличие от совести — дело наживное. Так что постараюсь поумнеть и пройти по узкому извилистому коридору «Правды», надеясь на читателя.

Под выбором я понимаю не только выборные кампании, но и их тоже. Я думаю, выборы Думы важнее, чем президента. Шанс на спасение пока что — в коллективных органах власти. Потому-то мировая правящая верхушка везде усиливает личную власть, ослабляя представительную, коллегиальную. Выборы президента гораздо легче поддаются манипуляции, чем выборы сотен депутатов — были бы деньги. А после выборов легче давить на одного человека (подкупом или запугиванием), чем на кишащих депутатов.

Вот опыт России: подряд три состава парламента, даже при господстве в первом составе антикоммунистов, становились противниками курса реформ МВФ. Президент же рано или поздно сдался бы и примкнул к «закулисе» — и никакой Дзержинский или Коржаков его бы не спас. Это показала судьба Николая II, а сегодня показывает судьба Клинтона. Только крестьянский тип власти, — Советы — дополненный непонятной для Запада партией большевиков, долго был недоступен для манипуляции и позволил продержаться сильному патриотическому режиму. Когда эта власть «упорядочилась», а партия стала «цивилизованной», мировая закулиса нашла отмычки. Опять же — к персонам, а не коллективным органам. Верховный Совет СССР, а тем более Съезд депутатов, были беспомощны, но явно враждебны измене Горбачева. Даже промытое Политбюро упиралось, и пришлось «закулисе» ввести пост президента СССР.

Так что наша первая задача — удержать Думу, понять ее роль не как власти, не как «шофера автомобиля, несущегося с горы без тормозов», а как «скалы, за которую зацепились копыта падающего коня». Дума бессильна, но ведь и скала не имеет силы, она имеет лишь неподвижность. Скала не может толкнуть коня вверх от пропасти, но конь может на нее опереться и потянуться вверх.

Конечно, я говорю как человек, который ищет не наибольший выигрыш, а минимум потерь. А дело молодых — дерзать. Но слишком велик риск потерять все, так что и взгляд моего поколения надо учесть. Я не предвижу легкого исхода. Даже в лучшем случае, если президентом станет патриот и сильный человек, он сможет удержаться, только если пойдет на создание хотя бы короткого, но болезненного хаоса — в котором запутается мировая закулиса.

Мы вошли в эпоху «странных» революций — не через насилие и замену одной государственной машины другой, чертежи которой уже сфотографированы — а через хаос, из которого вырастает непросчитанный порядок. Ведь так Россия спаслась в 1917 г. через Советы. Никто их не планировал, никто их не предвидел, а западные политологи до середины 30-х годов не могли не только их понять — они сами признавали, что не могут их даже описать. Кстати, и мы сами о них сегодня очень мало знаем. Спроси любого: что такое был Совет в городе и в деревне в 1917 г.? В 1920? В 1925? Вряд ли кто скажет — в памяти помесь ревкома с комбедом, из плохих фильмов и пьес.

Но ранние Советы — это уже росток нового порядка. Хаос был создан кадетами и эсерами под командой масонов, которые руками Корнилова и Алексеева убили монархию (любопытно, что для многих наших патриотов убийцы монархии и Российской империи — герои). Почему же катастрофу Февраля Россия прошла без крови? 300 погибших при крахе такого государства! Во многом потому, что уже был устой государственности, обладавший авторитетом — Дума. И спасли нас не ее дела (дел-то и не было), а именно образ, авторитет, почти иллюзия. Так побежденная в 1945 г. Япония не пресеклась потому, что сохранила императора — на все были согласны японцы при капитуляции, кроме требования ликвидировать монархию.