Падшая женщина - Маша Трауб

Петр с семьей очень быстро уехали, хотя никто не гнал и в спину не свистел. Люди его любили и поддерживали. Но жена настояла – уезжаем, и точка. Подальше. Чтобы и следа не осталось. И никаких проводов, никаких прощаний. Уезжали с того самого вокзала. Поезд две минуты стоял – вполне достаточно, чтобы забросить два чемодана и запрыгнуть самим. И пусть увозит, пусть все останется в прошлом. А там видно будет, все наладится. Не может такого быть, чтобы не наладилось. Только не у них. Пока Захарову новые швы на губу накладывали, они уже далеко были.

Лариса думала, что ее сразу уволят, Захаров не даст ей житья. И тоже хотела вот так – сесть в поезд и уехать куда подальше. Но страшно. У Пети семья. А у нее никого. Куда она поедет? Да еще беременная. И на Петра надежды уже никакой. Где он? Что он? Даже письма не напишешь. Нет адреса. И телеграмму не пошлешь. Лариса решила ждать. Просто ждать. И не сомневалась, что Петр проявится, напишет ей сам, все расскажет про себя и скажет, как ей жить дальше. Выполнит то, что обещал – не оставит ее. Но писем не было, и новостей не было. Ни одной ниточки. Оборвал все.

Лариса от переживаний беременность переносила тяжело – токсикоз, угроза выкидыша. То больница, то снова дома, одна. И на работу ходила как прокаженная. Люди же злые. Как только живот стал заметен, так на нее все ополчились. Даже женщины не понимали, почему она ребенка решила оставить. Мало у мужика проблем, так ты ему еще одну подбросишь? Все же знали, что ребенок от Петра. Никто и не сомневался. И получается, она во всем виновата – и что из семьи увела, и что забеременела, наверняка специально, чтобы удержать да до развода довести. И сколько ни лей слез, все равно ничего не докажешь – что любовь была, что ребенка Петр тоже хотел. Ну и пальцем, конечно, показывали, куда ж без этого. И напридумывали всякого.

Тут уж без Захарова не обошлось, который масла в огонь подливал и темы для сплетен подбрасывал. Чуть ли не проститутку из Ларисы сделали. Говорили, что до этого с Захаровым пыталась сойтись, а не получилось, так на Петра перекинулась. И все – ради места получше. Чтобы поближе к начальству. А вот как все обернулось. Вот теперь и расплачивается за грехи. Сама виновата. Надо было головой думать, прежде чем с женатым мужиком связываться. Да еще при такой жене. Неужели она думала, что Петр бросит жену? Да ради чего? Ради этой жизни? С ней? Лариса против жены Петра – тьфу, никто. Он же не дурак, выбрал, где ему лучше, с кем надежнее. И молодец, что семью не стал бросать. Законная ведь жена, и ребенок в браке рожден. Ну а то, что загулял, так с кем из мужиков не случалось? Мало ли кто с кем гуляет, не на всех же жениться! Лариса соглашалась – да, все так, сама виновата. Во всем виновата. И никто, больше чем она сама себя, ее не изведет. Если бы могла, все локти себе искусала.

Единственным человеком, который ее тогда поддержал, был Захаров. Не уволил, даже премии регулярно выписывал. И по мелочам тоже помогал – то продукты принесет, то лекарства в больницу передаст. Как будто подменили человека. Спокойный стал, даже ласковый, вежливый. Работой особо не загружал. Беспокоился о самочувствии. Пораньше отпускал. Лариса даже поверила, что да, может так человек измениться. Растаяла от такой заботы. Как не растаешь? Никто же не поддержал. Никто из женщин даже пеленку старую не передал, не пожалел ее. А Захаров целый комплект для новорожденного подарил. И кроватку организовал, и деньги на стол положил. Мол, не тебе даю, а ребенку. Ребенок-то ни в чем не виноват. Зачем ему страдать? Лариса тогда заплакала и благодарила горячо. Захаров ее за это время даже пальцем не тронул как мужчина. Приходил, как будто был другом, разговаривал. Ничего лишнего не позволял. Даже жалел, сочувствовал. Ну а когда сын родился, приехал ее встречать в роддом. И все как положено – с цветами, конфетами для нянечек, на машине. И в тот же день, сразу после выписки, предложил Ларисе стать его женой. Чтобы все замолчали, разговоры прекратились. И самое главное, чтобы у ребенка отец был. Здесь, настоящий, а не тот, который не пойми где. Пообещал на себя ребенка записать, фамилию свою дать и воспитывать как родного. Еще сказал, что это не благородный поступок, а искренний. Что Ларису он давно любит, много лет, она об этом прекрасно знает, и детей он любит очень, только своих нет и, скорее всего, уже не будет. А сына всегда очень хотел.

Наверное, Лариса тогда была в послеродовой горячке – она согласилась на все. Воли своей нет, мыслей своих нет, поверишь любому. Вот она и поверила. Да и как не верить? Все-таки Захаров о ней заботился столько времени, так обхаживал, по-настоящему – с заботой, добротой, нежностью. И что ей было терять? Нечего. От Петра новостей так и не дождалась, уже и ждать перестала. Но все равно что-то внутри Ларису удерживало – она попросила Захарова потерпеть. Совсем немного, пару месяцев. Захаров кивнул. Мол, все понимаю, даже уважаю, что не с бухты-барахты решение принимаешь.

А Лариса надеялась, что Петр даст о себе знать. Ведь известно было, когда она родить должна. И она верила, что с новорожденным он ее поздравит. Но не случилось. Ни через месяц, ни через два, ни через пять. Когда сын уже ползать начал, Лариса поняла, что все. Ждать больше нечего и некого. Нет больше Петра и не будет никогда. Забыл, вычеркнул из жизни и ее, и ребенка. Даже ведь не узнал, кто родился – сын или дочка. А Захаров все это время рядом был, помогал, с сыном возился, погремушки-игрушки покупал. Она ни в чем не знала отказа. Все для нее делал. Она не просила. Он все сам, по собственной воле, отчего у Ларисы сердце щемило благодарностью. Она привыкла к Захарову, другими глазами уже на него смотрела, сын шел к нему на ручки, не боялся. И Лариса согласилась. Сыну полгода было, когда они поженились – скромно, спокойно, без лишних свидетелей. Посидели дома, отметили тихо.

И потом даже хорошо стало. Разговоры прекратились, люди приняли все как есть. Все по закону, как положено, не просто так. Захарова даже уважать стали. Не каждый мужик такой поступок может совершить. Далеко не каждый. Получается, что он и не сволочь последняя, не подлец, а мужик что надо. Сильно он себе репутацию исправил этой женитьбой. У каждого своя судьба. У Петра, значит, другая. Не место ему здесь было. И правильно, что так все получилось. И Захаров молодец. Жену себе хорошую, по душе нашел. Лариса с него пылинки сдувала. Тихая, молчаливая, заботливая – чего еще желать. И сын растет в законном браке, а не ублюдком. Женщины даже завидовали Ларисе. За что ей такое счастье – нагуляла, опозорилась, а сейчас как сыр в масле катается. И мужа-начальника отхватила. Тихуша с виду, а вон какие черти в тихом омуте водятся.

Лариса не верила, что так хорошо все сложилось. Видела сына, Ванечку, на руках у Захарова, а сердце все равно не верило. Ныло сердце. Она и вправду старалась быть хорошей женой. И хоть через силу ей это давалось, а не показывала. Главное, дом есть, у сына – отец, пусть и не родной, но все как у людей, не хуже, а даже лучше. И она готовила, убирала, молчала, слушалась. Старалась быть тише воды, чтобы Захарова лишний раз не раздражать. Или спугнуть боялась. Нет, не счастье, а спокойствие шаткое нарушить. Чувствовала, что не к добру такое затишье. Не мог Захаров так измениться. Не такой человек. Если уж она все помнила, как вчера все случилось, то уж он точно не забыл. И глядя на себя в зеркало, на свою изуродованную губу, наверняка готовил расплату. Но она и предположить не могла, какую цену ей придется за все заплатить. Так что Лариса ждала удара, была к нему готова. В церковь ходила, в монастырь ездила, прощения вымаливала, просила пожалеть, пощадить. У всех икон вымаливала, но, видно, плохо просила или грех такой был, что прощения не заслужила.

Лето стояло. Ванечка по двору бегал с сачком – бабочек ловил. Два годика только исполнилось. Уже и ложкой сам ел, и одевался. Такой мальчик самостоятельный рос. Очень умненький, не капризный. Сам себя игрой занять мог. И тут почтальонша пришла, извещение принесла. Хотела в ящик бросить, но Лариса к воротам вышла, взяла сама. А на извещении фамилия Петра – Королев. Лариса несколько раз прочла бумажку, пока поняла, что написано.

– Чего стоишь? На почту иди. Перевод тебе пришел! – сказала почтальонша. – Папаша, поди, очухался, денег прислал.

Люди, они такие, пусть и все приняли, молчали, но до поры до времени. Все помнили – от кого сын, да что родила вне брака, ничего не забыли.

– Какие деньги? Мне не надо! – Лариса перепугалась так, как никогда не боялась. – Я не просила!

– Надо, не надо, а получить придется, – обиделась почтальонша, – или мне к тебе еще раз повторное извещение нести? Так я могу и Захарову на работу отнести, если тебе не надо.

– Нет! – закричала Лариса. – Не говорите ему! Пожалуйста!

– Ладно, не буду. Мне-то какое дело? Чего разоралась-то? – Почтальонша вскинула сумку и пошла дальше. А Лариса так и застыла с бумажкой в руках. Проводила пальцем по фамилии и не знала, что делать – неужели он вспомнил, неужели решил дать о себе весточку? Только почему без обратного адреса? Как же она ему ответит?