Новые идеи в философии. Сборник номер 1 - Коллектив авторов

Первая глава из книги Э. Маха «Познание и Заблуждение». Прим. перев.

15

В хороших фонографах можно узнать тембр голоса друзей, но собственный голос имеет чуждый тембр, ибо нет резонанса головы.

16

В 83-м письме к немецкой принцессе Эйлер показал, как смешно и противоречит всему повседневному опыту, когда между собственным телом и собственной психикой не признают никакой более тесной связи, чем между каким угодно телом и какой угодно психикой.

17

Примечание переводчика. Не находя в русском языке подходящего слова для точного и дословного перевода немецкого термина «der Befund», мы обратились за советом к самому автору книги, Э. Маху, на что он ответил любезным письмом, в котором он между прочим пишет следующее: «… Словом «Befund» я назвал то, что мы находим в каком-нибудь специальном случае, когда мы просто вглядываемся или вслушиваемся в что-либо, прикасаемся к чему-либо, а также при более подробном и даже более трудном исследовании. Я нахожу, например, что лист зеленого цвета, что равноугольный треугольник есть также равносторонний треугольник, что цинк растворяется в разведенной серной кислоте, что свинец пластичен, что он при нагревании плавится и т. д. Таким образом, под словом «Befund» никак нельзя подразумевать того, что философ в совершенно общей форме называет словом «данное» или, «непосредственно данное», а только то, что именно и составляет основу или содержание специального суждения. Можно вместо слова «Befund» сказать также «интеллектуальное переживание» (intellektuelles Erlebnis). Der Befund может явиться также результатом внутреннего созерцания, когда я, например, замечаю, что мысль об определенном доме напоминает мне о том что я, пережил в нем. Я надеюсь, что сказанное поможет Вам найти для перевода соответствующее русское слово…».

Несмотря на прямое предложение Э. Маха заменить термин «Befund» термином «intellectuelle Erlebnis», мы все же не решились воспользоваться этим предложением потому, что, как показал опыт, замена эта может вызвать недоразумения. Воспользовавшись для перевода словом «преднаходимое», укоренившимся в нашей литературе, мы все же сочли полезным для характеристики точки зрения Маха привести отрывок из его письма.

18

См. мою книгу «Анализ ощущений». – Укажу еще здесь на весьма интересные рассуждения Р. фон-Штернека, хотя я в некоторых пунктах с ним не согласен (v. Sternek, Ueber die Elemente des Bewusstseins. «Ber. d. Wiener philosophischen Gesellschaft, 1903).

19

См. I. Petzoldt, Solipsismus auf praktischem Gebiet. Vierteljahrssthrift f. wissensch. Philosophie XXV. 3, стр. 339. – Schuppe, Der Solipsismus. Zeitschr. für immanente Philosophie, т. III, стр. 327.

20

См. превосходные полемические рассуждения Шуппе против Ибервега (Brasch, Welt und Lebensanschauung. F. Ueberwegs. Leipzig, 1889).

21

Некоторым моим читателям казалось, что изложенное в параграфах 5—8 представляет собой уклонение от того, что я писал в моей книге «Анализ ощущений». Но в действительности это не так. Ничего не изменяя в существе дела, а только форму, я считался с антипатией естествоиспытателей ко всему тому, что называется психомонизмом. Для меня, впрочем, не важно, каким именем назовут мою точку зрения.

22

Разложение на составные части, названные здесь элементами, едва ли мыслимо на совершенно наивной точке зрения первобытного человека. Этот последний воспринимает, вероятно, подобно животному, тела окружающей его среды как одно целое, не разделяя между показаниями отдельных своих чувств, данными ему только вместе. Еще менее он в состоянии разделять цвета и формы предметов или разлагать смешанные цвета на их составные части. Все это есть уже результат элементарного научного опыта и научных рассуждений. Разложение шумов на элементарные ощущения тонов, осязательных ощущений – на несколько частичных ощущений, световых ощущений – на ощущения основных цветов и т. д., есть даже достояние только новейшей науки. Что здесь достигнут уже нами предел анализа и что этот последний уже никакими средствами физиологии не может быть проведен дальше, мало правдоподобно. Итак, наши элементы являются таковыми только временно, как то было с элементами алхимии и каковыми в настоящее время являются элементы химии. Если для нашей цели, для исключения из философии мнимых проблем, сведение к упомянутым элементам казалось лучшим путем, то отсюда еще не следует, что всякое научное исследование должно начинать с этих элементов. То, что для психолога является самым простым и наиболее естественным исходным пунктом, вовсе не обязательно должно быть таковым для физика или химика, который ставит себе совершенно другие проблемы или рассматривает те же вопросы, но с совершенно других сторон.

Но одно следует иметь в виду. Нет ничего трудного всякое физическое переживание построить из ощущений, т. е. из элементов психических. Но совершенно невозможно понять, как из элементов, которыми оперирует современная физика, т. е. из масс и движений (в их определенности, пригодной для одной только этой специальной науки) построить какое-либо психическое переживание. Хотя Дюбуа-Реймон правильно распознал это, он однако совершил ошибку, совершенно но подумав о противоположном пути, и потому считал вообще невозможным сведение одной из этих двух областей к другой. Необходимо иметь в виду, что нет такого содержания опыта или науки, которое не могло бы быть содержанием сознания. Ясное понимание этого факта дает нам возможность выбирать в качестве исходного пункта, смотря по потребности или цели исследования, то психологическую, то физическую точку зрения. Поэтому оказывается лишь жертвой странного, но широко распространенного идолопоклонства перед системами тот, кто думает, что раз он признал средою познания свое Я, он уже но должен делать аналогичного заключения о чужих Я. Ведь эта самая аналогия послужила ему и для понимания собственного Я.

Я с удовольствием укажу здесь еще на М. Ферворна (М. Vervorn. «Naturwissenschaft und Weltanschauung», 1904), который снова высказывает взгляды, весьма сходные с моими. В особенности интересно примечание на стр. 45. Выражение Ферворна «психомонизм» кажется мне теперь, правда, менее подходящим, чем это было бы в более старую, идеалистическую фазу моего мышления.

Гаральд Геффдинг (H. Hoffding. «Moderne Philosophie». 1905, стр. 121) приводит следующее устное выражение Рихарда Авенариуса: «Мне не известно ни физическое, ни психическое, а только третье». Под этими словами я охотно подписался бы сам, если бы я не имел оснований опасаться, что под этим третьим могут подразумевать какое-нибудь неизвестное третье, какую-нибудь вещь в себе или другую метафизическую чертовщину. Для меня физическое и психическое по существу своему тождественны, непосредственно известны и даны и только различаются по точке зрения, с которой их рассматривают. Эта точка зрения и, следовательно, различение обоих может вообще явиться только при более или мене высоком психическом развитии и богатом опыте. До этого физическое и психическое не различимы друг от друга. Для меня не имеет никакого значения всякая научная работа, которая не связана неразрывно с непосредственно данным и которая вместо того, чтобы изучать отношения между признаками данного, гонится за призраками. Раз эти отношения изучены, то можно относительно их вдаваться еще в какие угодно рассуждения. Но я этим не занимаюсь. Моя задача не философская, а чисто методологическая. Ошибочно было бы также думать, будто я нападаю или хочу даже совсем отменить инстинктивно развитые на хорошей эмпирической основе, ходячие понятия, как субъект, объект, отношение и т. д. Но с этими туманными понятиями, достаточными для практики, нельзя начать никакой методологической работы; необходимо сначала исследовать, какие функциональные зависимости признаков в данном привели к этим понятиям, что здесь и сделано. Никакое знание, раз уже добытое, не должно быть отброшено, а сохранено и использовано после критической оценки.

В наше время снова стали появляться естествоиспытатели, не уходящие сполна в специальные исследования, но стремящиеся к отысканию более общих точек зрения. Чтобы целесообразно отличить их от собственно философов, Геффдинг называет их «философствующими естествоиспытателями». Если я назову имена хотя бы, например, Оствальда и Геккеля, всякий признает их выдающееся значение в области их собственной специальности. В области общих вопросов я в обоих вижу товарищей по стремлениям и обоих высоко ценю, хотя и не могу согласиться с ними во всех пунктах. В Оствальде я, кроме того, высоко чту сильного и победоносного борца против закоснения метода, а в Геккеле – честного неподкупного бойца за просвещение и свободу мысли. Чтобы в кратких чертах выразить, в каком направлении я всего больше отдаляюсь от этих двух исследователей, я должен сказать следующее: психологическое наблюдение я считаю в такой же мере важным и основным источником познания, как и наблюдение физическое. Относительно всей опытной науки будущего можно сказать то самое, что однажды так удачно сказал Геринг (Hering, «Zur Lehre vom Lichtsinn». Wien, 1878, стр. 106) о физиологии: она будет подобна туннелю, который строится одновременно с двух сторон (с физической и психической). Как бы я ни относился к взглядам Геринга вообще, я в данном пункте совершенно с ним согласен. Стремление перебросить мост между этими двумя областями, с виду столь различными, и найти точку зрения однородную для обеих, основано на экономическом строе человеческого духа. Я не сомневаюсь, что при целесообразном преобразовании понятий эта цель может быть достигнута с физической и психической стороны и только тому кажется недостижимой, кто с самой юности своей раз навсегда заковал себя в застывших инстинктивных или общепринятых понятиях.