Мой напарник - хакер - Галина Васильевна Герасимова

Адриан скривился. Мотоцикл простоял в гараже год. Последний раз Адриан ездил на нем за город и неудачно навернулся по дороге, после чего желание «оседлать железного коня» пропало напрочь. Конечно, за год впечатления от падения в овраг успели померкнуть, но Агрест всё равно с опасением смотрел на мотоцикл, будучи не уверен, что сможет преодолеть страх и беззаботно гонять по городу.

Перед Хлоей он храбрился, но когда Адриан зашел в гараж, собираясь отвезти мотоцикл на починку, ему стало, откровенно говоря, не по себе. Он понял, насколько ему повезло, что при падении он ничего себе не сломал. Мотоцикл сиротливо пылился в углу, скромно затесавшись между стеной и новеньким темно-фиолетовым феррари отца. После аварии его бок был сильно искорежен, а заднее колесо полностью сдулось. Однако теперь требовалось не только починить мотоцикл, но и усовершенствовать.

Найти подходящего мастера для его задумки, не слишком болтливого и со своими тараканами в голове (то есть готового подержать идею вставить в мотоцикл мощный двигатель ради эксперимента), оказалось не так просто. Однако такой парень всё же нашелся, и Адриан собирался сегодня с ним встретиться, чтобы забрать модернизированного «железного коня».

– Мотоцикл сейчас на починке. После пяти я могу его забрать, так что если хочешь, можешь проехать со мной.

– Ну уж нет, мой маникюр и моторное масло – несочетаемые понятия, – поморщилась Хлоя, подумав про себя, что маникюр после возни с железками не мешает подновить. А то отец вытащит на очередной званый ужин, а у нее ногти сломаны. Хотя… это будет повод удрать оттуда побыстрее.

Адриан с любопытством посмотрел на подругу.

– А я думал, тебе понравилось быть тайной помощницей Ледибаг! Обесточила район ты вполне профессионально.

– Да ладно, вырубить электричество – велика проблема! – Хлоя фыркнула, радуясь, что Плагг не мог передать её панику, пока она искала в интернете, как это можно сделать. – Тем более, я знала, что в сумерках ты слеп как котенок. С другими такой фокус не прокатит. Так что в хакера я наигралась раз и навсегда! Если хочешь быть героем Парижа – вперед. Я тебя поддержу, как друг. Но в саму работу меня не впутывай.

– Как хочешь, – пожал плечами Адриан, немного огорченный отказом. Работать с Хлоей в паре было бы легче, пусть она и не разбиралась в компьютере так хорошо, как он. – Но если надумаешь, скажи. Для тебя всегда найдется занятие.

– Ты сначала с Ледибаг договорись о взаимопомощи, напарничек, – Хлоя помогла ему собрать инструменты и смахнула мусор со стола, возвращая обратно кружевную салфеточку пронзительного розового цвета. Если кому-то доведется зайти в её комнату, то он должен видеть кукольный домик блондинки, а не мастерскую для будущего супергероя.

***

Подтянувшись на руках, Маринетт крутанулась на полотнах, выгибаясь как кошка. Музыка, под которую она выполняла свою программу, звенела в ушах, и девушка казалась зрителям естественным продолжением пестрой ткани: словно фея, Маринетт порхала под потолком, будто не чувствовала свинцовой тяжести в руках от напряжения. Капельки пота блестящими искрами отражались на коже, на лице сияла загадочная улыбка, посвящённая, как казалось каждому зрителю, именно ему.

В самый напряжённый момент брюнетка отпустила руки и заскользила вниз, перехватывая полотна у самого пола. Сделала кувырок через голову, будто завязывая петлю. Зал ахнул и разразился аплодисментами, и, столь эффектно закончив выступление, Маринетт под бурные овации покинула сцену.

– Это наша девочка! – воскликнула Алья, на радостях обнимая Сабину, когда увидела выставленные судьями баллы. Только один судья, самый придирчивый, немного снизил оценку. Но Маринетт все равно вырвалась вперёд, и не оставалось сомнений, кто займёт первое место.

– В такие моменты мне кажется, что это не Маринетт, – честно призналась Сабина, и Алья хихикнула. Женщина говорила так с первого выступления дочери, отказываясь верить, что та может быть настолько ловкой и самоуверенной.

– О чём вы говорите? – Маринетт, успевшая сменить темно-фиолетовый в блестках сценический костюм на потертые джинсы и футболку, подошла к ним, и тут же попала в крепкие объятия.

– Видела свои оценки? Ты пока на первом месте, – с гордостью произнесла мадам Чэн.

– Ты уже на первом месте! – поправила Алья Сабину, успев составить таблицу по остальным участникам. Всего было три танца от каждого выступающего и этот был последним, – Но, детка, сегодня твоё выступление сильно отличалось от обычного.

– Разве? – Маринетт едва заметно покраснела. Она не собиралась брать в качестве основы именно эту песню, слишком та была соблазнительной и местами откровенной. Но после сражения с Адрианом, жаркие сны с его участием стали настоящей проблемой, и, в конце концов, Маринетт решила выкинуть воспоминания о нём таким образом. Каждым движением она говорила, как сильно желает его объятий, как она может таять под его ласками, как сильно её влечение. Она выплескивала свои эмоции в зал. Это был танец страсти, и Андре, помогающий ей с подготовкой программы к конкурсу, впервые за долгое время сказал, что Маринетт выросла.

Конечно, если бы Дюпэн-Чэн знала, что младший Агрест увидит это выступление, она никогда не решилась бы танцевать. Однако слишком воодушевленная выступлением, она не обратила внимания на стоящего у стены высокого человека в зелёном худи, ушедшего сразу после её танца. А если и заметила его, то низко надвинутый капюшон не давал ни шанса его опознать.

***

Догадывайся Адриан, что выступление Маринетт настолько на него повлияет, он тоже ни за что бы туда не пришел. Он-то наивно предполагал, что если увидит её, то смущение станет меньше. Однако, понаблюдав за подругой на полотнах, Адриан понял, насколько ошибся. Все неприличные мысли, раньше сидевшие на закромах сознания, вылезли наружу.

И это та девочка, которая пару лет назад жаловалась ему на собственную неуклюжесть? Та, что до дрожи боялась выйти на сцену и писала ему перед каждым соревнованием, умоляя о поддержке? Как теперь она могла столь уверенно выполнять сложнейшие трюки, да еще с таким жаром, что Адриан взмок, просто наблюдая за ней? Он узнал, насколько яркой могла быть подруга, и симпатия к ней вспыхнула с новой силой.

А вместе с тем проснулась и ревность. Агрест не мог ни заметить, как пялились на Маринетт мужчины в зале во время выступления. И ему безумно хотелось совершить какую-нибудь глупость