Шпион - Павел Астахов

Черкасова слабо улыбнулась.

— Вот сейчас я для тебя сделаю чай «Прекрасная Елена». — Артем открыл настенный кухонный шкаф. — Смотри, у тебя здесь есть индийский со слоником и пакетик ромашкового. Чуть смешаем. А кто у тебя растит мяту на окне? — Он взял горшочек с живой перечной мятой с подоконника.

— Это Борька любил, — проронила Елена и испуганно спохватилась: — Любит, я хотела сказать. Все время нюхает. Говорит, пахнет домом. Он же в деревне вырос, под Липецком. Там эта мята как сорняк. Хуже крапивы.

Она замолчала, опустила руки под стол и как-то вся осела, видимо, очень устала. Артем, кидая на нее короткие взгляды, продолжал быстро собирать заварку.

Ему не нравились ни интонация Елены, ни то, что она о Борисе заговорила в прошедшем времени. Вода вскипела, и он налил кипяток в фарфоровый чайник. По кухне разнесся аромат мяты, ромашки и чая. Елена втянула воздух и поднялась, а на столе уже появились чашки и баночка уральского меда.

— Ну вот. Приятного аппетита!

Он, как заправский официант, разлил чай, пододвинул чашку к Елене и зачерпнул ложку меда. Женщина сделала глоток и слизнула мед с протянутой ложки. Артем удовлетворенно кивнул.

— Молодец. — Присел напротив и тоже отпил ароматный чай. — А вот теперь расскажи все по порядку. Кого боялся Борис? Что с ним произошло? Кто его забрал? И куда? И почему ты сказала о нем в прошедшем времени?

Подбородок Елены дрогнул, и он тут же усложнил задачу:

— Постарайся вспомнить все детали. И не волнуйся. Теперь все будет только лучше. Поняла?

Женщина кивнула и вытерла набежавшие слезы.

— Это все его новая работа.

— А что случилось со старой? — заинтересовался Артем.

— Понимаешь, после Испании у нас были проблемы. Ну, Боря там не сошелся характером с начальником, и его кадровики задвинули. Он долго мучился. Стучался во все кабинеты, но ему отказывали. Мы стали невыездные.

Артем слушал. Для вернувшегося из-за границы разведчика это была довольно обычная послеперестроечная история.

— Он тут запил, — шмыгнула носом Елена, — ни на одной работе не держался. Я его и ругала, и разводом грозила. Он вроде прекращал, а потом снова начиналось… Потом он все же дозвонился до вашего преподавателя. Как его? Помнишь, такой веселый прикольщик? Ну, Белугин вроде?

— И что же?

— Вот тот помог ему устроиться офицером действующего резерва в один институт. Кажется, какой-то там физики.

В глазах у Артема полыхнуло. Четверо суток назад, когда он искал для Сони адрес Кантаровича, выяснилось, что тот тоже работает… как же это называлось?..

— Институт киберфизики?

— Точно, — кивнула Елена, — кем-то вроде замдиректора по безопасности.

— Наверное, по режиму, — механически поправил думающий о своем Артем.

— Да! Точно, по режиму! — обрадовалась женщина, но тут же сникла. — А что толку? Каждый день приходил домой пьяный и злой. Говорит, сволочи, все хотят растащить и распродать.

Артем заинтересовался:

— А какие-нибудь детали известны? С кем именно он конфликтовал?

— Если бы я, Тема, знала?! Откуда мне знать детали? Я там и не была ни разу, в этом институте. Никого не знаю. Да нас и учили в дела мужей не лезть.

— Это точно.

Так оно и было. Артем вспомнил, как для будущей невесты нужно было составить анкету на нее и родителей и подать за три месяца до свадьбы, чтобы получить одобрение. Их учили, что жена чекиста должна быть также «очекизированной». Смешно, однако это было историческим фактом. Сам Павлов из вредности сообщил о своей женитьбе на дочери первого заместителя Председателя через месяц после свадьбы. Хотя вряд ли ему отказали бы. Ну, кроме тестя, который так и не смирился со своим зятем.

— А позавчера пришел трезвый. Молчал весь вечер. Заперся в комнате и ходит взад-вперед. Вот тут я испугалась по-настоящему. Говорю: «Что с тобой, Боренька?» А он молчит и даже не ругается. Потом вдруг сел и говорит: «Надо их брать…» Я ему: «Кого, Боря?» А он опять молчит и смотрит перед собой. Потом вдруг и говорит: «Все. Спать хочу». И уснул прямо в своем кабинете. А утром я его бужу, а он не просыпается. Смотрю… а он… а он.

Ее подбородок затрясся.

— Что? Ну? — Артем схватил Елену за руку.

— А он, понимаешь, весь обделался. Ну, в моче и в какашках. Мычит и глаза то откроет, то закроет. Я быстрей «Скорую» вызывать. Думала, инсульт. Они приехали. Посмотрели. Послушали. Кардиограмму сделали. Говорят, инсульта нет. Но состояние странное. Вроде как крайняя стадия склероза. Рассеянного. Ну, как у старичков. А Борьке еще пятидесяти нет! Уехали. В больницу не стали брать. А ему вроде лучше стало. Умылся. Встал сам. Даже оделся. А ничего не помнит. Смотрит вокруг и, вижу, напрягается. Что-то вспоминает, а потом головой затрясет и снова сидит, морщится. Я его и так и сяк. Спрашиваю. А он молчит. Только головой изредка кивает. Вроде все понимает и кивает правильно. Я говорю: «Тебе больно?» Он мотает головой: «Нет». Спрашиваю: «Есть хочешь?» Он кивает согласно. А потом началось ухудшение. Вскочит с кровати и бегает по дому. Что-то ищет, ищет. Детей перепугал. Бубнит что-то под нос неразборчивое. Потом сел на пол и прямо там весь обделался и тут же уснул.

Елена всхлипнула и закусила ладонь зубами, чтобы унять дрожь подбородка. Артем подлил ей чаю. Она отпила и вытерла слезы.

— А к вечеру он уже ни встать не мог, ни проснуться. Дышит, а не шевелится. Я, как с работы вернулась, «Скорую» вызвала. Они его и забрали.

— Что говорят? — поинтересовался Артем. — Как он вообще?..

— Ничего не говорят и в реанимацию не пускают. Вот я и стала звонить кому могла. Пока только ты откликнулся.

— Понятно, — решительно встал из-за стола Артем, — пойдем-ка к Борису в кабинет. Покажи мне его бумаги.

— Конечно, — засуетилась женщина, — сейчас все тебе покажу. Только там почти ничего нет. Он все на работе держал в сейфе. Как учили.

Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула.

— Не волнуйся, — приобнял ее Артем, — я завтра, то есть уже сегодня с утра, подключу отцовских врачей. Они помогут. Если надо, вызовем зарубежных специалистов. Думаю, оклемается. Мужик он крепкий, сильный. Важнее понять, кому это он так досадил…

— Ты думаешь… — Она сделала испуганные глаза и задрожала всем телом.

— Всякое может быть… Сама понимаешь. Но то, что с ним все будет в порядке, я точно знаю. Чувствую. Меня моя интуиция еще никогда не подводила. Веришь? — Он взял ее руки в свои и приложился по очереди губами.

Елена кивнула:

— Тебе, Тема, верю.

С поличным

Смирнова начали загонять в угол сразу же.

— Прошу понятых подойти ближе, — властно распорядился капитан и тут же склонился над сидящим на тумбочке, схватившимся за сердце профессором: — Гражданин Смирнов, что лежит у вас во внутреннем кармане?

— Что? — моргнул декан.

— Вы только что получили конверт?

Декан сглотнул.

— Да…

— Что там внутри?

— Деньги. Фунты.

Наблюдающий за всем с экрана монитора Соломин с облегчением выдохнул. Пока все двигалось — лучше не надо.

— Так, аккуратно… Понятые, подойдите ближе. Видите? Вот этот конверт…

— Да-а… — протянули понятые — все ближайшие соседи.

— Сколько здесь, Николай Иванович?

— Что? — не понял Смирнов.

— Сколько денег в этом конверте?

Декан покачал головой.

— Я не знаю. Не успел посчитать…

— От кого вы получили этот конверт с деньгами?

Смирнов насупился.

— Ну же, Николай Иванович, отвечайте!

— От профессора Кудрофф…

Соломин вскочил и вскинул руку.

— Есть!

Оставался Кудрофф, и вот с ним все было много сложнее.

— Я требую пригласить консула Великобритании, — первым делом потребовал Кудрофф. — И еще: я отказываюсь разговаривать со служащими КГБ без британского адвоката.

— Здесь нет служащих КГБ, — попытался пробить глухую защиту опер, — да и знать нам нужно только одно: за что вы заплатили декану Смирнову такую большую сумму?

Кудрофф молча, всем видом показывая, что не будет давать никаких показаний, скрестил руки на груди.

— Ну что ж, — подытожил Соломин, — Смирнова пусть продолжают колоть, а этого я, пожалуй, в Лефортово для начала доставлю.

Он глянул на часы: 03.00, самое время для допроса.

Предчувствие

Артем подъехал к своему дому, заглушил двигатель, но выходить из машины не спешил. Картинки перед его мысленным взором прихотливо перекладывались из одной стопочки в другую, но цельной панорамы Артем так и не видел.

«Черкасов — зам по режиму Института киберфизики. Так? Так. И Боря уже в числе пострадавших, причем серьезно…

Сонин шеф — Алек Кантарович — там же, в институте, мелким прихлебателем. Шестерка. Это сразу ясно.