Доктрина Русского мира - Коллектив авторов

Итак, в Русском мире существует область, которая требует непрестанных молений, молитв, – это та вертикаль, о которой я сказал. Но в Русском мире есть и нужда в разработке и отстаивании стратегий, их требует имперская, земная, двухмерная Россия. Поэтому мы говорим сегодня о соединении молитв и стратегий.

Наша история несет в себе пасхальный смысл. В русскую историю вселился Христос во время Крещения, и это придало ей характер непрерывной Голгофы, восхождения на крест, и затем – пасхального Воскрешения. Это сделало Русскую цивилизацию жертвенной и мученической. Как бы мы ни наряжались в золотые кафтаны, мы должны знать, что рано или поздно эти кафтаны будут разодраны. Мы примем на себя мировое зло, мы пострадаем в этом мировом зле, оно испепелит нас, может быть, даже почти до конца. Но наша задача превращать мировое зло в мировой свет. Вот эта задача, непосильная другим народам, вменена нам именно потому, что мы Русский мир. Отсюда же проистекает такая категория как святость русского оружия, подтвержденная святостью нашей победы 1945 года.

И если Святая Русь присутствует во всех фрагментах русской истории, она присутствует и в красном периоде. И задача сегодняшних христиан, сегодняшних носителей русских смыслов заключается в том, чтобы христианизировать красный период русской истории. Это гигантская мировоззренческая, историософская и духовная задача, которая под силу только Изборскому клубу.

Виталий АВЕРЬЯНОВ,

доктор философских наук:

Словосочетание «Русский мир», безусловно, очень загадочно. Хотя оно встречается в русской письменности давно, еще в древней Руси, но концептуальным оно сделалось совсем недавно – в связи с гибелью Советского Союза, когда из-под расползающейся империи обнажился каркас нашей идентичности, наша «русскость» как последнее основание.

У идеологов 90-х годов, заговоривших о «Русском мире», термин «русский» имел специфическое звучание – как знак ущербности и поражения. У Щедровицкого-младшего, Павловского, Чернышева доктрина «русскости» и «Русского мира» отражала ощущение сжимающейся России. Тогда это казалось аксиомой: говорили про «остров Россию», говорили про «архипелаг Россию», некоторые доходили даже до того, что Русь может сжаться до размеров Владимиро-Суздальской. И общим местом стало сведение Русского мира к языку. Это была в значительной степени концепция уменьшительная, отступательная.

Почему это важно помнить? Дело в том, что когда Путин впервые в 2001 году заговорил о Русском мире, а затем в 2006 году, накануне Года русского языка, поднял эту тему на государственную высоту, в значительной степени у него данный дискурс был продиктован именно тем, что предложили эти господа с их лингвистическим толкованием «Русского мира».

Откуда пошло такое толкование? Первоисточником является скорее всего небезызвестный советский диссидент Михаил Гефтер, который еще в конце 80-х годов рассуждал на тему русской культуры как космополитической в своей сущности. И тогда он впервые употребил словосочетание «русский мир» вот в этом контексте, которое потом проросло в 90-е годы. Позднее один из друзей Щедровицкого Сергей Градировский в интервью украинским СМИ проговорился, что фактически через русский язык и эти самые русскоязычные диаспоры предполагалось получить доступ к глобальным экономическим ресурсам.

В последние 8 лет происходит значимая трансформация, сначала заработал фонд «Русский мир», который в своей концепции являлся во многом все еще пленником языкового подхода, затем к этой теме подключился Святейший Патриарх Кирилл, и он привнес в нее большую определенность с точки зрения цивилизационного подхода. Ну и наконец, самой главной вехой, на мой взгляд, является 2014 год – это воссоединение с Крымом, где слова «Русский мир» стали знаменем и символом национального пробуждения, а затем события на Донбассе, куда стекались добровольцы именно под лозунгами Русского мира. Это совершенно другая постановка вопроса, когда Русский мир является не пассивным ресурсом самосохранения, но двигается в истории и пространстве как активный субъект.

Очень трудно определять живое, то, что еще развивается. Тем не менее, в первом приближении Русский мир можно охарактеризовать как поле тяготения Русской цивилизации, которое вовлекает элементы других культур, народов, религий, цивилизаций. При этом надо понимать, что это не только внешнее проявление тяготения, оно работает и внутри, поэтому изначально порочным был подход к тому, что Русский мир – это, прежде всего, работа с соотечественниками за рубежом, с зарубежными диаспорами. Это очень важное направление, но ни в коей мере не исчерпывающее тему Русского мира.

В 1990 годы была рождена концепция «россиян» как политической нации РФ. Это был примитивный подход к нации как к простой совокупности граждан. Академик Тишков предложил рассматривать русских как чисто этническое понятие. А на место того, что понималось раньше под русскими в имперской России, и что понималось под советскими людьми в СССР, было предложено понятие «россияне». Это было закреплено и зафиксировано Ельциным. Между тем, понятие «русские» изначально было в первую очередь маркером цивилизационной, а не этнокультурной идентичности. Таким образом, в XX веке была осуществлена терминологическая диверсия, выбивающая основания из-под цивилизационного прочтения «Русского мира». Но сегодня это прочтение восстанавливается, и к «Русскому миру» причисляет себя все больше и больше людей, которые не являются русскими и даже славянами в этнокультурном плане. Эпоха обмана проходит.

В принципе, все, что делает Изборский клуб от начала и до конца – это стратегии Русского мира, этому посвящен любой наш доклад. Сегодня я бы хотел остановиться на еще одном аспекте русской стратегии. Он связан с тем, что в XXI веке Русский мир столкнется с небывалыми вызовами, которые раньше перед ним еще не стояли. Мы сейчас находимся в очень агрессивной геоэкономической и геополитической среде – среди бурно растущих народов, экономик, растущих амбиций других держав и других цивилизаций. В этих условиях, если стратегия Русского мира будет выстроена неправильно, есть очень большой риск оказаться зажатыми и даже расплющенными между цивилизационными гигантами, прежде всего, Западом и Китаем. У нас сейчас на волне определенной антизападной риторики возникла обратная крайность такого несколько беспечного оптимизма по отношению к союзу с Китаем. Как бы мы ни относились к этому союзу, во всяком случае, смешно было бы рассчитывать на равное партнерство, просто сопоставив сегодняшние экономические массы наших стран. При несопоставимой экономической и демографической мощи цивилизаций очень трудно сохранить свою геополитическую субъектность. И вряд ли это соотношение радикально поменяется в ближайшие 50 лет, поскольку, по нашим оценкам, даже при самых высоких темпах развития мы все равно будем колебаться где-то от 2 до 5 % нашей доли в мировой экономике (даже с учетом СНГ).

Сейчас наш Институт динамического консерватизма работает над новым докладом Изборскому клубу, посвященном выстраиванию третьего мирового полюса, который создаст соответствующую геоэкономическую базу, и на ее основе сможет защитить суверенитет тех держав, который будут входить в этот третий полюс. Знаменательно, что сегодня среди нас присутствует представитель Ирана, потому что, как нам кажется, такие державы как Индия, Иран и Россия могли бы создать необходимый базис для третьего геополитического полюса в XXI веке, и это было бы наиболее органичным решением. Россия может быть чрезвычайно важна в этом союзе – и как инициатор, и как носитель определенных важных технологий, и как носитель очень богатого исторического опыта. Мы не можем сегодня себе позволить роскошь заняться собой, забыв о больших геополитических вопросах, нам придется делать все одновременно: одной рукой – большие вопросы, второй рукой – внутренние вопросы. Иначе мы не сможем выстоять и выжить в наступающей эпохе.

Юрий ИЕРУСАЛИМСКИЙ,

доктор исторических наук:

Сегодня война с Россией идет на уничтожение. Не стоит думать, что Россию погладят по головке и скажут ей, проигравшей: «Все хорошо, вы молодцы, что смирились с ролью региональной державы». Когда термин «региональная держава Россия» впервые прозвучал? Обама сказал примерно полгода назад. Тогда наши журналисты поставили на этом точку, а он там еще комментировал. Если вдуматься в комментарии, то там он принизил роль России так, как никто никогда не принижал.

Как говорил еще Александр III, большинство держав будут ненавидеть нас за размеры нашей территории. Поэтому методом компромисса здесь мы очень мало чего можем добиться. Нам необходимо четко осознавать и отстаивать наши национальные интересы. Сегодня упомянули академика Тишкова. У меня с ним был разговор в 90-е годы, когда он был министром по делам национальностей, как раз по теме «Русского мира», «россиян» и «русских». И не только Тишков тогда, но и академик Пивовар также сводил «Русский мир» к языку. Но ведь это забвение национальных интересов, русских интересов. Нам нужно не бояться говорить, что, например, Украина – сфера наших интересов. Те же США находят национальные интересы за тысячи километров от своих границ. А Украина у нас под боком, фактически это тот же Русский мир. Я жил на Украине достаточно долго. Бытовой язык общения большинства украинцев до сих пор русский, включая самых отъявленных украинских националистов.