Друид - Клауде Куени

— И вы терпите такие издевательства?

— Да, господин. Точно так же, как ты не считаешь свою больную ногу особой помехой, поскольку ты увечен с самого рождения, германская женщина не видит в этом обычае ничего дурного, ведь у нас так поступают со всеми женщинами.

— Но ведь ты, Ванда, знаешь теперь, что все может быть совсем по-другому!

— Да, господин. Ты прав. Сейчас я знаю об этом. Но что с того? Ведь я рабыня. Похоже, у меня не больше прав, чем было раньше. Даже несмотря на то что мне стало известно о существовании других обычаев. Если разобраться, то это довольно жестокое наказание — знать, что можно жить лучше, но не иметь возможности воспользоваться этим.

— Ты хочешь сказать, что у ваших богов тоже есть чувство юмора?

Ванда промолчала. Она со скучающим видом взглянула на горизонт и немного придержала свою лошадь.

Впереди нас вдоль дороги растянулась огромная колонна стоявших на месте телег. У той телеги, что была далеко впереди, сломалась ось. Мы съехали с дороги и поскакали вверх по холму, к лесу. Здесь среди деревьев извивалась узкая тропинка, по которой мы могли ехать на юг параллельно оставшейся внизу дороге. Оказавшись на опушке леса, мы придержали лошадей и взглянули на длинный обоз, извивавшийся между двух невозделанных полей.

Веруклетий взглядом дал мне понять, что дальше можем ехать только я и он. Велев Ванде ждать нас здесь, я направил лошадь следом за своим наставником. Друид надел капюшон и начал пробираться через чашу. Ветки деревьев и высоких кустов цеплялись за его одежду и били по лицу. Через некоторое время Веруклетий слез с коня и привязал его к дереву. Я последовал примеру друида. Прямо перед нами открывалась небольшая поляна, справа над которой нависала огромная скала. Охваченный благоговейным страхом, я, осторожно ступая по траве, шел через поляну следом за Веруклетием. Внезапно я почувствовал прилив сил и почему-то начал думать о дядюшке Кельтилле. Мне казалось, будто он сейчас где-то рядом, наблюдает за мной. Я знал, что с ним все хорошо и его душа не страдает. Наверное, дядюшка Кельтилл посмеивался надо мной и над Вандой.

Неожиданно Веруклетий остановился, и я увидел впереди вход в пещеру, наполовину скрытый густым кустарником. Пробравшись через заросли и оказавшись внутри пещеры, друид не просто отпустил ветки. Нет! Чтобы ветви не ударили меня по лицу, Веруклетий дождался, пока я сам не возьмусь за них руками, чтобы, осторожно удерживая их в таком положении, проследовать за ним. Лишь оказавшись в пещере, я понял, что друид заботился не обо мне. Он знал, что даже в ветках кустарника живут боги. Под сводами пещеры я услышал непонятный гул и плеск воды. Сначала мне показалось, будто это чьи-то голоса, но через несколько мгновений я понял, что звуки доносятся со стороны небольшого родника, который пробил себе путь сквозь землю у самого входа в пещеру. Через несколько шагов чистая вода тоненькой струйкой впадала в ручей. Прямо в воде стояли безыскусно вырезанные простые статуи, основаниями которым служили прогнившие пни. От времени дерево потемнело и в некоторых местах стало трухлым. Это место принадлежало богам.

Я вынул из кожаной сумки золотой обруч нашего деревенского старосты Постулуса и принес его в жертву богам в том месте, где родник соединялся с ручьем. Мне показалось, что я вновь почувствовал на себе добрый взгляд дядюшки Кельтилла и даже ощутил ужасный запах чеснока, смешанный с ароматом неразбавленного римского вина. Веруклетий ввел меня в царство мертвых. В отличие от других народов мы не отделяем мир живых от мира умерших. Мы, кельты, считаем, что эти миры параллельны, они пересекаются только в священных местах, о существовании которых знают одни друиды. Пещеры, озера и источники могут быть вратами в потусторонний мир. Но иногда бывает достаточно резкого порыва ветра, густого тумана или крика совы в ночи, чтобы увидеть то, что будет всегда скрыто от глаз и разума простых людей.

Мы решили передохнуть на пепелище сгоревшей деревни, которую уже покинули те, кто жил здесь раньше. Одичавшие собаки ходили вокруг тлевшего костра, в котором они наверняка чуяли что-то съедобное. Я присел на толстую деревянную балку, которая чудом уцелела в огне, и взял на руки Люсию. Чтобы хоть как-то развлечься и убить время, я начал играть с пращой. Даже несмотря на то что боги обделили меня, лишив способности двигаться плавно и ритмично, как остальные люди, я добился неплохих результатов в стрельбе. Наверняка многие завидовали моей меткости. Я мог сбить сухую ветку с расстояния в сто пятьдесят песов[18]. Да, как правило, мне это удавалось. Отлично чувствуя, когда именно нужно выпустить камень из пращи, я поражал цели разного размера. Это может показаться ребячеством, но я был чрезвычайно горд собой, попав камнем в заднюю лапу одной из бродячих собак. Громко скуля, она отскочила в сторону, испуганно оглянулась и помчалась прочь. А следом за ней пустилась наутек вся стая. С луком и стрелами я обращался более умело, однако мне довольно редко предоставлялась возможность потренироваться в стрельбе по движущимся целям.

С того момента как я вместе с Веруклетием вошел в священный лес, мы не сказали друг другу ни слова. Тем не менее это молчание не казалось мне тягостным, я чувствовал, что мы сблизились духовно. Иногда у меня даже создавалось такое впечатление, будто я могу читать мысли друида. Возможно, Веруклетий решил испытать меня. Полагаю, он хотел проверить, действительно ли боги считают меня своим избранником, с которым они согласны делиться своей безграничной мудростью и через которого они готовы говорить с остальными смертными. Пожертвовав золотым обручем, я доказал Веруклетию, что слышу голоса богов. Я прекрасно знал, что друидом не может стать любой человек, которому удалось выучить определенное количество священных стихов. Сами боги должны дать знак, свидетельствующий о том, что они благоволят к тому или иному смертному. Они, только они могли открыть мои глаза и поведать мне тайны вселенной. Лишь боги решали, наделить меня умением исцелять или нет, дать моему разуму способность принимать решения, которые окажутся судьбоносными для моего племени, или лишить меня рассудка. Я инстинктивно потянулся к амулету, который подарил мне дядюшка Кельтилл. Сейчас мою душу переполняло такое же чувство счастья, как совсем недавно, когда я стоял у священного источника.

Мы молча сели на лошадей и направились к опушке леса, туда, где нас ждала Ванда. Она протянула мне несколько шкур, чтобы я мог постелить их на землю и удобно расположиться на ночлег. Ванда почему-то старалась не смотреть на меня. Я взял ее ладонь в правую руку, левой держась за амулет, полученный от дядюшки. Я знал, что в тот момент Ванда тоже ощущала присутствие Кельтилла. Похоже, она была приятно удивлена. Ее настроение резко изменилось, она повеселела и даже улыбнулась. Но уже через мгновение моя рабыня стала серьезной.