Операция Б - Юрий Виноградов

- Ну, Каспин, ну, капитан, когда ж вы сделаете доброе дело - дадите приличную погоду? - смеясь, ругался Фокин.- Да какой же вы, с позволения сказать, метеобог? Вы же скорее метеодьявол! Вон какой буран-ураган вещаете нам!

Каспин только разводил руками, чувствуя себя подавленным, вконец расстроенным, и оттого казался несколько смешным. Каждый летчик и штурман говорили ему колкое слово - один в шутку, другие всерьез,- словно он был виновен в ухудшении погоды.

Балтика удивительно изменчива и капризна на погоду, причем во все времена года. Сегодня может сиять солнце, воздух нагрет до духоты, а завтра подует ледяной ветер. Может идти дождь, а потом снег и снова дождь. И опять солнце. А всему виной влияние двух океанов: Атлантического и Северного Ледовитого...

Фокин возглавлял звено. Часа за два до взлета он пришел к своему бомбардировщику. Экипаж был уже на месте. Вокруг машины бегал неугомонный техник самолета воентехник 2 ранга Солобанов.

- "Паровозик" готов, товарищ Солобанов? Гитлер уже ждет нас.

- Готов, готов, товарищ старший лейтенант. Доставит вас и туда и обратно,ответил Солобанов и ласково похлопал ладонью по фюзеляжу.- Золото, а не машина. Долетит "паровоз" хоть на край света.

- На край света нам пока не требуется, там фашистов нет. А вот в Берлине их пруд пруди.

Штурман лейтенант Швецов еще и еще раз сверял по карте боевой курс.

- На потолке пойдем,- предупредил Фокин.- Метеобог принял обличие метеодьявола, погоды не дает.

Стрелок-радист старшина Лукичев и воздушный стрелок младший сержант Белов проверяли пулеметы.

- Пулеметного огня не открывать,- предупредил Фокин.

- А если "мессеры" полезут на нас? - спросил Белов.

- Ну если уж точно полезут, тогда срезать их!

Взлетели ровно в 21 час. Жаворонков, как всегда, провожал бомбардировщики в дальний путь. Летчики и штурманы с любовью называли его "крылатым комиссаром", зная, что свою службу в авиации он начинал политработником, а теперь командует военно-воздушными силами ВМФ.

Капитан Каспин оказался близок к истине: ДБ-3 в первые же минуты после взлета врезались в толщу густых облаков. Моторы гудели с надрывом, пробивая облачность. Высота пять тысяч метров... Пять тысяч пятьсот... Шесть тысяч... Выше машина не лезет.

"Вот тебе и на край света махнем!" - вспомнил Фокин слова техника самолета Солобанова.

Облака клубились повсюду, казалось, им нет конца. Придется идти на такой высоте. Не возвращаться же!

Потянулись томительные минуты полета в сплошной темноте. Самолет бросало из стороны в сторону, чувствовалось, что внизу бушевал шторм.

Над Штеттином сразу изменилось все: беснующиеся в дикой пляске лучи прожекторов, колышущиеся края темного неба, красно-желтые сполохи от залпов батарей, шапки разрывов снарядов на пути. Подняться бы .повыше - до семи тысяч метров, но моторы не тянут. Слишком велика нагрузка, на внешней подвеске висят ФАБ-250, сопротивление воздуха из-за них больше, вот мощности и не хватает.

- До цели двадцать минут,- сообщил Швецов.

- Дойдем! Ведь рукою подать, правда, Герман?

- Правда, Афанасий Иванович.- согласился Швецов.

Первое огненное кольцо прошли благополучно. И вот второе, более мощное, охватывающее большую полосу по глубине на подступах к Берлину. Сплошная стена голубовато-молочного света от десятков прожекторов и четко видимые вспышки рыжих шапок, быстро сносимых ветром в сторону. Зато нет ночных истребителей, они боятся попасть под огонь собственных зениток.

Совсем неожиданно в районе Берлина оказалась хорошая погода. Черно-синее небо было все в звездах, и лишь кое-где проплывали клочкастые облака. Городские кварталы просматривались довольно ясно, блестела под

луной извилистая лента реки Шпрее. То тут, то там виднелись зарева пожаров - горели здания.

- Огни мести! - воскликнул Фокин.- Наши зажгли.

Он вел четвертое звено, а три первых уже отбомбились и возвращались в Кагул.

- Герман! Видишь работу наших орлов-балтийцев?

- Вижу, Афанасий Иванович.

- Давай поточней! За Москву-матушку! За Ленинград родной! За города наши и села!..

- Сейчас, сейчас, Афанасий Иванович,- соглашался Швецов.- Еще пару минут... Надо же нам свою цель увидеть.

Он нажал кнопку электросбрасывателя. Тяжелые бомбы отделились.

- Пошли, Афанасий Иванович!

- Молодцом, штурман!

Взрывы заметили все. Вспыхнул пожар.

- Вот и мы огонь мести зажгли! - ликовал Фокин. Штурман предупредил:

- Пора домой. Обратный курс...

- Погоди, Герман. Еще кружок сделаем,- не согласился Фокин.

Швецов не понял:

- Зачем же, Афанасий Иванович? Ведь бомб уже нет.

- А мы их психологически. Пусть фашисты подрожат от рокота советского бомбардировщика!

Швецов улыбнулся:

- Ладно, пожужжим над ухом Гитлера.

Фокин сделал большой круг над Берлином, давая моторам предельные обороты.

- Теперь порядок. Можно и домой.

Он повел машину в сторону моря. В душе его бурлила радость, хотелось смеяться, кричать, петь. И он запел тихо-тихо, чтобы не услышали штурман и стрелки. Запел свою любимую с детства песню:

Наш паровоз, вперед лети,

В коммуне - остановка.

Другого нет у нас пути,

В руках у нас винтовка!..

В глаза ударил яркий, режущий луч света. Фокин даже прикрыл их меховой перчаткой.

- Герман, кто там балуется?

- Немецкие прожекторы. Поймали все же нас!

Фокин прислушался: сквозь знакомый гул моторов "паровозика" не слышно хлопающих взрывов зенитных снарядов. Значит, надо ждать ночных истребителей. Освещенный прожекторными лучами советский самолет те собьют быстро. Единственное спасение - это попытаться резкими маневрами вырваться из лучей.

Фокин резко потянул штурвал на себя, стремясь набрать высоту. Но ДБ-3 не шел вверх - не тянули моторы. Тогда Фокин бросил бомбардировщик вниз и потом уже вверх и опять вниз. Лучи цепко держали самолет.

- Товарищ старший лейтенант, немецкие ночные истребители! - услышал он в шлемофоне взволнованный голос воздушного стрелка младшего сержанта Белова.

Их сразу можно было заметить по узким длинным лучам мощных фар. Словно кинжалами, они прорезывали ночную мглу и стремительно неслись к попавшему в световую полосу советскому самолету.

- Николай, Валентин, дайте жару фашистским ночникам! - приказал стрелкам Фокин.- Сбейте их с курса!

Лукичев и Белов одновременно открыли огонь из пулеметов. Фокин бросил самолет вниз. Лучи "мессеров" промелькнули стороной.

- Так-то вот лучше!

Полет в щупальцах лучей продолжался минут двадцать. Ночные истребители то и дело заходили в атаку на освещенный советский самолет, но всякий, раз неудачно. Их встречали огнем стрелки, а Фокин маневрами уходил от лучей-кинжалов. От чрезмерного напряжения ему стало жарко, несмотря на холод в кабине, с его лица градом катил пот, застилая глаза.