Некто Рвинский - Евгений Горский

Господин Карло в раздумье обошёл вокруг музыкального инструмента и, явно не зная, что делать, неуверенно положил его на колени. После чего принялся бренчать, используя, как гусли и глухо напевать.

– Дерево, а за деревом дерево, – постоянно повторял он, беспорядочно водя пальцами по струнам.

Так продолжалось довольно долго, пока администратор не стал делать знаки, призывая его заканчивать. Однако, Карло не обращал на это внимания, будучи слишком увлечённым собственным творчеством.

Тогда, работник заведения решительно вылез на сцену, и со словами, – вот и кончился лес, – утащил арфу за кулисы.

– А теперь, внимание, – администратор посмотрел на нас. – Волк и двое козлят, то есть, пардон, Белоснежка и два гнома.

Музыкант показал ему три пальца.

– Извините, господа, – поправился работник. – Белоснежки не будет, остались одни гномы.

В зале раздался вздох разочарования, когда музыкант бодро схватил свой футляр и потащил на сцену.

– Господа, гномы! Прошу, – администратор настойчиво поднял нас и вытолкал вперёд. – Не стесняйтесь.

Мне повесили на шею барабан, а Виктору досталась губная гармошка.

Быстро раздвигая меха гармони, музыкант стал играть разудалую мелодию, похожую на старый шлягер, и нам ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Я нерешительно начал стучать руками, осваиваясь с новым для себя видом деятельности. Виктор, как настоящий исполнитель, громко пыхтел и судорожно возил гармошку по губам. Постепенно осмелев, я даже попытался изобразить танец живота.

Не знаю, что у нас вышло в итоге, но зрители явно были в восторге. Аплодисменты и громкий хохот сопровождали всё выступление, мотивируя нас к новым поискам самовыражения и творческой инициативы.

Я от души колотил в барабан, мотая головой и наслаждаясь ритмичным процессом. Музыкант ходил кругами по сцене, каждый раз спотыкаясь о собственный футляр, а Виктор просто повернулся к зрителям задом.

Я понял, что он не видит, где находится зал. Чтобы играть ртом, ему пришлось надвинуть маску глубже и, теперь Виктор блуждал в счастливом неведении.

Внезапно, на сцену выскочили знакомые девушки, и музыкант отчаянно заиграл, громко напевая, – моя Марусечка … Дальнейших слов было не разобрать из-за невообразимого шума в зале – люди вскочили и стали приплясывать около столов.

Девушки бегали вокруг нас, высоко поднимая ноги и периодически задевая различными частями тела. Музыкант ловко лавировал между ними, пытаясь уйти от столкновений, и настойчиво продолжал играть бодрую мелодию. Я с трудом сохранял равновесие, уклоняясь от летящих женских ног, а вот Виктору, к сожалению, повезло немного меньше.

Ничего не видя, он добросовестно выдерживал многочисленные толчки, пока одна из дам не толкнула его слишком сильно. Вынужденно сделав пару шагов вперёд и слегка пригнувшись, он попал прямо под женский каблук. Это явно произвело впечатление. Его тут же повело налево, и, взмахнув на прощание руками, Виктор поспешно скрылся за кулисами.

Наконец, утомившись, девушки покинули сцену, и музыкант присел отдохнуть на свой футляр. Из-за плотных штор появилась, осторожно выглядывая, маска гнома. Виктор вышел на свет в поисках упавшего инструмента и, теперь ходил широкими шагами, разглядывая пол.

Пропажа нашлась в зрительном зале, куда, очевидно, была послана танцующими ногами. Девушки немного потоптались на ней, но играть можно было ещё вполне. Музыкант озабоченно протёр гармошку о штаны и снова бережно доверил Виктору.

Тем временем, зрители стали требовать повторного выступления, топая ногами и скандируя.

– Гномы, вперёд! Даёшь белоснежек!

Мы были вынуждены пойти навстречу настойчивым просьбам, особенно учитывая тот факт, что сзади нас весьма убедительно подталкивал в спину администратор. На этот раз, Виктор решил побеспокоиться о тылах заранее и встал к задней стенке из белого материала.

Эффект привыкания, конечно, сказался на новом выступлении. Я не столь остро воспринимал болезненные удары локтями, а лёгкий шок отдавленных каблуками ног уже переносился вполне терпимо.

И всё же, потеря концентрации привела меня в объятия полуодетой красотки с распущенными волосами. Взвизгнув от радости, она немедленно попыталась убрать последний барьер между нами и крепко приложилась коленом в барабан. К сожалению, инструмент выдержал это испытание и столь стремительно вошёл в контакт с моей головой, что никакой возможности уклониться от подарка судьбы просто не было.

Последствия этой встречи не замедлили сказаться. Я моментально вошёл в состояние чистого созерцания, превратившись в отражающее зеркало. Мир вокруг предстал во всей своей таковости. Мелькающие перед глазами обнажённые женские ноги не вызывали никаких эмоций, кроме констатации факта их наличия. Женщина – это женщина. Больше я ничего не мог сказать по этому поводу.

Отсутствие ритмичного сопровождения сразу привлекло ко мне внимание танцующих девушек. Они стали махать руками, проверяя, видимо, будут ли мои зрачки реагировать на эти движения.

Я равнодушно следил за ними, но постепенно человечность стала возвращаться ко мне. В какой-то момент я отчётливо понял, что если они будут продолжать дёргать меня за нос, то ответные действия могут быть непредсказуемы.

Женщины от природы обладают повышенной чувствительностью и, возможно, они почуяли подобные изменения. По крайней мере, они оставили меня в покое, но попробовали снять с шеи барабан.

Разумеется, я не мог допустить этого, начав довольно активно сопротивляться. Девушки подумали, что со мной всё в порядке, и снова стали радостно махать ногами. После минутной паузы я решил возобновить игру.

Представление продолжалось, и тут я вспомнил о Викторе. Внутреннее беспокойство за его судьбу заставило меня оглянуться назад и, как оказалось, не зря. Там, где раньше находилось тело, теперь осталась лишь большая тень.

Не веря своим глазам, я стал медленно отступать, пытаясь разглядеть загадочное превращение. К моему ужасу, в глубине тени возникли непонятные колебания. На месте головы появилось светлеющее пятно, которое стало быстро превращаться в маску гнома, и, вскоре, я увидел проявляющиеся очертания знакомой фигуры. Виктор вышел из собственной тени, потирая рукой затылок.

Дрожь пробежала по телу – неужели Виктор оборотень? Я с опаской приблизился к нему, и тут моё внимание привлекли неровные края теневого изображения на стене. Какая странная тень!

Через минуту я понял, что стена оказалась из плотной бумаги, и, падая от толчка назад, Виктор нечаянно пробил её собственным весом.

Теперь, как только одна из девушек приближалась к нему, выполняя элементы, похожие на прыжки в каратэ, Виктор быстро отступал в темнеющий проём и плавно растворялся в сумраке.

Минутная расслабленность дорого обошлась мне. Я увидел, как Виктор исчезает в темноте, и сделал попытку обернуться. Всё, что я успел, потом заметить краем глаза, это неумолимо надвигающийся женский силуэт.

Сильный толчок накачанным бедром в нижнюю часть спины, жёстко отправил меня вслед за Виктором, и я влетел в отверстие, идеально вписавшись в трафарет на стене,

Пока глаза привыкали к темноте, тело несло меня вперёд. Я продолжал свободное падение, быстро перебирая ногами ввиду невозможности за что-нибудь ухватиться. Ко мне пришло ощущение лёгкости и невесомости, которое обычно возникает, когда опора под ногами очень зыбка. Я наслаждался покоем, то ли собственного отсутствия, то ли присутствия.

Меня окружал неописуемый мрак, и здесь неизбежно вставал вопрос о собственном самоопределении. Если я не вижу себя и ничего вокруг, то чем же я являюсь? Мыслью? А может ли мысль думать о себе? Мыслящая мысль. Какое странное слово мысль – мы и сль. Что такое сль? Вот в чём вопрос. Может, надо писать с твёрдым знаком на конце – мыслъ. Это похоже на смысл.

Впереди зажглась звезда. Она горела всё ярче, и, вскоре, стало отчётливо ясно, что звезда похожа на обыкновенную лампочку. Ещё минута, и мир распахнул свои объятия.

Я грузно ввалился в небольшую комнатку и, пытаясь зацепиться за дверной косяк, весьма успешно упал в кожаное кресло на колёсах.

– Вы кто?

На меня удивлённо смотрела молодая женщина с сильно накрашенными глазами. Сидя за пианино, она положила на колени руки с необыкновенно длинными пальцами, которые казались ещё больше из-за изящного маникюра.

– Порой, я и сам бы хотел это знать, – глухо бормочу я.

– Так снимите маску.

Я настолько привык к маскараду, что уже и забыл про неё.

– Ну вот, теперь вы похожи на человека, – удовлетворённо сказала дама, глядя, как я осторожно поставил на стол кукольное произведение.

Голова чесалась, и я позволил себе небольшой массаж.