Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А между тем, – всё ещё ошарашенно проблеял Мехмер, – похоже, у нас сменился участник боя с чемпионом! Ведь по правилам Кузгара, одолевший претендента – занимает его место в бою с великим и ужасным, три года уж как безраздельно владеющим короной непобедимого, самим Сагомаром!.. Ох, чую, и славная будет сеча! При условии, конечно, что рыжий варвар до этого поединка доживёт!..
* * *
– Ни одной зазубрины, можешь не благодарить, – размеренно проурчал Ратибор, швырнув по возвращении оторопевшему Ельваху позаимствованный в оружейной комнате двуручный меч. – Чего‑то я даже не вспотел, – уже скорее для себя угрюмо буркнул дюжий ратник, прикладываясь к услужливо протянутой Зекиром баклаге с водицей. – Непорядок!..
Глава 17
Мир тесен
– Слышал, уделал сегодня Эллиока? На двуручных клинках? Силён! – спросонья протянул Гудбранд Желтоголовый, уважительно покосившись на шумно плюхнувшегося на койку «рыжего медведя». Стоял поздний вечер, и сосед Ратибора по кузгарским казармам, только‑только начавший сладко посапывать, тут же проснулся от топота могучего исполина, явно не собиравшегося ходить на цыпочках из‑за боязни кого‑то рядом разбудить.
– Да ерунда. Чем денёк завтрашний нас порадует? – молодой богатырь слегка повернул голову к светловолосому дану. – Слышал, некая сеча запланирована под странным названием «Двадцать пять»?
– Угу, и похоже, судя по последним веяниям, ты точно в ней рубишься! Кто же помимо тебя, покудова неясно, – Гудбранд неопределённо хмыкнул. – Но вообще, обычно день в день, за час до начала данного милого «увеселительного» мероприятия узнают кузгарианцы, кого из них отобрали для участия в этом кровавом месиве…
– Что, прям совсем каша там намечается? – Ратибор недоверчиво воззрился на окончательно проснувшегося норманна. – Так‑то овсяночку я люблю.
– Ну да, и ещё какая! – заложив руки за пшеничную гриву, утвердительно хрюкнул викинг. – Правила просты: заходят на арену двадцать пять бойцов, а выходит лишь один.
– В смысле?
– В прямом! Дерутся все на все. Каждый сам за себя. Этакая куча‑мала. Остаться должен лишь один. Он и будет объявлен победителем. Публика ента дело любит!.. В отличие от большинства воителей, – варяг кисло скривился. – Я сам ещё в таком не участвовал, но много слышал «хорошего» о данном сражении. Один из моих соплеменников, с кем угодил сюда, в подобной мясорубке, в самой последней, башку сложил…
– Соболезную. А почему лишь за час оповещают? – Ратибор вопросительно вскинул левую бровь. – Чтоб не смогли участники заранее как‑то договориться между собой?
– Ну да, похоже на то, – согласно просопел дан. – Хотя, слыхивал, случаи сговора всё равно бывали… Успевали догутариться!.. Например, как раз в крайней схватке, месяц назад состоявшейся, в предыдущих игрищах. Объединились «особо умные» в группу из нескольких человек, чтобы действовать сообща. А потом, когда всех противников вырезали, сцепились между собой! Ну а последнего воина, оставшегося стоять на ногах, сначала глашатай, соблюдая все формальности, объявил победителем под недовольный ропот толпы, а затем, уже под одобрительный гул трибун, этого «счастливчика» десяток стражей показательно в песок палицами втрамбовали. Прилюдно, прям аккурат после боя. Чтоб другим неповадно было; в назидание особо ушлым, так сказать! Ибо хитрозадых нигде не любят. Ну и после того раза распорядитель громогласно объявил, что под страхом немедленного умерщвления сговариваться запрещено! Вот мы и позыркаем, как теперича сложится. Интересно, все ли убоялись или нашлись глупоумные придури, до кого не дошло…
– Любопытно, – Ратибор довольно крякнул, после чего бросил быстрый взор на Желтоголового. – Орлиный? – спросил дюжий ратник, указывая глазами на висящий на шее у викинга коготь, который тот в задумчивости сейчас теребил.
– Угу, – Гудбранд нехотя кивнул. – Дорог мне сей амулет…
– Как тебе удалось до сих пор его при себе сохранить? – Ратибор удивлённо хмыкнул. – Я кумекал, всякие там побрякушки да талисманы у невольников под запретом.
– Так и есть. Я же просто всем лялякаю, что этот коготь снял с тела своей убитой невесты и любой, кто посмеет его присвоить без моего на то высочайшего дозволения, будет проклят до пятого колена вместе с роднёй и умрёт в страшных муках.
– К‑хы, и что, срабатывает?
– А то, русич! По крайней мере, желающих проверить проклятие на себе ещё не находилось… Ведь так и есть на самом деле: Вивеки коготок, возлюбленной моей, – варяг тяжело вздохнул. – Жаль только, отомстить за неё я так и не смог…
– Так надо было мстить, коль желал, а не за торгашами охотиться! – гыркнул неодобрительно Ратибор.
– Не смей судить, рыжий, ибо ты много не знаешь! – Желтоголовый угрюмо насупился. – Меня в злате срочная нужда поджимала, потому и пошёл я на лихое дело! Этот шакал Олаф, подло заколовший Вивеку после того, как она отказала ему в нежности и ласке, сначала улизнул в сторону Руси, а потом воротился оттудова со здоровенным сундуком, набитым богатствами несметными, затем тут же наняв себе берсерков для охраны столько, что к нему более не подступиться!.. Мало того, засматривается теперича, гадёныш, на соседние земли… Все его недоброжелатели, в том числе и мой клан, языки себе в задницы засунули и помалкивают, дабы не накликать беду! Ну а чтоб свалить эту псину сутулую, деньги нужны, и много! На драккары, оружие и воинов в первую очередь! Вот и я отправился на заработки!..
– Случаем, не с годину ли назад или около того этот твой Олаф воротился от нас с золотишком? – мрачно прошелестел Ратибор.
– От нас воротился?.. – Гудбранд сначала непонимающе уставился на рыжебородого витязя, а затем, видно, вспомнив, согласно мотнул светлой копной. – А‑а‑а, ты ж оттудова, русич!.. Точно!.. Запамятовал… Ну да, с год назад примерно и вернулся! Но откель ты это вызнал в таких подробностях? – норманн встрепенулся, пытливо вытаращившись на могучего исполина. – Точное времечко, имею в виду⁈
– Ну и кличут, поди, ентого блохастика Чернобровым, не так ли? – в бездонных очах Ратибора, как будто не слышавшего вопрос своего собеседника, сверкали тёмно‑синие молнии.
– Всё так!.. – Желтоголовый изумлённо глазел на молодого богатыря. – Но откуда, во имя Одина…
– Знаю я, как этот крысёныш состояние своё нажил! Собственно, я здесь маюсь по его вине, – и Ратибор в общих чертах поведал приснопамятную историю прибытия ярла Олафа в Мирград, упомянув также и о печальных последствиях сего безрадостного знакомства.
– Во дела!.. – ошеломлённо протянул Гудбранд по завершении скупого пересказа недавних грустных событий, гранитной глыбой давивших на сердце рыжеволосому рубаке. – Но ента надо же нам было на соседних койках оказаться! Это судьба! Мир тесен… – варяг старался не смотреть на ставшего темнее тучи Ратибора, прекрасно понимая, чего тому стоило по новой вспоминать, как он утратил всё, что ему было дорого.
– Я достану как эту тварь Олафа, так и прочих опарышей, кто зловредные козни плёл за моей спиной, клянусь Сварогом!.. – между тем тихо буркнул дюжий ратник, переворачиваясь на другой бок. – А пока спать. Чую, завтра на арене будет малость потненько…
Глава 18
Пятый день игрищ
– Это судьба, гутаришь? – Ратибор хмуро зыркнул на угрюмого Гудбранда. – Хреновая она у кого‑то из нас! А у кого именно, скоро выясним.
– Это точно… Впрочем, ожидаемо же, ну!.. Рано или поздно мне должно было перестать везти, – викинг досадливо поморщился. – М‑де, дерьмо случается…
Два соседа по кроватям быстро перекинулись словесами сразу же после того, как к ним на этаж ввалился Гючлай и не спеша зачитал список тех, кто спустя час выйдет на арену. Опосля заместитель Ельваха не без злорадства объявил, что те «счастливчики», чьи имена прозвучали, могут проследовать в оружейную и подобрать себе рубило, покудова там ещё есть из чего урвать. Стоит ли говорить, что основная масса названных кузгарианцев спешно ломанулась наверх, на первый этаж, попутно испепеляя друг друга яростными взорами. Так обычно смотрят на заклятого врага. Гудбранд, вошедший в число двадцати пяти «счастливчиков», после того как перебросился парой фраз с Ратибором, также оказавшимся в списке, торопливо метнулся вслед за остальными. И лишь могучий русич никуда не помчался, лениво поинтересовавшись у растерянно на него уставившегося Гючлая:
