The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

Государство, иммиграционная политика и расизм

Еще одной особенностью господствующего расизма после 1860-х годов стала ведущая роль государства. Если раньше расизм носил характер личных установок, то теперь в нем была заложена тенденция стремиться к реализации расового порядка. Для этого требовалась помощь государства, или, другими словами, расисты боролись за захват государственной власти. Это удалось в основном на юге США, в нацистской Германии (хотя в фашистской Италии и Японии в 1931-1945 гг. наблюдались схожие тенденции, их нельзя назвать полноценными расовыми государствами) и в бывшей колонии поселенцев ЮАР. Европейские колонии на самом деле не были расовыми государствами: в них официальный расизм не был руководящим идеологическим и практическим принципом; общим правилом было то, что колониальные подданные (большинство из которых платили налоги) могли быть не столь ценными, как белые, но, тем не менее, с ними следовало обращаться "достойно".

Новым в последней трети XIX века было то, что национальные правительства и, в более слабой форме, империи считали своей задачей сохранение культурной однородности и этнической чистоты в пределах своих границ. Это происходило по-разному и с разной степенью интенсивности. В первые две трети века свободное перемещение через границы стало более распространенным, за исключением представителей низших классов. Исчезли многие требования к ношению документов, удостоверяющих личность. Однако к концу века эта тенденция сменилась на противоположную: паспорта и паспортный контроль воздвигли вокруг национальных государств бумажную стену разной высоты.

Великобритания оставалась либеральным исключением. До Первой мировой войны граждане Соединенного Королевства не имели документов, удостоверяющих личность; они могли покидать свою страну без паспорта или официального разрешения и без проблем конвертировать свои деньги в иностранную валюту. И наоборот, иностранцам не препятствовали въезжать в Великобританию, они могли жить там всю жизнь, не регистрируясь в полиции. Паспортные формальности обычно не требовались и при перемещении между колониями одной империи. В континентальной Европе более четкие границы между гражданами и иностранцами были проведены к концу века. Въезд, проживание, гражданство и натурализация стали предметом правового регулирования и административного оформления, что было связано не столько с ростом расизма, сколько с расширением сферы деятельности государства и увеличением миграционных потоков. Внутренняя консолидация национальных государств означала, что вопрос о принадлежности к "государственной нации" большинства должен был ставиться более энергично. Восстановление защитных тарифов на континенте в конце 1870-х годов показало, что в случае с материальными товарами государства способны регулировать трансграничные потоки. Что касается людей, то вопрос заключался в том, кого не пускать в страну как нежелательных, а кого поставить на место по шкале "пригодности к натурализации".

Во многих странах Европы к концу века усилилось недоверие и даже враждебность к иностранцам. Однако национальные государства отнюдь не закрыли дверь полностью, и расовые критерии включения в общество не стали превалировать. Это относится не только к Великобритании; Третья французская республика, проникнутая высокими патриотическими чувствами, практически не ставила препятствий на пути иммиграции, в том числе и потому, что необычайно низкий демографический рост вызывал у нее определенные кризисные настроения. С середины века в страну хлынули волны иностранных рабочих, которые постепенно превращались в этнические сообщества с высокой склонностью к ассимиляции. Ксенофобские кампании так и не смогли оказать существенного влияния на национальное законодательство. Франция верила в интегративную силу своего языка, системы образования и вооруженных сил. В Германском рейхе, где гораздо более мощные правые силы выступали за расовую концепцию нации, а в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, паниковали по поводу притока поляков и евреев с Востока, национальное государство не стало "расовым государством" в своей иммиграционной политике. Кардинальный пересмотр законодательства о гражданстве в 1913 г. не привел к тому, что большинство в рейхстаге высказалось в пользу биологических представлений о расе. Не было принято и решение о включении в закон страны таких колониальных административных практик, как препятствование «расовым бракам».

Расистский протекционизм

Политическое большинство за расовый протекционизм было обеспечено не в Европе, а в демократических обществах Северной Америки и Австралазии. Это было направлено в основном против азиатов. Китайцы по разным причинам мигрировали в США: как золотоискатели в Калифорнию, как железнодорожные рабочие, как плантаторы на Гавайи. Впоследствии многие из них перебрались в города, работали поварами или прачками и жили вместе в своих общинах. Хотя вначале они были приняты как трудолюбивые работники, впоследствии белые американцы настроились против них и потребовали прекратить иммиграцию из Азии. Китайцев стали называть "полуцивилизованными" людьми, неспособными вписаться в американскую среду, что имело много общего с нападками на афроамериканцев после эмансипации. Лидеры профсоюзов опасались, что их присутствие приведет к снижению заработной платы. Недовольство проституцией стало поводом для ограничения притока китайских женщин и тем самым сдерживания роста азиатского населения в США. В Калифорнии, в частности, произошли погромы, похожие на, в результате которых погибли и были раненые. Наконец, в 1882 г. сторонники федерального запрета добились своего: Конгресс принял Закон об исключении китайцев, который фактически запретил иммиграцию из Китая на первоначальный десятилетний период. Этот закон стал первым в длинной череде последующих мер, вплоть до прекращения политики исключения в 1943 г. Еще более ожесточенными были нападки на японцев, которые во многих случаях приехали в США не в качестве кули, а в ответ на эмиграционную политику собственного правительства. Кроме того, они были более активны, чем китайцы, в тех секторах экономики, где они напрямую конкурировали с белыми и встречали особенно сильное сопротивление.

Как и на американском Западе, азиатская эмиграция в Австралию с 1880-х годов стала поводом для мобилизации профсоюзов и острой темой избирательных кампаний. Истерия "наводнения" приняла там такие масштабы, что на книжном рынке появился особый жанр, пропагандирующий фантазии о скором вторжении. К азиатам, уже проживавшим в стране, относились лучше, чем в США, они пользовались определенной государственной защитой и многими гражданскими правами. Но официальная поддержка белой Австралии была даже сильнее, чем аналогичные тенденции в Америке. На протяжении целого столетия - с 1860-х по 1960-е годы - австралийские колонии, а затем и федерация проводили политику, направленную на противодействие иммиграции небелого населения. Ее рациональным ядром было желание предотвратить формирование небелого низшего класса, но обоснования приобретали все более расистский оттенок, так что начиная с 1901 года любая дальнейшая иммиграция стала крайне затруднительной. В 1910 году Канада перешла к политике "белой Канады". В 1903 г. в Парагвае был принят крайне ограничительный закон об иммиграции, а в 1897 г. колония Наталь в Южной Африке попыталась запретить приток индейцев якобы