G.O.G.R. - Анна Белкина

— Ты ошибаешься, — спокойно возразил Генрих Артерран. — Я есть. И ты пока что, тоже есть. Но — я повторюсь — пока что.

Сидоров медленно впадал в паническое оцепенение. От безотчётного страха у него похолодели руки и ноги, на спину сыпались хищные мурашки. Глаза попривыкли к темноте, и сержант видел, что этот «Доктор Смерть» из триллеров Ежонкова сидит перед ним на стуле, и их разделяет лишь кухонный стол. Генрих Артерран горделиво расправил плечи и вскинул аккуратно причёсанную голову, как какой-нибудь дворянин. Проследить его взгляд Сидоров не смог: он не видел его глаз, только чёрные дыры…

— Триста седьмой образец! — выплюнул Генрих Артерран и легонько постучал по столешнице выпирающими костяшками пальцев. — Ты уже слышал о нём, не так ли?

— Брехня! — Сидоров попробовал превратиться в непробиваемого прагматика — в такого, как Пётр Иванович, как Недобежкин. — Вы — бандит по кличке Тень, вы даже не Генрих Артерран! Настоящий Генрих Артерран был бароном, и жил в начале века, а кто вы такой — никто не знает!

Генрих «Тень» Артерран расхохотался — жутко так, как призрак из подвала Гопникова. Сидоров старался унять дрожь, но она не проходила, а страх перед этим типом становился сильнее. Хорошо же он умеет давить на психику: отключил свет, подогнал «быков», цедит слова, будто зомби. Недаром весь местный криминалитет боялся его…

— Тень — это не кличка, — покачал головой бандит Тень, который решил назвать себя Генрихом Артерраном. — С некоторых пор это — моя сущность. Но мы сейчас говорим о тебе, Сидоров. Вчера ты побил шестерых бандитов, сегодня — увернулся от пули. Ты думаешь, что это от того, что ты хороший милиционер? — осведомился «Тень» Артерран с разъедающим сарказмом. — Увы и ах! — отрезал он и махнул рукой. — Триста седьмой образец начал действовать и на тебя. Я подсадил в твой организм чужеродную ДНК — с такими же параметрами, с какими совершенно случайно подсадил её себе. Вот, что такое ТРИСТА СЕДЬМОЙ ОБРАЗЕЦ — активный препарат хромосом «прототипа». Он вступает в реакцию с генами человека и изменяет их постоянно и необратимо. Он стал моим проклятием. А полгода назад — и твоим. Ты знаешь, что такое — «прототип»?

Генрих Артерран не спеша положил на стол некую бумагу размером с обычный альбомный лист и придвинул поближе свечу.

— Взгляни, — предложил он, и громила справа освободил Сидорову руку.

Сержант взял эту дьявольскую бумагу, которая оказалась цветной фотографией. Когда он увидел то, что изображено на ней — его едва не стошнило. Вот это Сидоров вляпался — фотография явила его взгляду массивную колбу, которая стояла в каком-то ярко освещенном белом помещении. А внутри колбы, в толще прозрачной жидкости висело нечто… или некто нечеловеческий, трёхглазый, бледный, большеголовый. Глаза этого «прототипа» похожи на три пустые чёрные дыры — точь-в-точь, как у Генриха Артеррана…

— Нравится? — иронично спросил Генрих Артерран, потирая свои руки. — Это «прототип». Скоро ты станешь таким же. И знаешь, зачем я это сделал? Чтобы испытать на тебе антидот — вещество, которое разрушит образец.

И тут память Сидорова уступила: сержант вспомнил помещение на фотографии. Белоснежная лаборатория, куда притащил его из мглистого ободранного коридора тип в халате и в тёмных очках. Нет, не просто тип — а Генрих Артерран, тот самый, который сейчас перед ним сидит и говорит такие жуткие вещи…

— Но, я же сам тебя застрелил… — промямлил Сидоров, и его пальцы разжались сами собой, упустив фотографию на пол.

— Это невозможно, — отпарировал Генрих Артерран. — Из-за образца. Если я сейчас возьму пистолет и выстрелю в тебя — всё равно, куда я попаду — через полчаса ты будешь совершенно здоров. Я могу взять автомат и разрядить в тебя всю обойму, но и это не поможет. Представь себе: ты — неуловим, неуязвим и практически бессмертен. Ты — супергерой, не так ли?

— Пустите меня… — проканючил Сидоров. — Я не расскажу про вас ни Серёгину, ни Недобежкину. И вообще, что я вам сделал, что вы напали именно на меня?

— Пустите его, — бесстрастно приказал Генрих Артерран своим молчаливым громилам, и Сидоров почувствовал, что его перестали держать на стуле.

— Спасибо! — буркнул сержант, растирая руки.

— Так вот, ты — супергерой, — продолжал Генрих Артерран. — Ты считаешь, что тебе всё дозволено, открыты все двери, ты можешь всё? Нет, ты ничего не можешь, потому что медленно, но верно становишься таким же, как прототип. Вопросы есть?

— Наво́дите «звериную порчу»? — уныло поинтересовался Сидоров. — Тогда лучше пристрели́те меня…

Генрих Артерран проигнорировал выпад Сидорова, а только лишь выплюнул своё любимое:

— Вопросов нет! — и продолжал, вынув из-за пазухи какой-то флакон, плотно закрученный пробкой:

— Последний шанс для тебя остаться человеком, и остаться живым — это выпить антидот, — Генрих Артерран поставил флакон на кухонный стол Сидорова, хлопнув им о деревянную столешницу. — Ты, Сидоров — завершающий этап проекта «Густые облака»! — Артерран недобро хохотнул и придвинул флакон к опешившему Сидорову. — Я не буду тебя заставлять, гипнотизировать и так далее. Если ты хочешь спастись — ты выпьешь сам.

Сидоров не знал, что делать — а вдруг в этом флаконе — какой-нибудь яд? Вдруг он выпьет и потеряет личность, как несчастный капитан Зубов?? Он переводил испуганный взгляд с бесстрастного и бледного Артеррана на флакон и назад, не в силах протянуть руку и взять его, этот флакон.

— Ты боишься Горящих Глаз, — напомнил Генрих Артерран, разогнав тяжёлую тишину. — Ты видишь их в пещерах, в коридорах, просто в тёмной комнате? А теперь — посмотри на себя.

Генрих Артерран поднял правую руку и щёлкнул пальцами. Тот час же громиле, что высился справа от Сидорова, другой громила передал зеркало, которое висело у сержанта в ванной. Громила повернул зеркало, и Сидоров увидел своё отражение. Отражение как отражение. Да, заспанные глаза, да лицо осунулось. Недосып оставил отпечаток… Ну и что?

— Ты думаешь: «Ну и что»? — зловеще заявил Генрих Артерран и поднялся со стула во весь свой высокий рост, заставив Сидорова невольно содрогнуться. — Смотри внимательно и вспоминай неприятности из своей короткой жизни.

Мурашки на спине у Сидорова гарцевали табунами, стадами, толпами и тоннами. Сержант вжался в стул, и пытался убедить себя в том, что ничего этого нет, он просто спит и видит очень, очень плохой сон… Ещё немного, и он проснётся, а все эти зловещие образы исчезнут… Сидоров глянул в зеркало, которое ему подсунули и увидел там… Горящие Глаза… В тот же миг его с головы до пят пронзил ужас, дыхание спёрло, Сидоров зашатался и едва не упал. Однако Генрих Артерран каким-то неуловимым образом оказался за его спиной и поддержал сержанта тогда, когда тот готов был уже бухнуться на пол. Рука у Артеррана была холодная и твёрдая, словно неживая. Он без усилий толкнул Сидорова обратно на стул, к зеркалу.

— Это твои глаза, — сказал он так, словно бы в одиночку поверг в нокаут обоих братьев Кличко и Майка Тайсона сверху.

— Но, зачем ты всё это сделал?? — воскликнул Сидоров, проглотив тот колоссальный комок, который скопился в его пересохшем горле. Некий порыв — не то справедливости, не то жажды спасти собственную жизнь от чудища — вдруг подхватил его со стула и заставил сделать прыжок вперёд и бросить кулак, целясь в самодовольную физиономию этого «верхнелягушинского чёрта», который безо всякого приглашения возвышается тут у него на кухне.

— Не хочу, чтобы мои великие открытия попали в руки того, кто обратит их против человечества, — не теряя спокойствия мумии, Генрих Артерран коротким чётким движением изловил направленный ему в лоб кулак и без труда отправил Сидорова всё на тот же стул. — Я не хочу чтобы ТЫ попал в нехорошие руки, и собираюсь вернуть тебе человеческий облик, — продолжал он, прохаживаясь по кухне из стороны в сторону. — Препарат, который я должен был сделать в рамках проекта «Густые облака» готов, он действует и дал результат — ТЕБЯ! — Генрих Артерран указал своим бледным пальцем на Сидорова, а потом — надвинул на свои жуткие глазницы тёмные очки и снова заложил руки за спину. — Но я считаю, что мой эксперимент завершён лишь на половину, потому что к любому препарату должен быть антидот. Именно антидот я и собираюсь испытать на тебе.

Сидоров довольно неудачно шлёпнулся на стул, стукнувшись спиной о его твёрдую спинку. Он не спускал глаз с Генриха Артеррана и удивлялся, что он может видеть на кухне в тёмных очках и без света. Прохаживаясь, Артерран повернулся к Сидорову правым боком, и сержант даже в тусклом свете луны, что сочился из окна, различил на его виске тёмный след от пули, которая должна была его убить. Сидоров сжался на стуле, потому что страх снова сковал его по рукам и ногам. Нет, человек не может жить с простреленной головой, а значит — этот Тень, или Генрих Артерран, или кто он там ещё — не человек, а… верхнелягушинский чёрт, демон, дьявол, монстр! А кем он может ещё быть???