Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

— Пребывая здесь, в неизведанной области космоса, — продолжал Фулгрим, — мы пронзаем её тьму светом Императора. Миры, пребывающие здесь, погружены во мрак, развеять который должны Дети Императора, несущие по Галактике сияние Имперских Истин. Сейчас наш флот приближается к одной из таких планет, и я позволил себе обозначить её как Двадцать Восемь-Четыре, в знак грядущего приведения к Согласию. Позже я объясню каждому из вас его роль в дальнейших действиях, а сейчас — испробуйте вино победы!

При этих словах Примарха Врата Феникса распахнулись, и целая армия слуг в простых бледно-кремовых хитонах вошла в Гелиополис, неся амфоры с дорогим вином, блюда с мясом экзотических зверей, свежими фруктами, мягким хлебом, сладостями и прочими необычными кушаньями.

Тарвиц с удивлением взирал на процессию слуг, расставлявшим изысканные напитки по маленьким столикам в углах Гелиополиса. Конечно, в обычае Детей Императора было «пробовать победу на вкус» ещё до начала сражения, но настолько пышное пиршество показалось ему излишним и вычурным. Всё-таки они воины, а не гурманы.

Тем не менее, вместе с прочими Капитанами Саул поднялся с кресла и прихватил на одном из столиков чашу вина, стараясь не встречаться глазами с Эйдолоном, боясь, что тот немедленно поймет отношение Тарвица к его лжи о случившемся на Убийце. Люций неслышно подошел к нему со спины, на по-прежнему красивом лице Тринадцатого Капитана играла непонятная улыбка.

— Лорд-Коммандер неплохо осветил наши победы, а, Саул?

Тарвиц кивнул, и, оглянувшись по сторонам, ответил:

— Да уж, это был действительно… интересный взгляд на кампанию.

— Эй, да ладно тебе, — отмахнулся Люций. — Если уж кто-нибудь и заслуживает почестей за битвы на той мрачной планетке, то уж точно мы, а не проклятые Лунные Волки!

— Ты просто злишься на них из-за того, что Локен победил тебя в том бою.

Мгновенно помрачневший Люций выпалил:

— Он меня не победил, ясно?!

— Ты, видно, забыл, как валялся на полу в конце поединка? — подколол его Саул.

— Он обманул меня, использовал грязный трюк, — оправдывался Люций. — Я-то надеялся на честную дуэль на мечах. Но ничего, когда мы скрестим клинки в следующий раз, Локен получит свое!

— Ну да, если не выучит к тому времени новые «грязные трюки».

— Нет уж, — злобно фыркнул Люций. Тарвица вновь больно уколола растущая гордыня собрата, замешанная на чистом эгоизме. Когда-то они были близкими друзьями, но, шагая вверх по иерархии Легиона, понемногу начали отдаляться.

— Поверь мне, — никак не мог успокоиться Тринадцатый Капитан, — этот Локен всего лишь тупое примитивное животное, как и все эти Лунные Волки!

— Все? Даже Воитель?

— Нет, нет, что ты! — испуганно протараторил Люций. — Я имел в виду, что простые воины в их Легионе немногим лучше варваров Русса. Грубые, необразованные, лишенные нашего изящества и утонченности. Да что там, Убийца лишний раз доказала превосходство Детей Императора над прочими Астартес!

— Уверен? — произнес чей-то голос. Обернувшись, Тарвиц увидел Второго Капитана, стоявшего в нескольких шагах от них.

— Капитан Деметер, — склонил голову Саул, — для меня честь видеть вас снова. Мои поздравления с превосходной победой над Диаспорексом и захватом капитанского мостика на их флагмане.

Улыбнувшись, Соломон подошел к нему вплотную.

— Спасибо на добром слове, но на твоем месте я бы не расточал мне комплименты в полный голос. Лорд Фулгрим не особо обрадовался, когда Вторая Рота лишила его заслуженного триумфа. И, кроме того, я пришел сюда не затем, чтобы выслушивать похвалы в свой адрес.

— И зачем же? — поинтересовался Люций.

Пропустив мимо ушей оскорбительный тон вопроса, Соломон ответил:

— Дело в том, Капитан Тарвиц, что я позволил себе понаблюдать за тобой, когда Эйдолон рассказывал Братству о событиях на Убийце. И, судя по твоему лицу, к его словам можно кое-что добавить. Быть может, ты изложишь мне свою версию событий?

— Лорд Эйдолон описал кампанию на 140-20 так, как он её видел, — нейтрально произнес Тарвиц.

— Послушай, Саул — ведь можно так тебя называть? — давай говорить откровенно, — предложил Соломон.

— Буду только рад, — честно ответил Тарвиц.

— Начнем с того, что мы оба знаем: Эйдолон — очень неприятный тип, — произнес Деметер, и Саула поразила прямота Второго Капитана.

— Лорд-Коммандер Эйдолон, — встрял Люций, — ваш вышестоящий офицер. Не стоит об этом забывать, Капитан Деметер. — Мне прекрасно известна иерархия Легиона, — огрызнулся Соломон, — и в табели о рангах я стою выше вас, Тринадцатый Капитан Люций. Значит, я — ваш вышестоящий офицер, и вам не стоит об этом забывать. Люций быстро кивнул, и Деметер, не давая ему опомниться, спросил в лоб:

— Так что же на самом деле случилось на поверхности Убийцы?

— В точности то, о чем рассказывал Лорд-Коммандер Эйдолон, — уверенно ответил Люций.

— Это правда, Саул? — резко обернулся Соломон.

— Вы что же, обвиняете меня во лжи? — ожесточился Люций, и его рука охватила рукоять клинка, откованного на Урале мастерами Клана Терраватт во время Объединительных Войн. Заметив этот жест, Деметер медленно повернулся к Люцию, меряя его взглядом, словно изучая врага перед схваткой. Хотя он был явно выше, шире в плечах и, несомненно, сильнее, Люций превосходил его в изяществе и ловкости, и, что важнее всего, в скорости реакции. Тарвиц поймал себя на мысли о том, что почти серьезно размышляет о победителе в бою насмерть между двумя Капитанами, и поблагодарил судьбу за то, что такой поединок невозможен.

— Мне вспоминается, как вы впервые пришли сюда, Люций, — медленно начал Соломон. — Тогда я решил, что вам суждено стать превосходным офицером и отличным воином.

Люцию явно польстили слова Деметера, но Второй Капитан продолжал:

— Но теперь я вижу, как глубоко ошибся. Вы всего лишь мелкий завистник, карьерист и подпевала, думающий, что совершенствование себя и достижение превосходства над другими — одно и то же.

Бледное лицо Люция начало медленно наливаться кровью, однако Соломон ещё не закончил:

— Высокая и чистая цель каждого воина нашего Легиона — стремление к идеалу, что воплощен в Императоре, возлюбленном всеми. Однако же, нам не стоит пытаться сравниться с Ним, поскольку Император превыше обычных людей, превыше любого из Астартес, превыше даже Примархов. Конечно, из-за нескольких наших доктрин Дети Императора могут показаться кому-то горделивыми и холодными, поэтому запомни: в гордыни нет чистоты. Урок окончен.

Люций склонил голову, но Тарвиц, хорошо изучивший его за время прежней дружбы, знал, что мечник сейчас из последних сил сдерживается от вспышки гнева. Краска схлынула с лица Люция, и он тихо проговорил:

— Благодарю за урок, Капитан. Надеюсь, когда-нибудь смогу преподать вам такой же.

Ещё раз коротко кивнув, мечник развернулся на месте и направился в сторону Эйдолона.

— Он тебе этого не забудет, — с трудом скрывая улыбку, предупредил Тарвиц.

— Ну и прекрасно, — заявил Соломон. — Может, хоть что-нибудь поймет, если поразмыслит как следует.

— Навряд ли. Люций — не самый усердный ученик.

— В отличие от тебя, Саул?

— Делаю что могу.

Соломон рассмеялся.

— До чего же ты дипломатичен, Саул! Знаешь что, раз уж я рассказал Люцию о своих впечатлениях при первой встрече с ним, то откроюсь и тебе. Признаться, я тогда решил, что ты никогда не станешь кем-то большим, чем неплохой боевой офицер, но сейчас уверен — тебя ждут великие дела.

— Спасибо, Капитан Деметер.

— Для тебя — Соломон. Так, я смотрю, собрание окончено, поэтому давай-ка кое-что обсудим наедине.

ПОВЕРХНОСТЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ-ЧЕТЫРЕ, на которую опустились челноки Детей Императора, показалась Деметеру прекраснейшим из мест, виденных им в своей жизни. Ещё при взгляде с орбиты планета, казалось, источала покой и умиротворенность: цветущие материки, чистая синева океанов и прозрачная атмосфера, исчерченная причудливыми завитками пушистых облаков. Пробы воздуха, взятые автоматическими зондами, показали его полную пригодность для дыхания, а также полное отсутствие каких-либо вредных выбросов, душивших немало Имперских миров и превращающих их в подобие индустриального ада. Кроме того, анализ электромагнитных излучений позволил с уверенностью говорить об отсутствии на планете развитой разумной жизни.

Более подробных отчетов стоило ждать через несколько дней, однако уже сейчас стало очевидно, что планета полностью необитаема, если не считать нескольких объектов, напоминающих руины какой-то давным-давно исчезнувшей цивилизации.

Проще говоря, это был идеальный мир.

Четыре «Штормбёрда» совершили посадку на каменистых холмах в устье широкой долины. Перед ними возвышалась широкая и прекрасная горная гряда, пики которой укрывали снежные шапки — признаки мягкого, умеренного климата. Как только пыль, поднятая двигателями челноков, осела, Фулгрим вывел своих воинов на поверхность нового мира, предназначенного Империуму.