Психология зла - Сергей Герасимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Классический пример убийства логикой разумности это диалог Платона "Государство". Сократ, участник этого диалога, сам человек глубоко честный, стправедливый и нравственный, пытается создать в теории идеальное государство – такое, в котором все люди будут счастливы. Однако логически построенный идеал получается с душком – от него несет тоталитарной диктатурой, а порой и концлагерем:
"Прежде всего нам, вероятно, надо смотреть за творцами мифов: если их произведение хорошо, мы допустим его, если же нет – отвергнем. Мы уговорим воспитательниц и матерей рассказывать детям лишь признанные мифы."
Пока что "уговорим". Но уже на следующей странице – более тревожное "заставим":
"…и поэтов надо заставить об этом писать в своем творчестве."
Далее предполагается «вычеркивать» различные места из Гомера и не потому, что они плохи, а потому, что они хороши и приятно очаровывают.
Дальнейшеее рассуждение приводит к тому, что юноши не должны быть слишком смешливыми, то есть ограничение накладывается уже на характеры. Потом, совершенно логическим путем приходят к тому, что в литературе нужно запретить использование прямой речи и поощрять лишь косвенную. Потом предлагается вообще изьять некоторые стихотворные размеры, музыкальные лады и инструменты (это созвучно с тем, как во времена Сталина запрещали некоторые «несоциалистические» музыкальные интервалы), прогнать из государства флейтистов, а сохранить лишь тех, кто играет на лире, кифаре и свирели.
Затем идет просто прекрасный логический переход:
"Так вот, неужели только за поэтами надо смотреть и обязывать(!) их либо воплощать в своих творениях нравственные образы, либо уж совсем отказаться(!) от творчества? Разве не надо смотреть и за остальными мастерами?"
Но все это – пока только цветочки. Логика приводит к отрицанию эротизма:
"В создаваемом нами государстве ты установишь (какое слово!), чтобы влюбленный был другом своему любимцу, вместе с ним проводил время (даже это нуждается в законодательном установлении!) и относился к нему как к сыну во имя прекрасного, если тот согласится. А в остальном пусть он так общается с тем, за кем ухаживает, чтобы никогда не могло возникнуть даже предположения, что между ними есть нечто большее." И еще: "…нельзя привносить и наслаждение: с ним не должно быть ничего общего у правильно любящих или любимых…" Обратим внимание на словосочетание: "правильно любящих". Вот уже и любовь кастрирована логикой.
Очень похоже на СССРовское: "у нас секса нет".
Дальше совершенно жуткий пассаж о судье и враче:
"Оба они будут заботиться о гражданах, полноценных в отношении как тела, так и души, а кто не таков, кто полноценен лишь телесно, тем они предоставят вымирать; что касается людей с порочной душой, и притом неисцелимых, то их они сами умертвят."
Затем описывается быт идеальных людей: "Прежде всего никто не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости.
Затем, ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий." То есть, гражданам запрещают всякую приватную жизнь.
Хороший гражданин должен быть абсолютно прозрачен и всегда на виду.
"Количества припасов должно хватать стражам на год, но без излишка".
Отметим этот интересный момент: почему на год, а не на тринадцать месяцев или на десять?
Год – это случайная круглая цифра, пришедшая в голову законодателю – а все жители государства обязаны теперь согласовывать количество своих припасов с этой цифрой. Точно также одно древнее государство устанавливало какого размера каждый из рабов должен носить колпак – как будто раб сам не способен решить такой простой вопрос, как будто кто-то пожелает носить колпак не по размеру. А если и пожелает, то что с того?
Мысль, созидающая государство, идет дальше:
"Прежде всего им (тем, кто блюдет государство) надо оберегать государство от нарушающих порядок новшеств…" Итак, мы пришли к запрету новшеств, то есть, к остановке прогресса. Дальше предлагается регламентировать игры детей, стрижку, одежду, обувь и так далее.
В конце концов участники диалога приходят к логическому выводу о том, что жен и детей нужно сделать общими. Здесь они уже совершенно ясно ощущают, что идут против разума и здравого смысла, поэтому звучит нечто вроде извинения:
"Вероятно, многое из того, о чем мы сейчас говорим, покажется смешным, потому что будет противоречить обычаям, если станет выполняться соответственно сказанному." Но все-таки упорствуют: "Все жены этих мужей должны быть общими, а отдельно пусть ни одна ни с кем не сожительствует. И дети тоже должны быть общими, и путь родители не знают своих детей, а дети – родителей."
"…правителям потребуется у нас нередко прибегать ко лжи и обману – ради пользы тех, кто им подвластен."
"…потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших – нет…"
"Женщина пусть рожает государству (заметим: государству!) начиная с двадцати лет и до сорока…"
"Из числа же братьев и сестер закон разрешит сожительствовать тем, кому это выпадет при жеребьевке…"
И так далее – так логика побеждает разум.
6.2. ЛАБИРИНТ. ПРИПИСЫВАНИЕ СОБСТВЕННЫХ ЦЕННОСТЕЙ.
Издалека не видны индивидуальные ценности человека. Так философ, рассуждая о людях вообще, видит их похожими на самого себя. Но философ – это редчайшее исключение из правил, поэтому трудно найти многих подобных ему. И, предписывая другим собственные блага, на самом деле он предписывает им величайшее зло. Если бы греческие боги, которые питались нектаром и амброзией, из самых добрых побуждений посадили на эту диету всех людей, то люди бы просто вымерли. Другой философ, Ульянов-Ленин, говоря об обществе будущего, утверждал, что все будут трудиться, а после трудового дня каждый будет идти и работать еще одну смену, управляя государством. Государством будут управлять все, каждая кухарка. Он считал, что таким образом делает людям благодеяние. Он всю свою жизнь с увлечением занимался политикой, не желая ничего другого – поэтому полагал, что это занятие привлекательно для всех. Но заставьте людей работать в два раза больше, причем вторую смену бесплатно, и спросите как им это понравилось.
Понятно, что они ответят. К тому же политика для многих отвратительна сама по себе.
Сократ говорит о идеальных стражах:
"Столуясь все вместе, как во время военных походов, они будут и жить сообща. А насчет золота и серебра надо сказать им, что божественное золото – то, что от богов, – они всегда имеют в своей душе, так что ничуть не нуждаются в золоте человеческом, да и нечестиво было бы, обладая тем золотом, осквернять его примесью золота смертного… Им одним не дозволено в нашем государстве пользоваться золотом и серебром, даже прикасаться к ним…"
Снова он приписывает другим свои собственные ценности. Логическое доказательство не столько доказывает, сколько оправдывает собственное мнение по данному вопросу. То же самое мы наблюдали при идейной горячке: когда человек увлекается чем-то новым и ненужным и подбирает довод за доводом так, чтобы оправдать свой неправильный поступок. Так и Сократ подбирает довод за доводом, чтобы оправдать некоторую идею, в которую он уже верит. А сама вера ведь не нуждается в разуме и логике. Видимость доказательства нужна только для того, чтобы склонить в свою веру других. Просто сам Сократ всю жизнь прожил, не задумываясь о богатстве, не собирая золота и серебра, ему это нравилось, но совершенно не очевидно, что такой же образ жизни будет пригодным для других.
Все вышесказанное относится не только к философу, но и к любому человеку, который по роду своих занятий смотрит на людей сверху вниз и издалека. Это относится к любому руководителю, законодателю и даже отцу семейства. «Найдя» какой-нибудь метод решения проблемы, такой человек сразу же указывает другим, что им нужно делать, но, во-первых, он приписывает им собственные ценности, а во-вторых, так как смотрит издалека, не видит деталей. В-третьих, он может просто ошибиться. Логическое решение, естественно, не решает проблемы. Тогда вопрос, в измененном виде, рассматривается снова и принимается следующее решение, которое добавляется к предыдущему. Но следующее решение ничего не дает по тем же причинам – и цикл повторяется. Так на человека накладывается ограничение за ограничением, путы за путами, выстраивается стенка за стенкой, пока не образуется ЛАБИРИНТ.
Итак, первая особенность лабиринтного мышления – приписывание другим собственных ценностей.
6.3. АБСТРАГИРОВАНИЕ
Вторая особенность – это абстрагирование от конкретного человека, дела, процесса, места, времени и от конкретных обстоятельств.
Лабиринтный человек иногда не обладает ничем реальным, ни деньгами, ни имуществом (я не имею ввиду его личное имущество), ни даже собственной должностью, которую он всегда может потерять или сменить – он занимается только игрой символов, живет в собственной, в виртуальной реальности и жизненная конкретика для него не более реальна, чем компьютерная игра. Но сегодня он имеет всю власть в обществе, и трагедия случается там, где его виртуальная реальность начинает подавлять реальность здорового человека.