Тень Камбера - Кэтрин Куртц

Оруженосцы тут же удалились, причем Долфин тянул за рукав Иво, смотрящего на происходящее округлившимися глазами. Долфину уже доводилось видеть, как эти двое развлекаются. Дугал прекратил сопротивляться. Давление, оказываемое на его горло, уже начинало сказываться: в глазах темнело, и он чувствовал, как к горлу подступает тошнота.

— Возьми свои слова обратно, или я доведу дело до конца, — потребовал Келсон.

— Хорошо, хорошо, беру их назад, — Дугал хватал воздух ртом. — Эй, отпусти меня! Я больше не могу жевать мокрую медвежью шкуру!

Как только Келсон отпустил его, Дугал быстро перевернулся на спину и улыбнулся Келсону, хотя тот все еще продолжал сидеть на нем. После того, как Келсон поднялся на ноги, Дугал еще несколько секунд продолжал лежать.

— Ты в порядке? — спросил Келсон.

Дугал сел, кивнул и взял руку, которую протянул ему Келсон, чтобы помочь встать.

— Если меня не вырвет в следующие тридцать секунд, то все будет в порядке. Но, наверное, я задел тебя за живое. Хотя, на самом деле, я просто хотел сказать, что какая женщина в здравом уме согласится посвятить себя служению Церкви, если она может заполучить в мужья короля Гвиннеда?

— Следи за тем, что говоришь, — предупредил Келсон.

Он погрозил пальцем Дугалу, все еще не приведшему дыхание в норму. Затем король поставил на место стулья, помог Дугалу сесть на один из них, а потом на короткое время опустил голову между колен. На самом деле он не злился, но Дугал затронул слишком чувствительную струну — о чем Келсон и не догадывался. О Боге так не шутят. Не тогда, когда ставки так высоки.

— Прости, — прошептал Келсон, когда Дугал уже сидел прямо, положив голову на спинку стула. — Наверное, я слишком бурно отреагировал. — Он поднял упавший кувшин и вытер лужу полотенцем. — Однако когда-нибудь тебе следует попросить твоего отца подробно объяснить тебе, что означает посвятить себя служению Богу. Признаюсь, я сам это не до конца понимаю, но я это уважаю. И независимо от того, насколько меня привлекает Росана, и независимо от того, что она, по твоему мнению, мне очень подходит, я не женюсь на ней, если буду считать, что заставил ее отказаться от служения Богу.

— На самом деле, ей не придется отказываться от Бога. Она просто не будет монахиней, — заметил Дугал, потирая запястье, за которое Келсон прижимал его к полу.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — сказал Келсон. — В любом случае говорить об этом еще рано. Я даже больше не буду думать об этом сегодня.

Но он, конечно, думал. После того, как Дугал ушел, а Келсон убедил своих оруженосцев, что все в порядке, он около часа лежал без сна, а когда Иво пришел будить его в восемь, чувствовал себя разбитым, потому что совершенно не выспался.

Глава VI

Ибо он приносит хлеб Господу твоему, да будет он у тебя свят.[7]

Memento, homo, quia pulvis es, et in pulverem reverteris… Memento, homo… Помни, человече, что ты есть прах и в прах возвратишься… Помни, человече…

Склонив колена перед алтарем в Ремутском соборе, глубоко закутавшись в воротник отделанного соболиным мехом плаща, Морган с затуманенным взором ожидал, когда его лоб помажут пеплом, что означало начало Великого Поста.

— Memento, homo, quia pulvis es…

Сегодня с утра у него было ощущение, будто его голова наполнена прахом и прах набился ему в рот. А Дункан даже не станет читать ему проповедь о грехе чревоугодия. Но ведь везаирский портвейн на самом деле был хорош…

— Memento, homo, quia pulvis es…

Морган пропустил мессу, хотя, возможно, Дункан этого и не заметил. Епископ-Дерини находился в левой части алтаря. Перед ним преклоняла колени целая группа кающихся грешников, и в эту минуту он с торжественным видом наклонялся, чтобы намазать пеплом лоб юного пажа. И Дункан, и отец Шандон, молодой священник, помогающий ему сегодня утром, были одеты в скромные лиловые одежды, подходящие для начала Великого Поста. Внезапно Морган обратил внимание на неприятный факт: гораздо большее количество людей ожидает ритуала с той стороны алтаря, где стоит Шандон, а не с той, где Дункан. А ведь обычно люди предпочитают, чтобы помазание пеплом проводил епископ, а не простой священник.

Но это предполагает, что пепел они получают от обычного епископа, внезапно понял Морган, но епископ-Дерини — совсем другое дело. Зная официальную позицию Церкви по отношению к Дерини, не следовало удивляться, что новость о вчерашнем поступке Дункана распространилась достаточно быстро. Многие люди явно сомневаются, стоит ли позволять Дерини до себя дотрагиваться. И это несмотря на то, что за вчерашнем инцидентом наблюдали архиепископ и два епископа и ничего не сделали. Но уже сегодня нашлось немного желающих выяснить, ожидают ли их какие-нибудь неприятности после прикосновения епископа-Дерини.

Определенно, не все придерживались такого мнения. Слава Богу. Вот, например, люди, склонившиеся с двух сторон Моргана, — молодой тяжеловооруженный всадник Мак-Эвана и еще более молодой сержант из копьеносцев, который, как Морган точно помнил, присутствовал вчера в тронном зале. Они не могли не знать, кем были и он сам, и Дункан, но, казалось, без колебаний встали рядом с Морганом и готовились принять пепел из рук Дункана, который уже приближался к ним, двигаясь вдоль алтарной ограды. В это мгновение Дункан наносил пеплом крест на лоб халдейнского лучника.

— Memento, homo, quia pulvis es, et in pulverem reveris…

Как Морган внезапно заметил, общим у тех, кто очевидно хотел, чтобы ритуал с ними провел Дункан, была молодость. Это по крайней мере давало надежду на будущее, если Дункану удастся пережить то, что последует в ближайшее время.

— Memento, homo, quia pulvis es…

Заинтригованный этим наблюдением, Морган вновь осмотрел собравшихся. Разделение по возрасту, на самом деле, имело место. Фактически, именно в эти минуты, когда отец Шандон дошел до середины алтаря и повернул назад, чтобы снова проводить ритуал с дальнего края, Морган заметил, как несколько человек более старшего возраста передвинулись в очередь, стоявшую к отцу Шандону, поняв, что до них он не доходит. Все было сделано украдкой, но тем не менее сделано. Вероятно, некоторым людям уже поздно меняться.

— Memento, homo, quia pulvis es…

Теперь Дункан мазал пеплом сержанта копьеносцев, и Морган поднял голову, чтобы встретиться взглядом с кузеном, когда епископ закончил с сержантом и продвинулся к нему самому.

— Memento, homo, quia pulvis es, et in pulverem reveris… — произнес Дункан, с особым старанием выводя крест на лбу у Моргана.

«Очень рад, что ты все-таки смог прийти сегодня утром, — добавил Дункан ментально. — Встретимся в ризнице, попозже».