Шерлок Холмс и узы крови - Фред Саберхаген

В результате наших пытливых расспросов выяснились подробности ночного визита Луизы.

— Она что-нибудь упомянула о том, где теперь проводит дневные часы?

— Нет… А впрочем, да, пожалуй. Она говорила, что там много окон. Она сказала: «Много окон… но нет штор. И туда проходит свет». Что-то в этом роде.

Мы с Холмсом взглянули друг на друга, но пока ни один из нас не понял, в чём тут дело.

Холмс настоял, чтобы Армстронг сопровождал нас в экспедиции. Мой друг считал жизненно важным, чтобы молодой человек до конца понял, что случилось с Луизой, и осознал собственное положение.

Прежде чем отправиться в путь, я велел хозяину гостиницы ни при каких обстоятельствах не беспокоить мистера Дракля. Потом я зашёл в комнату, где спал Дракула, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Кроме того, мне хотелось на него взглянуть как медику, да и просто было любопытно. Дракула лежал на спине в своей кровати, полностью одетый. Рядом с ним я увидел раскрытый шёлковый мешочек с его родной землёй. Очевидно, Дракула был в глубоком трансе. Я заглянул в открытые глаза, проверяя рефлекс, и попытался измерить пульс. Если бы я был не в курсе, то подумал бы, что он мёртв.

Смитбери-Холл — загородный дом, который снял граф Кулаков, — находился, по словам Майкрофта, примерно в двенадцати милях от Эмберли. До него нужно было ехать полтора часа в экипаже, запряжённом лошадьми. Холмс отклонил предложение Армстронга отвезти нас туда в автомобиле, так как шумная машина неизбежно привлекла бы внимание в тихой загородной местности.

Между тем нужно было принять решение, каким образом и где именно мы начнём поиски. Слова «много окон» навели меня на мысль, что днём Луиза обитает в загородном доме Кулакова, однако Холмс указал на то, что фраза «но нет штор» противоречит такой интерпретации.

Сделав остановку в ближайшей деревне, чтобы навести справки, мы втроём наконец добрались до имения, снятого Кулаковым. Территория была обнесена высоким забором. Мы покружили вокруг имения, не подъезжая слишком близко, и оставили свой экипаж на одной из тропинок. Перебравшись через забор, мы пошли в обход, соблюдая осторожность. Нам хотелось понаблюдать за домом на расстоянии. Время от времени появлялись слуги, а больше мы никого не видели до полудня.

Часа в два мы заметили двух мужчин, в которых безошибочно угадывались полицейские в штатском. Они направлялись к входной двери. После беседы, которая проходила при открытых дверях, полицейские удалились.

— Наверно, их послал Меривейл, — предположил я.

— И правильно сделал. — У Холмса было мрачноватое настроение с лёгким намёком на юмор, как бывало с ним, когда плохо шли дела. — Пока что полиции нечем похвастаться.

Уже не в первый раз мне пришло в голову, что Дракула мог бы оказать нам неоценимую помощь в поисках нового убежища Луизы Алтамонт. Однако сейчас нечего было рассчитывать на нашего союзника и приходилось полагаться только на себя.

День клонился к вечеру, когда Холмс, Армстронг и я набрели на заброшенную оранжерею, укрывшуюся в рощице примерно в полумиле от дома. Хотя солнце начало заходить, было ещё светло, и у нас имелось в запасе немного времени. После наступления ночи оставаться здесь было опасно.

Когда мы приблизились к покинутому строению, Холмс с довольным видом указал на ряд застеклённых рам, из которых состояли стены и крыша. Некоторые были разбиты. Они держались на опорах из кирпича и дерева.

— Если бы не были упомянуты окна, я бы искал старую могилу где-нибудь на церковном кладбище или ещё один склеп. А может быть, старинное строение времён друидов или заброшенный лодочный сарай. Но в свете того, что нам известно, эта оранжерея выглядит перспективной.

Армстронг, который, по-видимому, давно отказался от попыток понять смысл поисков, в которых участвовал, только кивнул.

— Что теперь?

— Мы должны туда войти, и поскорей.

Обе двери строения были заперты, и быстрее всего туда можно было проникнуть, разбив ещё одну застеклённую раму.

Внутри царило запустение, и, судя по паутине и ржавчине, оранжерею действительно давно забросили. Занявшись поисками, мы набрели на большой деревянный сундук для инструментов, в котором можно было хранить лопаты и прочий садовый инвентарь. Открыв крышку, я увидел Луизу.

Мартин Армстронг, смотревший на сундук через моё плечо, ахнул и отпрянул.

Здесь не было ни атласных подушек, ни одеял — только заплесневевшие листья и земля. Бедная девушка лежала на них в грубом деревянном сундуке и была так же мертва на вид, как Дракула, когда я покидал его в гостинице.

Холмс подошёл и встал у нас за спиной, и мы втроём молча смотрели на свою находку. Луиза Алтамонт была в том же самом погребальном одеянии — теперь оно сильно испачкалось и порвалось. На теле не имелось никаких признаков разложения, что было поразительно. На алых губах запеклась свежая кровь, и даже на розовых щеках виднелись кровавые пятна. Волосы были блестящие и чистые, словно их недавно вымыли. Конечно, я был удивлён как медик, хотя и ожидал увидеть что-то подобное.

Мне сразу же инстинктивно захотелось (как и в случае с Дракулой) пощупать пульс и проверить дыхание и биение сердца. Я это сделал — разумеется, безрезультатно. Тронув меня за рукав, Холмс сказал, что с молодой женщиной всё в порядке и такое состояние вполне естественно для её нового способа существования.

Потрясённый Мартин Армстронг отступил на пару шагов и уселся на грубую каменную скамью, не отрывая глаз от сундука.

— Это не может быть Луиза, — наконец заявил он. — Но… это она.

— Она, — подтвердил Холмс, положив руку на плечо молодого человека.

— Доктор? — Мартин повернулся ко мне, облизывая бледные губы. — Эта девушка мертва?

— Нет, — я покачал головой. — Хотя и может создаться подобное впечатление, я так не думаю.

Армстронг сделал какой-то странный, неловкий жест руками:

— Но… она же пришла ко мне прошлой ночью.

— Мы понимаем, — сказал Шерлок Холмс, и в голосе его звучало сочувствие.

— Но я никак не могу понять. Если это не она… тогда кто же это?

— Говорю вам, что это Луиза Алтамонт, — ответил Шерлок Холмс.

Мы с другом возобновили наши попытки объяснить молодому человеку, что произошло.

— Посмотрите! — воскликнул я, указывая на сундук.

Солнце уже почти зашло. Тени от деревьев затемнили все окна, и Луиза, наполовину проснувшись, повернула голову к своему любовнику.

Армстронг вскочил на ноги. Он издал непонятный звук, в котором были страх и что-то похожее на отвращение.

Затем он пробормотал что-то бессвязное, потому что внезапно Луиза села.

— Мартин? — произнесла она спокойно и тихо.

Ответом ей был только стон.

И снова та, что когда-то была его суженой, с любовью обратилась к Мартину, и он заколебался, то отступая, то делая шаг вперёд.

Когда алые губы молодой женщины приоткрылись и мне стали отчётливо видны её острые белые клыки, я встал между нею и человеком, за которого она когда-то собиралась замуж, чтобы не дать им обняться.

Луиза гневно вскрикнула, рассерженная моим вмешательством и тем, что Мартин не осадил меня. Она вдруг выпрыгнула из сундука, в котором укрывалась от дневного света, и мы с Холмсом отскочили, а я схватился за свой револьвер. Но у вампира, который всё ещё оставался Луизой Алтамонт, не было агрессивных намерений. В следующую минуту она выбежала наружу, в сгущающиеся сумерки, таким образом избавив нас от необходимости немедленно решать, что с ней делать.

Девушка с поразительной скоростью босиком помчалась к ближайшим деревьям и исчезла за ними.

Мы тоже вышли из оранжереи. Армстронг, лишившийся дара речи, смотрел ей вслед, прижав ко рту руку, и на его лице застыло выражение неописуемого ужаса.

Теперь, после захода солнца, нам следовало предпринять стратегическое отступление, иначе мог появиться наш неприятель и уничтожить нас всех. Ночью вампиры способны принимать какие угодно обличья, и мои шансы на меткий выстрел деревянными пулями сводились практически к нулю.

Армстронг без всяких возражений позволил себя увести. Не обменявшись ни единым словом, мы быстро перебрались через ограду, за которой оставили свой экипаж.

По пути в Эмберли мы остановились зажечь фонари экипажа, так как сумерки постепенно перешли в ночь. И тут Армстронг вдруг заговорил.

Смысл его речей заключался в том, что подобные вещи, не соответствующие научному представлению о мире, просто невозможны. Ведь сейчас новые времена, начало двадцатого века. И слово «демоническая» вряд ли подходит для женщины, которая ночью приходила к нему в постель, уместнее описать её словами «языческая» и «страстная».

Холмс сказал, что свидетельство самой Луизы определённо указывает на то, что она стала жертвой насильника. А я с негодованием заметил, что всё известное нам о девушке и её семье делает иное объяснение неправдоподобным. По мнению Холмса, вампир, похитивший его самого, был тем же, кто напал на Луизу.