Пробуждение Чёрного Дракона - Лэгэн Алумдор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— После вас никому не было назначено. Вы — последние в списке. Хотя, это мог быть кто-то и вне списка, — вздохнула Нарис.
Глаза Софэна были немного покрасневшими тогда, Имард подумал, что Батис дремал перед их приходом. Но что если плотные шторы скрывали кого-то за окном?
Имард чувствовал, что нащупал какую-то нить. Стоит за неё потянуть и клубок преступления начнёт распутываться. В груди засвербило сладостное чувство, начавшей приоткрываться тайны.
— Мог ли палач подождать на балконе пока мы говорили с Софэном, а потом вернуться в кабинет и… — вслух размышлял он.
— Они были друзьями, Имард. Ещё во время войны. Палач сотни раз штопал Софэна после ранений, спасал ему жизнь, — покачала головой Тара. — Это не может быть Вогэн.
Имард пропустил слова Тары мимо ушей. Она пережила столько потерь и всё ещё была такой же доверчивой девчонкой, какой он знал её восемнадцать лет назад. Вера в нерушимость дружбы не ослабла в ней. Вера, которая сегодня спасла охотникам жизни.
Палач был другом Софэна, тем, кому тот доверял. В голове Имарда складывались в единую картину преступления маленькие детали. Очень важные детали.
Порванная мочка уха палача. Найденная племянницей на полу кабинета серёжка. Её странное поведение. Словно Рэде было не интересно расследовать это убийство, словно она заранее знала ответ, и он её не устраивал. А ещё: налитые кровью глаза и синие губы, описанные писарем Сомой Иллодис, это же — признаки удушения. Омакпайский душитель мог использовать любимый метод умерщвления, а затем скрыть следы, отрубив голову.
Рэда узнала серёжку, вырванную из уха палача во время борьбы с Батисом. Она сама носила такую же, прятала под волосами. Имард корил себя за то, что сразу не вспомнил: серебряный кинжал в ухе племянницы раньше был только один.
А теперь Рэда сбежала. Имард точно знал, где её искать. Сладостное чувство приоткрывшейся тайны сменилось страхом за племянницу.
— Рэда Шамрис ~
Истома жарких объятий. Неровное дыхание. Глубокие проникновенные стоны. Палач умел играть на чувственных струнах тела, словно виртуозный менестрель на лютне, заставляя трепетать каждую жилку, каждую клеточку, выводя искусную мелодию наслаждения. Он как никто знал: как подтолкнуть к границе безумия, удерживать на краю, будь то боль или удовольствие. Реальность сгорала в ярком пламени похоти. Рэда уже не хотела вспоминать, зачем на самом деле пришла в покои Вогэна.
Он опрокинул её на спину, развернул на живот, резко вошёл, ускорил темп, приближая к пику наслаждения, замедлился, оттягивая сладостный момент. Требовательными поцелуями проскользнул вдоль позвоночника. Провел пальцами по её шее, убирая волосы, и резко отстранился, обрывая вожделенные ласки.
Рэда издала недовольный стон и перевернулась, пытаясь понять: какую новую игру затеял любовник.
Вогэн коснулся серёжек в её ухе. Взгляд его потемнел, возвращая Рэду из пленительного удовольствия в жестокую реальность.
— Это твоя, да? — спросила она, коснувшись порванной мочки Вогэна. Ещё теплился надеждой крохотный шанс, что была какая-то вторая пара точно таких же серёжек.
— Где ты её нашла? — осторожно поинтересовался Омакпайский Душитель. Искра надежды потонула в его холодном взгляде. Это всё-таки он.
— Там, где ты её потерял, — как можно безразличней бросила Рэда, заворачиваясь в колючее шерстяное одеяло.
— Ты кому-то говорила? — Вогэн взял штаны, лежащие на табуретке, начал одеваться.
— Как думаешь, насколько быстро здесь появилась бы стража, если б я это сделала?
Напряженность удушливой волной разливалась по воздуху. Тело пробил озноб. Каждое слово, каждая отдельная интонация сейчас имели значение. Только вот в Рэде не было ни грамма тактичности и дипломатичности, какая была у дяди Имарда.
— Зачем ты пришла? — зло проронил Вогэн. Он походил на дикого, загнанного в угол вепря, готового броситься в бой при любом неосторожном движении. Рэда жалела, что сапог с ножом был откинут так далеко.
— Ты ведь знаешь, что у тебя лучшая постель в Омакпайе, — мурлыкнула она, опрокинувшись на кровать и игриво потягиваясь. Одеяло сползло, обнажая её грудь.
Вогэн скользнул по Рэде взглядом, обхватил её лодыжку, рывком подтянул, прижал к кровати.
— И много ты их исследовала? — пророкотал он на ухо.
— Почему ты его убил? — напрямую спросила Рэда, гася последние искры вожделения в глазах палача.
— У меня не было выбора, — сказал он, отстранившись.
— Тебя заставили?
— Можно и так сказать.
— Расскажи. Я могу помочь. — Рэда осторожно прильнула к могучей мужской спине.
— Помочь? Как?! Тебя и саму собирались казнить.
— Но ты бы этого не допустил?
Это было бы иронично: палач казнящий за преступление, которое совершил он.
Смог бы Вогэн так поступить с кем-то? Скорее всего — да. А смог бы так поступить с ней? Нет. Не поступил бы. Рэда была в этом почти уверена. Он предлагал помощь в побеге, когда их только поймали.
Но сейчас он молчал. Рэда почувствовала болезненный укол в сердце. Они никогда ничего друг другу не обещали, не строили планов на будущее. Просто находили наслаждение в объятиях друг друга. Могла ли эта хрупкая связь перерасти в нечто большее? Значили ли одинаковые серьги-кинжалы нечто большее?
Прикрыв волосами серёжки, она встала. Шерстяное одеяло упало на пол. Рэда внимательно посмотрела на палача. Он не собирался её останавливать. Взгляд его был отрешенным, губы сжаты в тонкую линию, плечи напряжены. Опасности от любовника не ощущалось. Но желание оставить его росло с каждым биением ускорившего ритм сердца.
Штаны висели на бархатном балдахине. Рэда стянула их, начала одеваться. Сапоги дожидались у прикроватной тумбы. Рубаха после всех сегодняшних потрясений не вынесла ещё и любовных утех, порвалась в нескольких местах. Рэда знала, где найти замену. В сундуке у окна хранились льняные рубахи палача. Накинула одну их них. Чистая, чуть пахнущая дымом, просторная, удобная.
Вогэн достал из ящика под кроватью бутыль вина, откупорил. Сливовый аромат разлился по комнате. Палач сделал три больших глотка, протянул выпивку Рэде. Она поднесла горлышко к губам, изобразила, что отхлебнула, отдала обратно. Мысли и без того ползали беспокойными муравьями по черепной коробке, не желая собираться во что-то кроме неприличных знаков.
— Ко мне на допрос привели человека, — неуверенно начал Вогэн, — Личное распоряжение Софэна. Обвинение в предательстве Этвата, убийство Турии Батис.
Вогэн отхлебнул вина, прерывая рассказ. Рэда обдумывала его слова. Про смерть Турии Батис она слышала. Говорили, что это случайность. Оступилась, упала с лестницы. Оказывается, её тоже убили. Кто-то открыл охоту на род Батисов.
Наполовину опустошив бутыль, палач продолжил сбивчивый
