Дорога к рабству - Фридрих Август фон Хайек

просто потому, что ему нравится здесь работать, ни выбирать работу по своему желанию. Ведь это не он выигрывает или проигрывает, если он уходит или остается. Поэтому и право выбора принадлежит не ему, а тем, кто занимается распределением доходов.

Проблема, которая здесь возникает, обсуждается обычно как проблема стимулирования. Но вопрос, каким образом заставить человека стремиться лучше работать, хотя и является важным, далеко не исчерпывает всей проблемы. Дело не только в том, что для хорошей работы человек должен иметь стимул. Гораздо более существенно, что, если мы предоставляем людям право выбора занятий, им необходимо дать и какое-то простое, наглядное мерило относительной социальной полезности того или иного поприща. Человек, даже движимый самыми благими намерениями, не в состоянии сознательно выбрать одно занятие из многих, если преимущества, предоставляемые каждым из них, никак не связаны с их пользой для общества. Чтобы человек решился сменить работу и профессиональную среду, с которой он свыкся и которую, может быть, полюбил, необходимо, чтобы изменившаяся социальная ценность каждого занятия выражалась в соответствующем вознаграждении.

Но вопрос по существу еще серьезнее, потому что наш мир устроен так, что только при условии личной заинтересованности люди готовы в течение долгого времени отдавать все силы работе. По крайней мере очень многие могут по-настоящему хорошо работать, только имея какой-то внешний стимул или испытывая давление извне. В этом смысле проблема стимулирования является вполне насущной как в сфере производительного труда, так и в области организации и управления. Применение методов инженерного проектирования к целой нации, – а это как раз и означает планирование, – «ставит вопрос дисциплины, решить который совсем не просто», пишет американский инженер, обладающий большим опытом планирования на правительственном уровне. К его словам стоит прислушаться: «Для успешного решения инженерной задачи необходимо, чтобы вокруг существовала сравнительно большая зона непланируемой экономической деятельности. Должен быть какой-то резервуар, из которого можно черпать работников. А если работник уволен, то он должен исчезать не только с места работы, но и из платежной ведомости. При отсутствии такого резервуара дисциплину можно будет поддерживать только телесными наказаниями, как при рабском труде»[61].

В сфере администрирования вопрос о санкциях за халатность стоит иначе, но не менее серьезно. Однажды было верно подмечено, что если при конкурентной экономике последней инстанцией является судебный исполнитель, то при плановой экономике – палач[62]. Директор завода в плановой экономике будет наделен значительными полномочиями. Но его положение и доход будут столь же независимы от успеха или неудач вверенного ему предприятия, как положение и доход рабочего. И поскольку не он рискует и не он выигрывает, то решающим фактором является не его личное мнение и забота об интересах дела, а некая правилосообразность его поведения. Так, ошибка, которой «ему следовало избежать», – это не просто ошибка, а преступление против общества, со всеми вытекающими из такой трактовки последствиями. Пока он следует по безопасному пути «честного выполнения своего служебного долга», он может быть уверен в стабильности своего дохода гораздо больше, чем частный предприниматель. Однако стоит ему поскользнуться – и последствия будут хуже, чем банкротство. Пока им довольно начальство, он экономически защищен, но защищенность эта покупается ценой свободы.

Таким образом, мы имеем дело с фундаментальным конфликтом между двумя несовместимыми типами общественного устройства, которые часто называют по их наиболее характерным проявлениям коммерческим и военизированным. Термины эти оказались, пожалуй, не очень удачными, поскольку они фокусируют внимание не на самых существенных признаках обеих систем и скрывают тот факт, что перед нами действительная альтернатива и третьего не дано. Либо мы предоставляем индивиду возможность выбирать и рисковать, либо мы лишаем его этой возможности. Армия в самом деле во многих отношениях является хорошей иллюстрацией организации второго типа, где работу и работников распределяет командование, а в случае ограниченности ресурсов все садятся на одинаковый скудный паек. Это единственная система, гарантирующая каждому экономическую защищенность, и распространяя ее на все общество, мы сможем защитить всех. Однако такого рода безопасность неизбежно сопряжена с потерей свободы и с иерархическими отношениями армейского типа. Это безопасность казарм и бараков.

Конечно, вполне возможно создавать в свободном обществе какие-то островки жизни, организованной по этому принципу, и, по-моему, нет причин делать такой образ жизни недопустимым для тех, кто его предпочитает. Действительно, добровольная трудовая служба, организованная по военному образцу, – это, наверное, лучший способ, которым государство может дать всем работу и минимальные средства к существованию. И если до сих пор такие предложения отвергались, то только потому, что люди, готовые пожертвовать свободой ради защищенности, требовали лишить свободы также и тех, кто на это не согласен. Но это уже чересчур.

Однако армия, какой мы ее знаем, дает лишь очень приблизительное представление о том обществе, которое целиком организовано наподобие армии. Когда только часть общества организована по военному образцу, присутствовавшая в ней несвобода смягчается сознанием того, что рядом есть и свободная жизнь, куда можно уйти, если ограничения станут слишком тягостными. Чтобы представить себе общество, устроенное, как об этом мечтали многие поколения социалистов, наподобие большой фабрики, надо обратиться взором к древней Спарте или к современной Германии, которая, пройдя долгий путь, кажется, приблизилась к этому идеалу.

В обществе, привыкшем к свободе, вряд ли найдется сразу много людей, сознательно готовых получить такой ценой уверенность в завтрашнем дне. Но действия правительства, предоставляющего привилегии защищенности то одной социальной группе, то другой, очень быстро могут привести к созданию условий, в которых стремление получить гарантии экономической стабильности окажется сильнее, чем любовь к свободе. Ведь гарантированная защищенность одних оборачивается большей незащищенностью всех остальных. Если один твердо знает, что он всегда получит определенный кусок постоянно меняющегося в размерах пирога, то другие рискуют остаться голодными. При этом все время снижается значение главного фактора безопасности, присутствующего в конкурентной системе, – огромного многообразия открытых для каждого возможностей.

В рамках рыночной экономики защищенность отдельных групп может быть обеспечена только с помощью особых методов планирования, известных под названием рестрикций. Именно к этим методам сводится все планирование, осуществляемое в настоящее время. Чтобы гарантировать в условиях рынка определенный уровень дохода производителям какого-то товара, нужен «контроль», т. е. ограничение производства, позволяющее, устанавливая «соответствующие» цены, получать «необходимый» доход. Но это сужает возможности, открытые для других. Если производитель, – не важно, предприниматель или рабочий, – будет застрахован от последствий деятельности предприятий, не входящих в монополистическое объединение, предлагающих тот же товар по более низкой цене, это означает, что другие, находящиеся в худшем положении, не допускаются к относительному благополучию, достигнутому в контролируемой отрасли. Любое ограничение доступа новых предпринимателей в какую-то отрасль