Шкура льва - Рафаэль Сабатини

— Какой опасностью? — безразличным голосом спросил сэр Ричард.

— За вами следят.

— Фу! Да я привык к этому. За мной следят всю мою жизнь.

— На сей раз за вами шпионят люди министра. Я заметил по меньшей мере трех-четырех человек, следивших за вашей дверью. А перед тем, как войти, я чуть не сшиб с ног мистера Грина — самого упрямого из них. Я с ним уже познакомился. Это тот самый человек, который обыскал меня в Мэйдстоуне; с тех пор он не спускал с меня глаз, но это меня не слишком беспокоило. Но теперь он обратил внимание на вас — это значит, что он вас подозревает. А коли так, то чем скорее мы уедем из Англии, тем лучше для вас.

Сэр Ричард невозмутимо покачал головой. На его худом старческом лице не отразилось и следа беспокойства.

— Все это чепуха! — сказал он. — Я не уеду с пустыми руками. После столько лет ожидания…

В дверь постучали, и в комнату вошел слуга сэра Ричарда. Его лицо было бледно, в глазах застыл испуг.

— Сэр Ричард, — сказал он тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Сюда пришли несколько человек и требуют встречи с вами.

Мистер Кэрилл повернулся в кресле.

— И уж, конечно, они не представились? — спросил он таким же тихим голосом.

Слуга молча кивнул. Кэрилл выругался сквозь зубы. Сэр Ричард поднялся на ноги.

— Я сейчас занят, — спокойно сказал он. — И никого не принимаю. Спросите, чего им надо. Если дело важное, пусть приходят завтра.

— Дело чрезвычайно важное и неотложное, сэр Ричард Эверард, — послышался голос мистера Грина, вошедшего в комнату вслед за слугой. За его спиной в прихожей виднелись силуэты еще нескольких человек.

— Сэр! — недовольно воскликнул баронет. — Ваше вторжение абсолютно незаконно! Бентли, проводи джентльменов к выходу.

Бентли взял мистера Грина за плечо. Тот стряхнул его руку и вынул бумагу.

— У меня ордер на ваш арест, сэр Ричард. Ордер, подписанный министром лордом Картеретом.

Мистер Кэрилл решительно направился к шпику. Тот отступил на шаг и занял оборонительную позицию под прикрытием низкорослого, но крепкого с виду телохранителя.

— Держитесь на должном расстоянии, сэр, — с угрозой в голосе потребовал мистер Грин. — Или вам придется пожалеть. Эй! Джерри! Битти!

Джерри, Битти и еще двое головорезов сгрудились подле двери, не переступая, впрочем, порога. Кэрилл обернулся к сэру Ричарду, но мистер Грин опередил его.

— Сэр Ричард, — сказал он, — надеюсь, вы понимаете, что мы — не более чем орудие закона. Мне очень жаль, что я вынужден вас арестовать. Это не по нашей прихоти, ведь мы лишь исполняем приказ. Надеюсь, вы не захотите причинять моим людям неудобств и предпочтете сдаться по-хорошему.

Вместо ответа сэр Ричард открыл ящик письменного стола, около которого он стоял, и вынул оттуда пистолет.

Но ему не позволили даже выразить свои намерения. Комнату потряс выстрел, раздавшийся из дверей. Вспыхнуло пламя, сэр Ричард повалился на стол, а затем соскользнул на пол.

Джерри, испуганный появлением пистолета в руке сэра Ричарда, тут же выстрелил, чтобы помешать баронету осуществить его намерения, что и привело к столь печальному результату.

Все были в замешательстве. Мистер Кэрилл, не обращая внимания на шпиков, едкий дым и запах пороха, бросился к сэру Ричарду и, охваченный тревогой, с помощью Бентли поднял приемного отца. Мистер Грин тем временем распекал Джерри, а тот оправдывался, говоря, будто поступил так, испугавшись, что сэр Ричард собирается стрелять.

Мистер Грин подошел к Кэриллу.

— Я глубоко сожалею… — начал он.

— К черту ваши сожаления! — прорычал мистер Кэрилл, грозно сверкая глазами. — Вы его убили!

— Если сэр Ричард умрет, этому болвану не поздоровится! — воскликнул мистер Грин.

— Что мне с того? Да хоть повесьте этого навозного червя, какая от этого польза? Вернет ли это сэра Ричарда к жизни? Пошлите своих людей за доктором. И пусть поторапливаются.

Мистер Грин с готовностью повиновался. Он сожалел о случившемся, к тому же такая смерть сэра Ричарда вовсе не входила в его планы. С помощью слуги, который плакал, словно ребенок — он жил у сэра Ричарда более десяти лет и был предан ему, как собака хозяину, — Кэрилл расстегнул жилет и рубашку раненого и увидел в правой части его груди отверстие от пули.

Сэра Ричарда осторожно подняли. Мистер Грин хотел помочь, но Кэрилл рявкнул на него, и тот в испуге отступил. Кэрилл и Бентли вдвоем отнесли баронета в соседнюю комнату и, уложив его на кровать, сделали то немногое, что было в их силах — устроили раненого поудобнее и остановили кровотечение. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появился врач.

Наконец он пришел — низенький, похожий на птичку человечек с большим серым париком на голове, заостренным личиком и маленькими глазками, сверкавшими за стеклами очков в роговой оправе.

Мистер Грин встретил его в прихожей и в нескольких словах объяснил, что здесь произошло. Затем доктор вошел в спальню и, сняв шляпу и отложив трость, начал осмотр.

Мистер Кэрилл и Бентли стояли поодаль, стараясь не мешать врачу. Он наклонился, нащупал пульс и осмотрел края раны, определяя направление отверстия и местоположение пули, затем прищелкнул языком с видом крайнего неодобрения.

— Прискорбно, весьма прискорбно, — воскликнул он. — Такой крепкий человек, несмотря на преклонный возраст! Так вы говорите, сэр, он якобит?

— Он будет жить? — кратко спросил мистер Кэрилл, напоминая врачу, что его сюда вызвали не для политических дискуссий.

Доктор поджал губы и посмотрел на Кэрилла поверх очков.

— Он будет жить…

— Слава Богу! — выдохнул Кэрилл.

— …не долее часа, — закончил доктор, не догадываясь о том, как близок был мистер Кэрилл к тому, чтобы ударить его. Он опять повернулся к пациенту, доставая зонд. Мистер Кэрилл услышал, как он бормочет, словно попугай: «Очень, очень прискорбно».

Повисла тишина, прерываемая лишь изредка маленьким доктором, который продолжал прищелкивать языком. Мистер Кэрилл стоял рядом, мучаясь острейшей болью, какую он когда-либо испытывал. Раненый застонал. Мистер Кэрилл подошел поближе.

Сэр Ричард открыл глаза и посмотрел на доктора, на слугу, а затем перевел взгляд на своего приемного сына и чуть заметно улыбнулся ему. Врач взял мистера Кэрилла за рукав и отвел его в сторону.

— Я не могу достать пулю, — сказал он. — Да и толку в этом нет, — он грустно покачал головой. — Разорвано легкое. Ему недолго осталось… Тут я бессилен.

Мистер Кэрилл молча кивнул. Его лицо исказилось от боли. Он махнул рукой, отпуская доктора, и тот вышел из комнаты вместе с Бентли. Когда слуга вернулся, мистер Кэрилл стоял на коленях у кровати, держа руку сэра Ричарда, который разговаривал с ним слабым охрипшим голосом, временами захлебываясь и кашляя.

— Не печалься, Жюстен, — говорил он. — Я уже стар. Пришел мой час. Я… я даже рад, что так получилось. Это гораздо лучше, чем попасть к ним в лапы. Они бы не пощадили меня. А так — и быстрее, и… легче.

Жюстен молча сжал его руку.

— Ты будешь грустить обо мне, — закончил старик. — Мы были друзьями, мой мальчик, добрыми друзьями — тридцать лет.

— Отец! — дрожащим голосом воскликнул Жюстен.

Сэр Ричард улыбнулся.

— Я хотел бы быть твоим настоящим отцом. Ты был мне хорошим сыном — лучшего и быть не могло.

Вошел Бентли, неся высокий стакан с сердечными каплями, прописанными доктором. Сэр Ричард жадно выпил и удовлетворенно вздохнул, возвращая стакан.

— Сколько мне осталось, Жюстен? — спросил он.

— Недолго, отец, — печально отозвался Кэрилл.

— Хорошо. Я доволен. Я счастлив, мой мальчик. Поверь мне, я счастлив. Что мне жизнь? Я растратил ее в погоне за призраком, — он говорил задумчиво и спокойно, как говорят люди, находящиеся на грани жизни и смерти и отвлеченно размышляющие о прошлом пути.

Его сознание было яснее, чем когда бы то ни было; ничем не замутненное, освобожденное наконец от оков фанатической ненависти к Остермору, теперь сэр Ричард видел вещи в истинном свете. Он тяжело вздохнул.

— Это послужит мне наказанием, — сказал он, глядя на Жюстена большими глазами, в которых светилась бесконечная печаль. — Ты помнишь, Жюстен, ту ночь у тебя дома, первую ночь, когда мы беседовали здесь, в Лондоне, о деле, которое тебе предстояло выполнить? О деле, которое я тебе навязал? Помнишь, как ты говорил, что все это бессмысленно и отвратительно?

— Помню, — отозвался Жюстен, со страхом и внутренней дрожью представляя, что же последует за этими словами.

— Да, ты был прав, мой мальчик, а я заблуждался, и мое заблуждение оказалось чудовищным. Я должен был оставить отмщение Господу, и вот его кара. Сама жизнь Остермора была наказанием. И смерть будет наказанием ему. Теперь-то я это понимаю. Остермор заплатил сполна. И я должен был этим удовлетвориться. В конце концов, он твой кровный отец, и ты не должен был поднимать на него руку. Так чувствовал ты, и я рад, поскольку это лишь подчеркивает твои достоинства. Сможешь ли ты простить меня?