Дамские пальчики - Ольга Лазорева

– Легко! – заулыбался мужчина. – Сейчас мотор разогрею, и милости прошу, дамы!

И он цепко глянул на Ириску, потом перевел внимательный взгляд на меня. Когда он вышел за двери, Злата сразу заговорщицки зашептала:

– Оля, обрати внимание! 43 года, гендиректор фирмы, занимающейся продажей труб, разведен, упакован под завязку, самый завидный жених тут у нас. За ним все офисные барышни ведут самую настоящую охоту. Чем не кандидат?

Но я сразу нахмурилась. Ириска глянула на меня, потом сказала:

– Бесполезно, Златка, ты же видишь! Для нее сейчас и Билл Гейтс или, скажем, Брэд Питт не кандидатура. Наша Оленька по уши влюблена в этого малолетку Никитку.

– Оставьте меня в покое! – разозлилась я. – Да, влюблена! И что теперь?

– Ладно, Ириска, – мягко проговорила Злата, – пусть, как хотят. А вдруг это настоящее? А мы лезем!

– О ней же заботимся, – пробормотала Ириска и вышла за двери.

Когда я оказалась дома, то и Катя и Варя выскочили мне навстречу.

– Привет, мамуля! – хором закричали они. – А у нас Никитка уже давно.

– Как? – удивилась я. – Мы же вроде сегодня не должны были встречаться!

– Мы не знаем, – хихикнула Катя, – сами разбирайтесь.

– Мы его чаем напоили, – добавила Варя.

И они скрылись. Я сняла верхнюю одежду и пошла на кухню. Ник сидел за столом. Перед ним стояла тарелка с холодными оладьями и открытая банка варенья.

– Малыш! – быстро проговорила я, подходя к нему и целуя. – Что-то случилось? Ты же сегодня должен был первый день работать!

– Должен, – устало проговорил он и взял меня за руку. – Но я уже уволился.

– Как?! – изумилась я, садясь рядом с ним.

Ник устроился на кондитерскую фабрику «Рот-Фронт» экспедитором. Его отец трудился на этом производстве вот уже десять лет технологом.

– А я в рожу одному из ихних менеджеров сегодня заехал, – хмуро сообщил Ник.

– Зай! Ну зачем? – огорчилась я.

– Зачем?! – возмущенно сказал Ник и даже встал.

Он начал ходить туда-обратно по кухне, заложив руки в карманы джинсов.

– Понимаешь, малыш, – начал он, не останавливаясь, – этот мужик вел себя как последняя тварь. Что я, терпеть такое буду? Волосы ему мои, видишь ли, не нравятся, слишком длинные да кучерявые. Чуть ли не педиком меня обозвал!

– Может, он так неудачно пошутил? – предположила я.

– А может, он сам пидор? – в тон мне сказал Ник.

Он остановился напротив стола и заглянул мне в глаза. Его ноздри раздувались, губы были поджаты.

– С чего ты взял? – засмеялась я, пытаясь разрядить возникшее напряжение. – И даже если это и так, то это его личное дело.

– Ненавижу этих грязных пидоров! – возмущенно ответил Ник и сел рядом со мной. – Извини, – уже тише сказал он. – Но он потом в подсобке пытался погладить меня по заднице. Ну я ему и врезал. И сразу заявление на увольнение написал. И кончен разговор!

Я погладила его нахмурившийся лоб, но Ник мотнул головой, отстраняясь.

– Понимаешь, Оля, – серьезно проговорил он, – ненавижу я все это! И отвык от этих столичных уродов. У нас в кузне все мужики настоящими были. Металл других и не терпит!

Я смотрела на Ника, огорчаясь с ним в унисон, но не вполне одобряя такую бурную негативную реакцию. Сама я относилась к представителям нетрадиционной ориентации совершенно спокойно, считая, что каждый делает выбор сам. У меня даже был друг – гей, 23 лет. Правда, я с ним редко встречалась, общаясь в основном по телефону, но связь не прерывалась. Звали его Виталик. Познакомилась я с ним случайно. Мои дочки постоянно искали какие-то подработки. Впрочем, так жили все студенты. Катя на первом курсе случайно познакомилась с одним парнем, который постоянно приглашал студентов на такие одноразовые «халтуры». Неоднократно и Катя, и Варя с его подачи работали в редакции журнала «Vogue». Задания были несложными, скажем, красиво упаковать цветы для какой-нибудь презентации, или уложить специально заказанные диски в нарядные футляры, или еще что-нибудь в этом роде. Платили за такую одноразовую работу очень неплохо. Но как-то Варя не смогла поехать, и Катя предложила мне ее заменить.

– Ничего, – смеялась она, – ты вполне еще сойдешь за студентку, ведь можно учиться на дневном до 35 лет, кажется.

И я поехала. Редакция находилась в центре, на Пушкинской улице. Мы прошли ресепшн, потом поднялись на третий этаж. Там уже кипела работа. Группа студентов упаковывала в красивые плетеные корзиночки яркий оранжевый физалис, заворачивала их в тонкую фиолетовую сетку и завязывала рыжими атласными ленточками. Там-то я и познакомилась с Виталиком. Мы стояли у стола рядом, он мне отрезал ленточки, мы разговорились. Работа длилась почти до часу ночи, так что мы многое узнали друг о друге. Мне, как всякому пишущему человеку, всегда интересно общаться с неординарными личностями. А Виталик показался мне очень интересным и многосторонним парнем. Он сообщил, что учится в Строгановском училище, хотя всегда мечтал стать стилистом. Но рисовать он любил с детства, поэтому решил вначале поучиться на художника. Пока мы работали, ему часто кто-то звонил. Виталик отворачивался, понижал голос. Я слышала частое «зайка» и «малыш» и невольно начинала улыбаться. Через пару часов, когда мы считали себя уже близкими друзьями, я не выдержала и спросила:

– Любимая девушка?

– Любимый парень, – прошептал Виталик и покраснел. – Я с ним уже восемь месяцев, и пока все без осложнений.

– И отлично, – спокойно заметила я. – Рада за вас.

Виталик покосился на меня. Я увидела в его глазах недоверие.

– Ты, и правда, не осуждаешь? – тихо поинтересовался он после паузы.

– Почему я должна кого-то и за что-то осуждать? – пожала я плечами. – Любовь многолика.

– Это здорово, что ты такая продвинутая, – с явным облегчением заметил он. – А то ведь знаешь, у нас в стране все дикие. Никто ничего понимать не хочет. Приклеят ярлык и рады поиздеваться. Чувствуешь себя изгоем.

В душе я согласилась с ним. И удивляться тут было нечему. У нас в стране такие вещи не приживались. Если на Западе уже регистрировались лесби– и гей– браки, то у нас об этом пока шли разговоры, и то зачастую в юмористическом ключе. И это я вполне понимала. Здоровая русская сущность не могла смириться с угрожающими продолжению рода союзами. А ведь, по сути, дело было лишь в этом.

Вот и Ник, как здоровый физически и психически самец, внутренне сопротивлялся наличию в природе таких отношений. И разубеждать его не имело смысла.

– Но зачем ты уволился? – после паузы спросила я.

– Сам не знаю, – улыбнулся он и обнял меня за плечи, положив голову на плечо. – Первая инстинктивная реакция. Потом еще батя меня выругал. Так что, малыш, я снова в поисках работы.

– Ничего страшного, – сказала я и погладила его по волосам. – Может, по специальности?

Ник по диплому был слесарем-инструментальщиком.

– На завод?! – возмутился он и отстранился от меня. – Нет, спасибо! Это мне неинтересно.

Я замолчала. Ник смотрел мне в глаза немного напряженно, словно пытался понять, что я думаю.

– И все-таки, почему бы тебе не пойти в кузнецы? – тихо спросила я. – Ведь тебе это нравится, и опыт имеется.

– Сестра старшая предложила мне мерчендайзером в «Проктер энд Гембл», – сказал он, не ответив на мой вопрос. – Завтра иду на собеседование. Хотя я думал, что, может, стоит бизнесом заняться. Помнишь, до того, как я познакомился с тобой, я встречался с бизнес-леди?

Я кивнула, хотя вспоминать об этом совершенно не хотелось. Дама была еще старше меня, имела свои магазины, несколько квартир и жила в одной из них вместе с Ником, которому тогда было 17 лет.

– Вот я тут подумал, что, может, мне к своей бывшей пассии обратиться, – тихо проговорил Ник. – Она поможет с приличной работой. Она всегда ко мне очень хорошо относилась.

– Нет! – сказала я и нахмурилась. – Мне это неприятно.

– Хорошо, – легко согласился Ник, – тогда не буду ей звонить, раз тебя это огорчает. Не бери в голову. Придумаю что-нибудь. Без работы не останусь.

– Это точно, – улыбнулась я. – Как всегда говорит моя мать, «была бы шея – хомут найдется».

– Хотелось бы все-таки, чтобы мне было интересно, – заметил Ник. – Но чтобы это не отнимало много времени и сил, так как я хочу полностью принадлежать моей любимой девочке.

Он обнял меня и начал целовать. Я сразу забыла обо всем. Его губы, его руки, запах его волос – только это существовало в мире. Вернее, мир состоял только из этого, а до всего остального мне не было никакого дела.

Вдруг я услышала шепот за дверью:

– Целуются.

И отпрянула от Ника. Он глянул на меня затуманившимися глазами и вновь потянулся к моим губам. Но я встала и пошла к двери. Распахнув ее, столкнулась взглядом с любопытными глазами дочек. Они сразу захихикали.

– Мы не хотели вам мешать, – сказала Катя, – но очень есть хочется. Давно ужинать пора, а ты Никиту все сказками кормишь.