Комната из листьев - Кейт Гренвилл

тост, разумеется, предлагался «За Его Величество короля». Второй – «За наше возвращение» или «За родину». В тишине, когда мы осушали наши чашки, думаю, что каждый в той комнате представлял себе свою собственную «родину». Глядя на подернутые блеском глаза гостей, я знала, что у меня тоже сверкают слезы.

Мне воображение рисовало аккуратненький фермерский дом, примостившийся на окраине долины где-нибудь в Девоне. На зеленых пастбищах щиплют траву упитанные овцы, через поля извивается серебристая лента узкой речки, в которой неумолчно журчит вода. Вот и Эдвард, и я сама, в меру пополневшая, в полосатом переднике с карманами, набитыми колышками. А вот мистера Макартура почему-то на этой картине нигде нет. Я силилась представить ее более отчетливо, но видение расплывалось как призрачная греза.

Мистер Макартур приветствовал послеполуденные чаепития в нашем доме. Меня это удивляло, пока я не поняла, что для него они важны не с точки зрения светского общения, а для выработки стратегии, которая поможет ему добиться намеченной цели. На этих собраниях он изучал характеры своих сослуживцев, определял их слабые и сильные стороны, чтобы знать, как манипулировать людьми, которые его окружают. Когда настанет час, он использует свои наблюдения к собственной выгоде.

С некоторыми из наивных юнцов вопрос решался просто: мой муж вызывался избавить их от временных финансовых затруднений.

– Дружище, – говорил мистер Макартур, – как товарищ и брат-масон заявляю совершенно искренне: никто не будет настаивать на немедленном возврате долга – отдадите, когда сможете!

А после уж дергал беднягу за ниточки, когда ему было угодно.

Другие офицеры были падки на лесть: сколько их ни нахваливай, им все мало, замечал мистер Макартур. Кто-то не выносил одиночества, готов был участвовать в любой пакости, помогать плести любые интриги, лишь бы оказаться в приятной компании.

Что до капитана Тенча, чтобы завоевать его расположение, нужно было потешить его писательское самолюбие. Он обожал сплетни, всякие диковинные курьезы, гротескные подробности. Развлекая нас забавными историями, он оттачивал каждую фразу, старательно подбирал слова. Мы были его первыми слушателями; рассказы, коими он нас потчевал, – его первыми набросками.

Мы слушали его с благодарностью. Всем нравилось его общество, кроме того, каждый хотел, чтобы в своих очерках он представил его с самой лучшей стороны.

На первых порах скромную комнату, где у стены стояло пианино, ему нравилось величать бальным залом, однако со временем эта шутка несколько поблекла. В тот день, когда не хватило чашек, он придумал идею получше, провозгласив ироничный тост.

– Дорогая миссис М., – вскричал Тенч, – примите наши поздравления!

Мы знали, что он намерен опробовать на нас некое новое остроумное изречение, которое в будущем будет напечатано в его книге.

– В этом отдаленном уголке вселенной, моя дорогая леди, вы создали нечто выдающееся, – то, что в этой части света никому не могло бы даже пригрезиться. Салон антиподов, достойный лучших аристократических салонов в Мейфэре или в пятнадцатом округе Парижа!

Черты мистера Макартура не были приспособлены изображать смех. Лицо его сморщилось, будто он собирался заплакать. Однако мой муж разразился хохотом и хлопнул Тенча по спине.

Астроном мистер Доуз был одним из немногих офицеров, кто никогда не посещал мой блистательный салон.

– Он из породы гениев, – заверил меня Тенч. – Хотя живет отшельником, как монах. Время от времени я нарушаю его одиночество – наведываюсь к нему в обсерваторию. И он не возражает, потому как ему нравится обыгрывать меня в шахматы. Он необычайно одаренный математик, бегло изъясняется на столь полезных языках, как греческий и латынь, а ботаника во всех ее хитросплетениях для него просто открытая книга.

Дружба Тенча с Доузом была явлением поразительным: людей более несхожих буквально во всем невозможно было вообразить. Тенч – обходительный светский человек, Доуз – абсолютно асоциальный тип. Но при всей своей симпатии к астроному Тенч не прочь был вместе со всеми позабавиться над ним, когда офицеры величали Доуза «Его Святейшество», насмехаясь над его ученостью и тем, что он ходил удить рыбу в гавань в компании священника.

Но я в дружбе Тенча с Доузом увидела возможность выбираться из маленького поселения, где я просто с ума сходила от скуки.

– Не согласится ли мистер Доуз дать мне несколько уроков? – спросила я у Тенча. – Как вы думаете, найдется у него время на то, чтобы преподать мне азы астрономии или ботаники?

– Вам, миссис Макартур, он будет несказанно рад, – заверил меня Тенч. – Он любит делиться своими знаниями. Ничто не доставляет ему большего удовольствия.

Я помнила, каким мне предстал мистер Доуз в тот вечер на приеме у губернатора. Он был близок к агонии оттого, что вынужден соблюдать этикет на светском мероприятии. Мне подумалось, что, Тенч, как всякий писатель, возможно, преувеличивает.

Близко к истине

Опасность того, что мой муж раздует пожар конфликта с капитаном Непином, вроде бы отступила. Но в противостоянии участвовали два вспыльчивых человека, и теперь, когда капитан вернулся в Сидней, Макартурам не стоило питать особых надежд на успех, пока пламя не будет залито.

Я сожалела, что на борту «Нептуна» не общалась лично с мистером Трейлом и капитаном Непином. Будь у меня более точное представление о сложившейся ситуации, возможно, я могла бы содействовать ее улучшению. Несколько верно подобранных слов, сказанных в нужный момент, и мир восстановлен.

В таком крошечном поселении, как Сидней, просто невозможно избегать встреч с теми или иными людьми, и наши пути с капитаном Непином частенько пересекались. Он сдержанно кланялся, глядя куда-то поверх моей головы, и шел дальше. Я тепло приветствовала его, нередко его уже удаляющуюся спину, а сама каждый раз думала, как бы найти удобный предлог, чтобы вынудить его остановиться и обменяться со мной парой слов. Повод появился, когда возник мой салон.

– Кого я вижу, капитан Непин! – воскликнула я, сама невинность, в следующий раз, как мы с ним встретились на улице. – В среду в моей гостиной соберутся несколько офицеров, а мистер Уорган любезно взял на себя обязательство развлекать нас музыкальными номерами. Сэр, не желаете вместе с нами приятно провести вечер?

Непин был вынужден остановиться и, как того требовала учтивость, – ведь я к нему обращалась, – посмотрел мне в лицо. Я нервничала и потому говорила торопливо, пытаясь удержать его внимание. Он, конечно, насторожился, но я постаралась милой улыбкой развеять его опасения. Я видела, что Непин раздумывает над моим приглашением, оценивает его со всех сторон, поджав свои в чем-то по-женски выразительные губы.

– Мистер Макартур настоятельно попросил, чтобы я пригласила вас, сэр. Это его искреннее желание.

Наглая ложь, которую мистер Макартур не мог опровергнуть, поскольку не присутствовал при нашем разговоре.

– Как-никак, сэр, мы с вами оба родились на берегах одной и той же чудесной реки. И, когда бы офицеры ни собрались в нашем