Не созревшая рябина - Алина Карская

Чиж не знает причины, по которой этот старик смог привлечь к себе столько внимания. Люди вокруг стояли рядом, словно компания друзей обсуждала совместные планы на обед. Несколько женщин вытирали слезы с уголков глаз. Возможно, в этом была виновата его харизма, или же некоторая искренняя правдивость слов. Или же он сыскал такой авторитет среди верующих людей лишь потому, что, в отличие от прошлого священника, говорил понятно для простого человека, не уходя куда-то далеко в метафизику.

Пересчитав людей, Чиж заметил, что с мертвецом должен был остаться один человек. Почему-то он знал, что это не из-за каких-то опасений перед трупом, скорее похоже на те обряды, когда кто-то оставался с покойником, потому что ему нельзя быть в одиночестве до погребения.

Упершись руками на колени и сложив на них тяжелую голову, Даня молчал. На свежем воздухе мозг прояснился. Мухин немного пришел в себя, но стыд от выходки еще не накрыл его.

После своей небольшой речи, мужчина, по волшебству сменивший уверенность Папы Римского стариковской доброжелательностью, двинулся в сторону парней, все еще занимавших лавочку. Чиж встал, Даня не отреагировал.

– Как вы?

– Лучше, – ответил Чиж, бросив недолгий взгляд на друга.

– Хорошо. Прошу прощения, я не думал, что пребывание с нами может вызвать такую реакцию.

– Нет, это вы нас простите. Мы испортили вам… обряд.

Даня молча слушал тихий разговор Алексея Ильича и запинающегося в словах Чижа. День выдался солнечным, а рядом стоящие деревья почти сбросили свои листья и больше не могли закрыть лавочку приятным теньком. Почувствовав пробежавшую по рукам дрожь озноба, Даня равнодушно решил, что заболел.

– Что вы теперь собираетесь делать… с ней, – Чиж не мог выдавить из себя «зомби» или «мертвец». Даня откинулся на спинку лавочки, наблюдая за стариком.

– Мы бы хотели похоронить ее. Как положено. Но по закону теперь все погребальные церемонии отменены, а телами занимается государство. Нехорошее это дело, но пока закон есть, стоит к нему прислушаться. Среди людей ведь живем.

Помолчал немного, и добавил печальным голосом.

– Да и не справимся мы со всеми. По одному в день. В пару часов. На прошлой неделе нас было двадцать четыре.

Чиж ахнул, и даже Даня не удержал возглас удивления, старик грустно улыбнулся.

– А вы… не боитесь заразиться? – голос Дани звучал хрипло и немного сбито. – Может, стоит хотя бы на улице молитвы читать?

Алексей Ильич снисходительно покачал головой, не поворачиваясь к парню, так и смотря на обнаженные ветки вдалеке.

– Прощаться лучше рядом с образами, а заражение… Чему быть, того не миновать. На все воля Божья.

– Эм, батюшка, – неуверенно позвал Чиж старика после нескольких минут молчания. Тот снова улыбнулся.

– Я не батюшка, – с некоторым озорством ответил он. Даня с весельем, удивившим его самого, фыркнул. – Я и прихожанином не был. Пару месяцев назад даже в церкви не был ни разу.

– Как вас сюда занесло тогда? – с детским любопытством спросил Даня. Алексей Ильич опустил на него взгляд.

– Сосед мой надоумил. Он был из тех, кто готовил бункер к концу света в 2012. Квартира у меня смежная, арендованная, жильцов много. А этот личностью был особенной. Одежду не стирал, еду не готовил, зато держал шесть кошек, которые повсюду гадили. Религиозный человек, между прочим. Религиозный до фанатичности, и при этом верящий не в Судный день, а в конец света. И когда летом все началось, с появлением первых мертвецов, он, этот сосед, заявил, что он всегда был прав, и во всем виноваты неверующие. Много слов говорил, да бессмысленно. Но в памяти у меня отложилась одна фраза – «мы перестали проводить ночь с мертвецами». Вы молодые, и можете не знать, но в мое время всегда так делали. Я не был особо осведомлен о всех таинствах церковных обрядов, но слышал, что с новопреставленным в доме всегда должен кто-то находиться, потому что одинокий покойник может ожить. Так много думал об этом, что в итоге оказался здесь.

Старик усмехнулся и замолчал, переводя дыхание после долгой речи. Округлив глаза, Даня не находился с ответом.

– У вас все нормально? – Алексей Ильич снова взглянул на парней. – Есть, где жить? Как родители?

– Мы вдвоем живем, – тихо ответил Даня. – В частном доме. На даче.

– У нас все нормально, – добавил Чиж. – Справляемся пока.

– Это хорошо, – старик кивнул в задумчивости. – В городе сейчас небезопасно. Люди воруют, грабят, убивают друг друга. Страшно это. Будьте осторожны, если решите куда-то уехать. Не знаю, слышали вы или нет, но несколько дней назад электропоезд сошел с рельс. Много людей погибло.

Мужчина пробормотал благословение, пока Даня думал над его словами. Выходило, что это должно было произойти в тот день, когда ребята из «Рассвета» собирались домой. Он не знает, успели ли они на него сесть, или поезд не смог доехать до станции. Или же они остались здесь на похороны Наташи. Что-то подсказывает, что никаких похорон и в помине не было.

Чиж благодарит Алексея Ильича за заботу, Даня присоединяется к нему. Старик крестит и благословляет их обоих на прощание.

– Как ты? Выглядишь хуже зомби, – спрашивает Чиж, присаживаясь обратно на лавку после ухода старика.

– Чувствую себя также, – коротко ответил Даня, задрав голову к небу и жмурясь на солнце. Краем глаза он заметил, что Чиж принялся разглядывать крестик на шее. Свой Мухин уже снял, стоило оказаться на улице. Снял грубо, порвав веревку и уронив крестик на землю. Он до сих пор должен лежать где-то у крыльца, но Дане все равно. Он за ним не вернется.

Оторвавшись от своих мыслей, Ваня предложил Дане бутылку воды (не то чтобы у него самого не было, это привычка Чижа, от которой тот не может избавиться). Даня не отказался. Стоило бутылке оказаться на воздухе, как взгляды прихожан, остававшихся на улице, уставились на них. Они и ранее поворачивались в их сторону, но не прерывали их разговора с Алексеем Ильичом.

Только успокоившийся Даня от их внимания снова почувствовал подступающие к глазам слезы. Подошла женщина в красном платке. Самая отчаянная или самая отчаявшаяся. Или потому, что в руках у нее была коробка из-под чая.

Неловко переминаясь с ноги на ногу (Дане было слишком стыдно смотреть на такое поведение человека в два раза старше него), она попросила воды. И еды, если у них есть. Потому что у них нет. Почти ни у кого. Потому что в магазинах больше нет продуктов, а