Система Кудрина. История ключевого экономиста путинской России - Евгения Письменная

Несмотря на это пришлось снижать финансирование всех федеральных целевых программ. Ежегодное недофинансирование ФЦП доходило до 500 млрд рублей. Естественно, говорить о достижении плановых результатов не приходилось. При этом стали приниматься незапланированые программы (причем плохо проработанные) практически по всем направлениям. Ясность в стратегию и приоритеты никто вносить не собирался. Возобладало ручное управление, ориентированное на среднесрочные задачи. Программа повышения эффективности бюджетных расходов забуксовала. Ее ядром были как раз отработка стратегии, приоритетов, сбалансированных по ресурсам, упор не на расширение расходов, а на эффективность и качество.

Апофеозом стало принятие программы оснащения вооруженных сил на 20 трлн рублей до 2020 года. При этом темп увеличения этих расходов превышает возможность оборонно-промышленного комплекса их эффективно потратить. Потребовалась новая программа перевооружения военно-промышленного комплекса еще на 3 трлн руб. Это означает, что внесение государственных средств в АО будет осуществляться через увеличение доли государства в капитале этих компаний. После этого критического решения было повышено денежное довольствие всем военнослужащим в три раза, а пенсии военным в полтора раза. Суммарно это еще 12 трлн рублей до 2020 года.

Все расходы на вооруженные силы и правоохранительные службы к третьему году выполнения этой программы добавляют 2,4 % ВВП расходов в год. Это резко увеличивает риски в будущем: либо эти и другие расходы могут быть сокращены, либо будут повышены налоги (например, НДС на 6–7 %). Другие программы, такие как инфраструктура и образование, будут стагнировать. Такие решения и выделение таких средств не было предусмотрено в “Стратегии-2020”, которая по-простому называлась “планом Путина”.

Можно констатировать, что к этому времени система госуправления разрегулировалась. Значит, проблемы определяются спонтанно, и выделение ресурсов не решает более стратегические задачи страны».

ПЕРВАЯ ЗАЯВКА ОТ МИНОБОРОНЫ с громадным списком на финансирование пришла не вовремя – сразу после конфликта с Грузией, перед самым разгаром кризиса. И у Кудрина эта заявка ничего, кроме улыбки, не вызвала. Казалось, что только сумасшедший может затребовать финансирование на 28 трлн рублей.

Но зять первого вице-премьера Виктора Зубкова министр обороны Анатолий Сердюков сумасшедшим не был. Выходец из торговли, побывавший главным сборщиком налогов во время дела Юкоса, деньги умел считать очень хорошо. Он понимал, что маленькая победоносная война – отличный повод повысить финансирование армии.

Военные не признавали Сердюкова своим из-за его невоенного происхождения. Мнение о нем могло перемениться только в том случае, если наладится их жизнь. До сих пор что бы ни предпринимала власть, армии от этого было только хуже. Военные нищали, престиж защитников отечества за 20 лет, прошедшие после распада Советского Союза, сильно упал. Сердюков действовал правильно, представив заявку на финансирование армии сразу после войны, только с моментом не угадал. Правительство лихорадочно заливало кризис деньгами и выделять много армии было не готово. Заявка ушла под сукно. «Ничего, подождем», – решил Сердюков.

Спустя год оборонная заявка Сердюкова вынырнула снова. И в 2009 году ее восприняли уже иначе: Медведев поручил всем заинтересованным ведомствам отнестись к ней серьезно.

К весне 2009 года появились три заявки: от Министерства обороны – на 28 трлн рублей, от Министерства экономического развития – на 13 и самый скромный от Министерства финансов – на 9 трлн, что было чуть выше финансирования предыдущих пяти лет. Путин собрал совещание, все пришли со своими расчетами и доводами.

Спорили долго. В итоге сошлись на среднем варианте. Он тоже будет тяжелым в исполнении, но налоги повышать не придется, думал Кудрин. Он понимал, что это еще один шаг назад от нормальных экономических реформ. Можно было догадаться, что немалая доля выделенных денег будет пущена на ветер, использована неэффективно. Невозможно модернизировать армию отдельно от всей экономики. К тому же армия и так уже получала немало: с 2006 года объем расходов на раздел бюджета «Национальная оборона» вырос с 686 млрд рублей до почти 2 трлн в год. Не было никаких объективных причин увеличивать финансирование армии быстрее, чем росла экономика страны.

Перепалка

Кудрин упрямый, а Сердюков – еще упрямее. Решение о выделении 13 трлн его не удовлетворило. Он смог убедить президента Медведева, что нужно добавить еще. Медведев собрал еще одно совещание, чтобы обсудить оборонные расходы. В итоге дал поручение: доработать программу.

Когда Кудрин услышал на совещании у президента о новой «компромиссной» цифре в 20 трлн, он остолбенел.

– Это просто невозможно.

Минфин уже почти сверстал бюджет на следующую трехлетку и собирался вносить его в правительство.

Медведев был спокоен:

– Почему невозможно?

– И так из-за армии перекроили бюджет, сократили финансирование на другие программы развития, урезали то же строительство дорог. А теперь вы что хотите? Откуда брать деньги? Повышать налоги?

– Если потребуется, будем повышать налоги.

На этом Медведев счел завещание закрытым. Кудрин просто не верил, что это произошло. Он понимал, что всегда надо стремиться к компромиссу, и нередко сам, поступая собственными принципами, на такие компромиссы шел. Но эти 20 трлн не были компромиссом, выделение этих денег задавило бы все остальное. Бюджет после кризиса и без того трещал по швам.

Но Кудрин надеялся, что ситуацию можно еще поправить и даже записался к Медведеву на отдельную встречу. Она состоялась. Медведев выслушал очередную лекцию Кудрина о макроэкономическом балансе. Расстались холодно.

Медведеву Кудрин страшно надоел. Министр вечно со всем был не согласен, вечно чему-то поучал. На одном из совещаний, на котором рассматривались поручения президента по бюджету, Медведев не выдержал:

– Что вы мне здесь рассказываете? Это дело правительства – заниматься параметрами. Идите в правительство и занимайтесь ими.

Кудрин немного помолчал и продолжил:

– Дмитрий Анатольевич, вы – президент России, вы должны знать основные параметры и вызовы экономики, которые связаны с утверждением такого бюджета.

– Вы пришли мои поручения докладывать? Вот и докладывайте. А остальное меня не интересует.

Присутствующие на совещании удивленно молчали. Кому-то это показалось забавным, но на самом деле ничего хорошего не предвещало. Первая публичная перепалка обещала перерасти в конфликт.

Теперь почти на каждом совещании Медведев не забывал подколоть Кудрина: «А теперь выступит наш штатный оппонент». Или: «Без Кудрина здесь не обойтись». Или: «Сейчас послушаем Кудрина, сделаем все по-своему». Со временем Кудрин, как и все остальные, успел привыкнуть к «шуткам» Медведева.

В последний день ноября 2010 года Медведев выступил с посланием Федеральному собранию и заявил, что перед страной стоит фундаментальная задача создания новой высокотехнологичной мобильной армии. «Мы идем на то, чтобы потратить на эти цели более 20 трлн рублей», – заявил он. Эти деньги дадут отдачу, обещал Медведев, они помогут стране модернизировать производство, развивать фундаментальные и прикладные исследования и университетскую науку. 31 декабря президент подписал указ о программе финансирования армии до 2020 года в размере 20 трлн рублей.

Лимит на компромиссы

Еще не успели забыться тяжелые баталии по поводу 20 трлн, как в правительстве заговорили о новых планах – повышении денежного довольствия военнослужащим. Это навскидку требовало еще сотни миллиардов.

В феврале собрали совещание по денежному довольствию. «Лейтенант после училища должен получать 50 тысяч рублей», – убеждал Сердюков. Кудрин, как обычно, отстаивал более консервативный вариант – 40 тысяч рублей. Спор о 10 тысячах рублей на самом деле был спором о 300 млрд рублей в год. Речь шла об удвоении ежегодной добавки на денежное довольствие и пенсии военным. 300 млрд – это много, это, например, объем финансирования из федерального бюджета всего высшего образования за год.

Но после того как Кудрина «продавили» на 20 трлн рублей, слушать возражения против каких-то 300 млрд уже никто не хотел. Кудрин вспомнил Грефа, который несколько лет назад сказал ему: «Ухожу – не могу больше». Теперь и Кудрин понял: он сам больше не может.

Он пошел к Путину говорить об отставке. Он был к ней абсолютно готов. Настали другие времена.

Путин с пониманием выслушал старого товарища. И о том, что все последние задания идут вразрез с перспективами развития экономики, и о том, что из-за обороны пострадают остальные отрасли. Кудрин часто шел на компромиссы. Может быть, даже слишком часто. Надо было, например, проявить большую настойчивость по второй пенсионной реформе, которая в итоге увеличила дефицит Пенсионного фонда прямо в кризис. Но Путин тогда настоял, и Кудрин согласился. Теперь оборонка. Год бился – и безрезультатно. Его лимит на компромиссы был исчерпан.