Красная карма - Жан-Кристоф Гранже

– Ну а ты почему тут, с ним?

– Помогаю ему в расследовании.

– Это каким же образом?

Вместо Эрве ответил его старший брат:

– Времена сейчас такие, что полицейским лучше не соваться в студенческую среду. Эрве – мое прикрытие.

Николь задумчиво кивнула: в конце концов, эти двое вели розыски с той же целью, что и она, – задержать убийцу Сюзанны.

– У тебя есть фотография ее тела? – внезапно спросила она. – Ну, снимок трупа, когда вы его обнаружили.

Сыщик молча порылся в кармане куртки, вынул плотный конверт и протянул девушке, сурово глядя на нее.

Николь открыла конверт и просмотрела снимки. О господи… какой ужас… Преодолев отвращение, она выхватила из пачки одну фотографию. Сейчас она им объяснит, что к чему!

И Николь положила снимок на капот ближайшей машины.

– Вы знаете, что это за поза?

– Поза Повешенного в картах Таро.

– Ничего подобного! – И она повернула снимок так, чтобы голова Сюзанны оказалась сверху. – Это одна из поз йоги. Поза дерева.

– Что-о-о?

Сыщик нагнулся, не вынимая рук из карманов, словно ему было холодно.

– Точно, Сюзанна занималась йогой, – подтвердил Эрве. – Я даже однажды провожал ее на занятия.

– И ты только сейчас мне это сообщил?!

– Да я, честно говоря, не думал, что это важно.

Сыщик повернулся к Николь и недоверчиво уточнил:

– Так это действительно важно?

– Я думаю, да. Во всяком случае, мне кажется, что Сюзанна интересовалась еще и тантризмом.

– Чем-чем?

– Тантризм – это мистическая практика, родившаяся из индуизма и буддизма. Нечто очень сложное.

– Я ничего не понимаю в твоих бреднях!

– Меня это не удивляет, – отрезала Николь и раскурила новую сигарету. Ее уже больше не трясло: теперь в этой игре вела она. И потому, выдохнув облако дыма, презрительно сказала: – Я, конечно, не сыщик, но я хорошо знала Сюзанну. И я, без сомнения, одна из тех немногих в Париже, кто может разъяснить вам, что такое тантризм.

Пират почесал в затылке – вот уж и впрямь невежа!

– И какое же отношение эта хрень имеет к убийству?

– Не знаю. Но это убийство, – и Николь указала кивком на снимок, лежавший на капоте машины, – очень похоже на жертвоприношение, вы согласны? Жертвоприношение под знаком йоги.

Вместо ответа сыщик разъяренным жестом чиркнул зажигалкой, чтобы раскурить новую сигарету, – ни дать ни взять фокусник, извергающий огонь изо рта…

– Поехали с нами.

– Куда это?

– Нужно выпить кофе. Мы поставили машину тут, рядом.

– Я приехала на велосипеде.

– Плевать мне на твой велосипед. Ты сядешь с нами в машину.

– Даже речи быть не может. Я…

– Заткнись!

Николь умела распознавать приказ, когда его высказывали таким тоном. Возражать было бесполезно. И вдобавок она понимала, что оказалась именно там, куда хотела попасть, – в самом средоточии расследования.

Непонятно почему, но Мерш привез их в кафе «У Мартена», на углу улиц Вожирар и Месье-ле-Пренс, где кучковались длинноволосые юнцы и иммигранты, похожие на греческих пастухов.

– Съесть что-нибудь хочешь?

Сыщик задал этот вопрос сквозь зубы, так, словно нехотя соблюдал старинную традицию гостеприимства.

– Да, сэндвич с ветчиной и кофе.

Он обернулся к брату:

– Мне то же самое. Можешь нам заказать? За мой счет.

Николь посмотрела вслед худенькому юноше, идущему к стойке, и ей вспомнилась их воскресная утренняя церемония. Несмотря на то что Эрве вел себя вполне благонравно, она заметила, как его зачаровали ее трусики.

Николь резко спросила Мерша:

– Зачем ты его втянул?

Жан-Луи усмехнулся: видно было, что он одобряет это неожиданное сообщничество «взрослых».

– Он мне нужен.

– А мне кажется, что ему не очень-то это нравится.

– Нравится – и больше, чем ты думаешь.

– Вы росли вместе?

– Нет.

– А родители у вас общие?

– Нет.

Он протянул Николь свою пачку «Житан» без фильтра. Как ни странно, рисунок на ней – танцовщица фламенко – гармонировал с этим типом: те же слишком длинные волосы, те же цыганские ухватки[60].

Николь взяла сигарету, решив укрепить тем самым их сообщничество; они дружно закурили, и Николь увидела в этом новый символ: они разделили один и тот же огонь.

– Ты не слишком-то разговорчив.

– Обычно это я задаю вопросы.

– Да уж вижу.

Эрве подошел к их столику с тремя чашками кофе:

– Сэндвичи сейчас принесут.

– Ну, рассказывай мне о Сюзанне и ее религиозных убеждениях, – скомандовал Мерш.

Николь отпила кофе (брр, горький, как хина!) и, отодвинувшись от стола, взглянула на обоих братьев:

– По правде говоря, я и не знала, что они у нее были… И когда Массар мне о них рассказал, я просто обалдела. Мне было известно, что она занимается йогой, – вот и все. Мы с ней поклялись ничего не скрывать друг от дружки, но, как видите, она нарушила этот уговор.

– У всех есть свои тайны.

– Вот типично полицейское утверждение!

Мерш ничуть не обиделся; он повернулся к брату:

– А ты ходил с ней на сеансы йоги?

Эрве пожал плечами:

– Ну да, в один из вечеров, когда не было демонстрации.

– А когда именно?

– Дней десять назад.

– Где?

Эрве снова пожал плечами:

– Да забыл я… Где-то в Десятом округе – кажется, на улице Паради…

И тут вмешалась Николь:

– А я вспомнила: она мне рассказывала об одном центре йоги, которым руководит индус, некий Гупта.

– Верно! – воскликнул Эрве. – Это их учитель. Такой тип с длинной полуседой бородой. С виду настоящий гуру.

– Настоящий кто?

Николь возвела глаза к потолку:

– Ты не знаешь, кто такие гуру?!

– Нет.

– Ну и ну! Плохо же у вас в полиции с образованием! – сказала она с наигранной скорбью.

– Спрячь свою образованность сама знаешь куда и объясни мне внятно.

– Гуру – это духовный отец, религиозный наставник. В Индии их тысячи, и некоторые уже получили известность в Европе и в Штатах.

– Ну надо же!.. – отозвался сыщик с нескрываемым сарказмом.

Однако Николь твердо решила воспользоваться моментом и просветить этого типа:

– Пора тебе забыть о своем комиссариате и узнать, что индийская философия стала популярной во всем мире. И битлы, и «Бич Бойз» – все они приобщились к трансцендентальной медитации благодаря Махариши Махеш Йоги[61]. Тимоти Лири, пророк ЛСД, утверждает, что «психоделизм» и «восточная религия» – две стороны одного и того же явления… И большинство наших уважаемых выходцев из Сорбонны вновь открывают для себя книги Германа Гессе и Рене Генона[62]. Настало время высокой духовности, вот так-то, господин сыщик: в настоящий момент Ачарья Раджниш[63] внедряет свою динамическую медитацию, а тысячи адептов на Западе практикуют истинную йогу Шри Ауробиндо[64]. – Николь выпалила все это единым духом и осталась вполне довольна своей тирадой. А под конец, раскинув руки, объявила: – Достаточно только посмотреть вокруг!

И действительно, вокруг сидели молодые люди с длинными волосами – одни в оранжевых шелковых штанах, другие в вышитых жилетах, третьи в лохматых афганских шубах, от которых, должно быть, несло козлом, четвертые в рубашках или кителях с воротником-стойкой, в духе Неру или Мао… И все они, мужчины и женщины, носили серебряные украшения, деревянные бусы, цветы в волосах… Настоящая карнавальная толпа, выглядевшая так, словно она ожидала прибытия поезда счастья