Город на берегу неба (СИ) - Монакова Юлия

28

Этот вопрос стал последней каплей. Не выдержав, Оля расплакалась в голос. Шокированный Брэндон сел на постели и некоторое время ошеломлённо молчал.

— Нет, подожди… у тебя это и в самом деле в первый раз? — уточнил он недоверчивым тоном, словно отказываясь принимать реальность происходящего.

— А разве… разве это не было очевидным с самого начала? — Оля судорожно всхлипнула.

— Клянусь, я и подумать не мог! Да ты же сама только что говорила мне про шестнадцать лет…

Её буквально подбросило от возмущения.

— Я сказала только, что в шестнадцать лет наш закон позволяет. По-твоему, нужно было сразу же в день рождения кидаться под кого-нибудь — просто потому, что время пришло?!

Ещё более озадаченный и сбитый с толку Брэндон включил ночник возле кровати. Комната озарилась мягким ненавязчивым светом, и всё равно Оле он показался слишком ярким, слишком назойливым. Она машинально прикрыла грудь рукой, стараясь не смотреть на голого Брэндона, который сидел рядом с ней и задумчиво тёр переносицу.

— Ты что, правда думал, что я… что у меня… — задрожавшим от обиды голосом выговорила она.

И тогда он наконец сделал то, что должен был сделать немного раньше — прижал её голову к своей груди, ласково обнял за плечи, поцеловал в мокрую и солёную от слёз щёку.

— Не знаю. Чувствую себя полным кретином, но… ты же такая красивая, — растерянно произнёс он. — Я не сомневался, что в России у тебя осталось море поклонников!

— Никого у меня там не было. Никаких поклонников, — отозвалась она. Ну не считать же, в самом деле, “поклонником” неуклюжего противного Лёнчика или его отца, прости господи.

— Чёрт! — выругался Брэндон и ещё крепче прижал её к себе. — Мне, конечно, показалось, что ты не слишком-то опытна в этих делах, но чтобы настолько…

— Это очень плохо? — виновато спросила Оля, уже оттаивая, согреваясь в его объятиях — несмотря ни на что, таких родных и любимых.

— Ну что ты. Просто для меня это стало… мягко говоря… сюрпризом. Я, наверное, напугал тебя? — его голос тоже сделался виноватым. — Очень больно было? Если бы я знал, то был бы более терпелив и осторожен.

— Всё в порядке, — с заминкой откликнулась Оля.

— Ну, какое там… — он принялся стирать слёзы с её лица. — Я совсем от тебя голову потерял, поэтому вполне мог действовать слишком грубо и напористо. Просто сорвался…

Оля закрыла глаза и расслабленно, освобождённо выдохнула. Почему-то она очень боялась, что Брэндон будет злиться на неё. И хотя она не сделала ничего плохого — разве что от растерянности да от неопытности, но…

Брэндон снова поцеловал её — нежно, неглубоко, почти невесомо, успокаивая и баюкая в своих объятиях.

— Не слишком-то фееричный у тебя первый раз получился, да? — усмехнулся он. — Даже вспомнить толком нечего.

Оля смутилась.

— Да и у тебя… ты ведь тоже не получил удовольствия.

— Я это как-нибудь переживу, — заверил он.

Её так и подмывало спросить, сколько девушек у него было, но она сдержалась. Он рассеянно поглаживал её по волосам, думая о чём-то своём, а ей так хотелось вернуть того, прежнего Брэндона, сгоравшего от желания и сходившего от неё с ума! Оля нерешительно скользнула рукой по его груди, опустилась к животу… но Брэндон быстро перехватил её ладонь.

— Ну вот что ты такое делаешь, — укоризненно выдохнул он. — Не провоцируй меня, пожалуйста. Я и так едва сдерживаюсь. Думаешь, легко обнимать тебя сейчас — такую сексуальную, обнажённую, красивую — и при этом не позволять себе ничего лишнего?

— А ты позволь, — шепнула она. И хотя страх перед возвращением боли был всё ещё слишком велик, чувство к Брэндону и желание доставить ему удовольствие пересиливали.

— Ольга, пожалуйста…

Она почувствовала, как напряглись его мускулы, и откликнулась эхом:

— Брэндон, пожалуйста! Я хочу завершить начатое. Иначе… получится как-то слишком глупо. Глупо и смешно.

Тон её был вполне категоричным и убедительным.

— Ты снова можешь испытать сильный дискомфорт, — предупредил он.

— Не думаю, что будет так же больно, как в первый раз. Тогда я просто не успела подготовиться и испугалась от неожиданности. А теперь я сама хочу, чтобы ты… Пожалуйста, сделай меня женщиной по-настоящему.

Многие ли парни способны были проявить силу духа и отказаться от подобного предложения?!

— Ну хорошо, — сказал Брэндон. — Но в этот раз я не буду спешить. Сделаем всё… медленно?

— С чувством, с толком, с расстановкой, — отозвалась она по-русски, улыбнувшись.*

Его брови удивлённо приподнялись.

— Что ты сейчас сказала?

— Да так… цитата из классики. Не обращай внимания… — и первая потянулась к нему.

…И на этот раз всё действительно прошло для неё довольно сносно, даже где-то приятно, по крайней мере — не было больше той внезапной, дикой, распирающей боли, так что Оля могла считать себя вполне счастливой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Однако она так увлеклась своими грёзами, что, выскользнув из спальни Брэндона через несколько часов, совершенно не обратила внимания на то, что у её предутреннего возвращения в комнату Джуди нашёлся случайный свидетель.

___________________________

* “С чувством, с толком, с расстановкой” — ставшая крылатой фраза Фамусова из комедии А.С. Грибоедова “Горе от ума”.

29

Рус

Калифорния, наше время

Очередной мотель оказался не хуже и не лучше предыдущего — разве что кроватей в номере на этот раз было две, к тайному неудовольствию Руса. Однако Оля (уже, видимо, морально настроенная на то, что придётся отбиваться от его домогательств) была очень рада этому обстоятельству. Рус, разумеется, не стал бы к ней лезть против её воли, но смена Олиного настроения очень огорчала. Словно и не было тех сумасшедших поцелуев в Сакраменто, словно и не она дрожала и обмирала от удовольствия в его руках…

Они по очереди приняли душ и разошлись по своим кроватям. Оля снова пожаловалась на усталость — всё-таки езда на мотоцикле изрядно её выматывала с непривычки. Завершился всего лишь второй день их путешествия, она ещё не успела втянуться в дорожный ритм. А Рус как назло чувствовал себя совершенно бодрым и полным сил, сна у него не было ни в одном глазу.

— Может быть, всё же поговорим? — осторожно напомнил он Оле о её обещании.

Несколько секунд прошло в молчании. Она лежала с закрытыми глазами, но Рус готов был поклясться, что уснуть она ещё не успела.

Так и не дождавшись ответа, он задал новый вопрос.

— Ты сказала, что нам нельзя быть вместе. Почему?

Оля тяжело вздохнула, но всё-таки откликнулась:

— Поверь, я не набиваю себе цену и не кокетничаю таким образом. Если очень вкратце, то причина проста — я не гожусь для разовых отношений.

— Поясни, — потребовал Рус.

— Если бы… если бы я могла и в самом деле позволить себе кратковременную, ни к чему не обязывающую связь… — с трудом подбирая слова, начала она, — то я бы первая тебя склеила. Честное слово! Переспали бы и разбежались. Но ты мне…

— Я тебе — что?

— Ты мне слишком нравишься. Я панически боюсь в тебя влюбиться, — призналась она, пряча глаза.

А вот он, похоже, уже влюбился…

— Что же в этом такого страшного? — кашлянув, спросил он.

— Да неужели ты сам не понимаешь? — взорвалась Оля, подскакивая на постели. — Ты уедешь в Россию и оставишь меня здесь. А мне что делать? Собирать кусочки своего разбитого сердца? Я не могу так, Рус, — выдохнула она, пряча лицо в ладонях. — Я очень быстро и очень… намертво привязываюсь к людям. Мне потом так больно отдирать их от себя… Не хочу отдирать и тебя тоже — с кровью, с мясом. Поэтому… для нас обоих будет лучше всё-таки удержаться в рамках. Извини.

В её словах был резон. Кроме разве того, что…

— То есть, опасность влюбиться возникнет, только если мы переспим? Неужели не существует риска при обычном — типа дружеском — общении? Вот я весь такой замечательный и прекрасный парень, — пошутил он, — с морем положительных качеств… Ты можешь гарантировать, что не втюришься в меня?