Вихри эпох - Данила Владимирович Ботанцов

выстраиваться какая-то неопределённая цепочка. Боясь спугнуть мысль, Кикин медленно ехал по правой полосе шоссе в сторону Боровичёво, не обращая внимание на придорожные знаки.

Вдруг что-то зацепило внимание следователя. Скосив глаза в сторону, он, на секунду поколебавшись, затормозил автомобиль и негромко пробормотал:

– Сосновка…

От трассы в лес уходила просёлочная дорога, ведущая к селу. Именно здесь две недели назад началась вся эта странная история. Может быть, тут она и закончится?

Кикин решительно свернул в лес.

– Фокин, Фокин, ну что же ты там такое делал, на погосте… – задумчиво проворчал следователь, беспощадно вдавливая в пол педаль газа. Синусоида сельской дороги доводила до инфаркта трансмиссию старенького автомобиля, но Кикин, не понижая передачу, гнал вперёд. В считанные минуты покрыв расстояние до Сосновки, следователь свернул к Николаевскому кладбищу, не обращая внимание на хлеставшие по ветровому стеклу ветки кустарников, растущих вплотную к дороге.

Вместо отца Андрея временно присматривать за Николаевской церковью был поставлен отец Михаил, приехавший из самого Новгорода. Именно он и встретил следователя, удивлённо глядя на вылезающего из своего «бмв» Кикина.

После того, как Кикин представился, отец Михаил сделал скорбное лицо и участливо спросил:

– Вы же в связи со смертью отца Андрея? Но я думал, что…

Кикин замялся:

– Да нет, не совсем… я зайду? – и качнул головой в сторону деревянного храма.

Отец Михаил удивлённо моргнул.

– Да, разумеется…

Следователь зашёл в Николаевскую церковь и внимательно посмотрел по сторонам, пытаясь найти хотя бы какую-нибудь зацепку.

– Что же здесь не так? Чего особенного на этом богом забытом кладбище? – прошептал Кикин.

Отец Михаил неловко переминался с ноги на ногу, удивлённо наблюдая за следователем.

– Скажите… – спросил тот, думая, как бы ему лучше сформулировать свой вопрос. – А чем вообще примечательна эта церковь?

– Чем примечательна? – отец Михаил задумчиво окинул взглядом иконостас. – Ну, церковь, конечно, неоднократно перестраивали, но сам погост здесь ещё с самого начала семнадцатого века. Только церкви тогда ещё не было, так, часовня небольшая. Но я точно не знаю, я же временно тут, – развёл руками священник. – Помню только, что первый сруб поставил старец Тихон, известный своей праведностью схимник. Скит у него был на этом месте…

– Схимник… – задумался Кикин.

– … точная дата смерти старца не известна, но, когда оказалось, что мощи Тихона нетленные, на деньги местных купцов и была выстроена первая церковь, – закончил свой рассказ отец Михаил. – Пожалуй, больше я ничего сообщить не могу. А мощи эти – большое достояние нашего района. Подобные им, кроме Новгорода, во всей области только в Свято-Никандровском монастыре есть…

– Постойте, – оцепенел следователь. – Мощи, нетленные? Здесь? И в монастыре, под Вишерой который?

– Да, – кивнул отец Михаил. – Здесь-то людей немного, а вот к Вишере многие ездят приложиться…

Следователь уже не слушал его и набирал телефон Кочкина.

«Ну же, бездельник, снимай же трубку, когда это так важно», – судорожно думал Кикин. Не отрывая телефон от уха, он повернулся к отцу Михаилу:

– А можно на них посмотреть?

– Как это? – оторопел тот.

– Ну, мощи эти, где они? – нетерпеливо спросил Кикин, жестикулируя от нетерпения рукой.

– Вот она, освящённая рака со святыми мощами! Закрыта она, сами видите, – испуганно пробормотал отец Михаил, показывая в сторону бокового нефа церкви.

– Вижу, вижу, – кивнул следователь и уверенно направился в сторону саркофага. – Ну а внутрь-то заглянуть можно как-нибудь?

– Да как же это? – снова испугался священник. – Нельзя, да и невозможно! Закрыта она, на болтах…

Старший следователь уже стоял вплотную с ракой, пристально вглядываясь в искусную серебряную резьбу средневековых мастеров. Затем он постучал по поверхности саркофага, несколько раз провёл рукой по его краям, поскоблил ногтем какой-то выступ. Отец Михаил испуганно следил за манипуляциями следователя, не зная, что и думать.

– Болты, говорите, – удовлетворённо кивнул наконец Кикин, демонстративно постучав пальцем по аккуратно срезанным заклёпкам. Теперь всё встало на свои места. Головоломка, наконец-то, сложилась в единую картинку, и разгадка – безумная, но единственно возможная и до гениального простая – окончательно сложилась в голове старшего следователя.

Священник тихо ахнул и отступил на шаг назад.

– Алло! – неожиданно крикнул в трубку Кочкин. – Ты чего трезвонишь?

– Привет, – быстро заговорил Кикин, тяжело дыша в трубку. – Ты не представляешь, что тут за дела… в общем, мне снова надо поговорить со стариком вашим. Как он? Ничего, если я прямо сейчас туда к вам приеду?

– Так это… – голос врача вдруг стал каким-то безжизненным. – Умер он, Кость. Ещё вчера…

– Как умер? – оторопел Кикин.

– Да очень просто. Он за несколько дней весь осунулся сильно, как будто лет на двадцать постарел, и не ел почти ничего, только молитвы бормотал… а вчера с утра помер. Старый же он был… Алло? Эй, Кость!..

Кикин молча скинул вызов и мрачно посмотрел на крышку раки. Затем схватился за её край и резко поднял.

Отец Михаил издал громкий стон.

Внутри было пусто – если не считать небольшого лоскута какой-то полуистлевшей ткани. Как будто в тумане, заторможенно, Кикин припомнил, что кусок точно такого же савана он нашёл на кладбище, рядом с церковью, две недели назад.

Гебия

Когда голубая планета заполнила собой весь угол обзора небольшого иллюминатора, система управления полётом запустила автоматическую программу торможения и выхода на стабильную орбиту. Несмотря на более чем длительный перелёт, траектория сближения практически не нуждалась в корректировке. Монотонно загудев, двигатели мягко повернули корабль к планете и почти сразу же отключились. На девятьсот двадцать второй год полёта или двенадцать тысяч триста седьмой год новой эпохи программа полёта к соседней звёздной системе вошла в свою заключительную фазу.

Штурман откинулся в кресле. Работа была закончена, ради этих нескольких секунд управления, по сути, он и участвовал в данном полёте. Спуск на саму планету проведут и без него вторые пилоты, он же останется контролировать стабильность орбиты здесь, наверху.

– Учёные анализируют уточнённые данные, – раздался за спиной штурманского кресла негромкий шелест, – Они, конечно, тоже не отличаются высокой точностью, но это всё же лучше, чем снимки с наших телескопов и спектральные замеры. Гравитация – три четверти наших, как мы и рассчитывали. Анализ изображений, уже полученных с орбиты, показывает богатый растительный и животный мир, как мы и предполагали.

– Животный мир?.. Это хорошо, – рассеянно пробормотал в ответ штурман, изучая показания бортового информатора. Он никогда не любил внезапные появления своего помощника Раимпэта, но сейчас ему в особенности хотелось побыть одному. Штурман углубился в изучение данных о состоянии систем корабля, надеясь, что Раимпэт сейчас уйдёт.

Его помощник продолжал стоять.

– Ты рад? – наконец произнёс он. – Мы