Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5 (СИ) - Радов Константин М.

Меня бы одного Мишуков не послушал, невзирая даже на деньги: когда это моряки слушались армейских генералов?! Да только письмо императрицы, подтверждающее сии указания, он получил одним пакетом с моим. И еще в том письме сказано было: вместо совместных действий с британцами, чинить морскую блокаду турецким судам на пути в Константинополь. Смирнейший и осторожнейший Захар Данилович от царицыного указа, наверно, в ужас пришел. А куда деваться? Пришлось покинуть порт и старательно изображать крейсерство, выбирая в море такие места, где турок отродясь не бывало.

Султан Махмуд и его новый капудан-паша Эльчи Мирахор Мустафа никак понять не могли: то ли неверные собираются атаковать Алжир, то ли угрожают ежегодному хлебному каравану из Египта, то ли злоумышляют на Ливан? Диавольская хитрость русского адмирала никак не позволяла сие отгадать. Цель его маневров так и оставалась непостижимой. Оттоманский флот, снабженный всем нужным от англичан и французов, готовился выйти в море для обороны приморских владений Его Султанского Величества.

НАЧАЛО КАМПАНИИ

Март на Босфоре не часто балует теплом. Остывшее море хранит зимнюю прохладу, и свежий бриз вовсе не так приятен, как в июле. Но в этот день громадные толпы зевак не обращали внимания на холод, любуясь могучими кораблями, медленно и величаво выплывающими на морской простор. Сначала две длинных галеры вывели на буксире из Халича флагман — «Чифте-Аслан» о ста десяти пушках, следом — еще один трехпалубник: «Тавуз-и-бахри», то бишь «Морской павлин». Дальше тянулись семь или восемь «кебир-калионов», сиречь больших кораблей, и десяток «сагир-калионов», то бишь малых. Примерно полдюжины оставались в заливе неснаряженными, включая два стопушечных гиганта. Эта часть османского флота, если на что-то и годилась, могла быть введена в действие лишь после длительных и дорогостоящих работ.

Вот флагман, освобожденный от буксирных канатов, поднял паруса и начал огибать возвышенный мыс, увенчанный султанским дворцом. За ним выстроилась ровная кильватерная колонна. Словно гром небесный, прозвучал салют в честь халифа: грозное предупреждение неверным, посягнувшим на достояние магометан. Вослед «Чифте-Аслану», салютовали и все прочие корабли. На холме, где среди зелени пряталась резная каменная беседка, скрывающая от нескромных взглядов небесную красоту благочестивых жен султана, в просветах мелькало что-то белое. Наверно, обитательницы сераля, повинуясь воле Всевышнего, одарившего женщин неугомонным любопытством, смотрели на прекрасное зрелище. Может, и сам наместник Пророка изволил взирать, утомленный ласками надоевших прелестниц…

Чудовищный грохот расколол небо. Казалось, конец света пришел. На месте величественного «Чифте-Аслана» воздвигся гигантский огненный столп, тут же превратившийся в непроницаемо плотную тучу дыма. Потом на город стали падать обломки. Мачта с обрывками такелажа вонзилась, как великанское копье, совсем рядом с беломраморной купальней гарема. Благочестивые прелестницы визжали в смертельном ужасе, султан… Аллах его знает. Думаю, тоже не остался равнодушным.

Конечно, мои шпионы не передали подробностей дворцовой жизни в Топкапы — однако сие легко вообразить. Крюйт-камера стопушечного корабля вмещает больше тысячи пудов пороха: при взрыве столь мощного заряда вокруг воцаряется ад.

От «Чифте-Аслана» остались щепки. «Павлин» уцелел, но сильно пострадал: ему снесло две мачты из трех, в корпусе открылись множественные течи. Погиб сам глава флота Эльчи Мирахор Мустафа-паша. Судьбу своего начальника разделили тысяча с лишним матросов и триста морских левендов-абордажников.

Настроение толпы мгновенно переменилось, от радостного к злобно-подозрительному. Что это: случайное ли несчастье, или коварный замысел врагов? Город гудел от разговоров, как гигантский улей. Кораблям велено было вернуться в гавань и оставаться там впредь до указа. Но не успели они расположиться в Золотом Роге, как еще один взрыв потряс османскую столицу: ужасный, страшной силы! Взорвался семидесятипушечный «Золотой век». Теперь все поняли: измена! Змея предательства вползла в святая святых! Проклятые греки: среди матросов их едва ли не половина!

Возражения моряков-христиан, что их единоверцы погибли вместе с магометанами от коварства неведомых злодеев, могли иметь действие лишь на здравые и рассудительные умы. Но взбудораженная бешеными проповедниками городская чернь руководится только зверской природой своею, ума же в ней не обретается вовсе. Когда ночью грохнуло еще раз, и к небу взлетели останки «Ифрита» — плотину прорвало. Народ, не веря начальникам, взял дело отмщения в свои руки. Из немалого числа служивших на кораблях или в терсане греков почти ни одного не осталось: кто бежал, кто спрятался, кого убили. Иные под пыткой признавались, что это они по сговору со знаменитым Шайтан-пашой подложили адские машины. Несчастные лгали: из моих людей никто в лапы туркам не попался. Османские власти, однако ж, верили. Или делали вид, что верят. Надо же кого-то бросить толпе на растерзание, чтобы самим не пострадать.

Кстати, по поводу адских машин. С кораблей выгрузили весь порох, обшарили все углы, простучали в крюйт-камерах каждую доску — воспламенителей так и не нашли. Открыли пороховые бочки, проверили каждую — опять пусто! Совсем уж было собрались вернуть сию амуницию на место, как палата, в коей она хранилась, взлетела в воздух вместе со всем содержимым и с лучшими пороховых дел мастерами, какие только в Константинополе нашлись. Приятель мой Ахмед-паша Бонневаль уцелел чудом.

После этого даже и магометан, при всем внушаемом их верою фатализме, оказалось не так-то просто принудить к морской службе. Страшно было: одно дело встретиться с врагом в бою, где имеются шансы выжить при любом исходе; совсем другое — неминуемая погибель в достойном преисподней фейерверке.

Получив известия о сем блестящем успехе, я поспешил обрадовать Бредаля:

— Петр Петрович, пляши! Море наше!

Норвежец прочел расшифрованную депешу, сдвинул парик и почесал затылок:

— Не торопись, Александр Иванович. Неприятели потеряли только три корабля. Ну, пусть четыре: «Павлин», полагаю, не скоро исправят. Преимущество все еще у турок, хотя не столь значительное, как раньше.

— Нет у них никакого преимущества! Потому что без греков… Как они маневрировать-то будут? Согласно давней османской традиции, матросов-магометан по преимуществу готовят к абордажу и пушечной пальбе, а с парусами управляются христиане. Вовсе не утверждаю, что разделение сие абсолютно, однако в ближайшую кампанию турецкий флот будет в маневре куда как плох. Пожалуй, хуже нашего. Если его и выпустят в Черное море, то далеко не полным составом. На полный моряков не найдут. А если еще Мишуков с Медитеррании подсобит…

— Я Захара Даниловича давно знаю. При Петре Великом вместе служили. Не стал бы на него рассчитывать.

— Посмотрим. Советчики у него теперь есть, побойчее самого адмирала.

— Безнадежно. Его не прошибешь.

— Ну и Бог с ним. Так справимся. Резня христиан сказалась не на одних корабельных командах: терсане, сиречь адмиралтейство турецкое, лишилось лучших мастеров. Новых обучить или найти — дело небыстрое.

— Александр Иванович, а тебе тех греков не жалко?

— Которые султану против России служили? С какой стати?! Они сами выбрали свою судьбу. Когда в баталии ты станешь палить по вражеским кораблям, твои ядра будут ли разбирать, кто там какую веру исповедует? Эти лукавцы хуже магометан: те честно стоят за своего пророка и его учение, христиане же турецкие оправдываются тем, что служат неволею. Ложь сие! По закону, иноверцы платят джизью — а от обязанности стоять за султана с оружием в руках избавлены. Корысть, вот что держит их в рабстве.

— Прости, не хотел тебя задеть.

— Да я не обижаюсь. Всего лишь хочу, чтоб ты понимал одну простую истину. Лоб в лоб, грубою силой, нам осман не одолеть. Ну, разве очень большой кровью. Действовать против них надо с умом — и коли есть возможность внести раскол и разделение во вражеские ряды, всенепременно этим пользоваться. Прошлогодним успехом в Крыму мы наполовину обязаны татарам, кои не шибко хотели с нами воевать. При взятии Кафы могли потерять втрое больше народу, если бы местные турки не взбунтовались против Керим-аги. И вот теперь: когда б не резня в терсане, османский флот явился бы в полной силе и загнал тебя на азовские мели.