Миры Филипа Фармера. Т. 1. Создатель вселенных. Врата творения - Филип Фармер

— Надеюсь, что речное судно не задержится, — сказал Кикаха. — Теперь, когда кайдушанги узнали о моих камешках, нам могут попытаться перерезать глотки. Я сожалею, Боб, но ночью придется дежурить по очереди. Кроме того, они могут напустить на нас своих змей, чтобы те сделали за них грязную работу.

В тот же день из-за изгиба реки выплыл торговый корабль. Завидев двух путников, которые стояли на полуразрушенном пирсе и махали длинными белыми платками, капитан приказал бросить якорь и спустить парус.

Вольф и Кикаха сели в спущенную для них лодку, и их отвезли на «Хрилквюз» — судно около сорока футов длиной, с низкой серединой и высокими палубами на носу и корме, с одним косым парусом и кливером. Матросы в основном принадлежали к шибакубской ветви хамшемского народа. Они говорили на наречии, фонологию и структуру которого Кикаха описал Роберту заранее, и тот почти не сомневался, что это архаическая форма семитского языка, подвергшаяся влиянию местных наречий.

Капитан Архюрель вежливо приветствовал гостей на полуюте. Он сидел, скрестив ноги, на куче подушек и богатых ковров и потягивал густое вино из крохотной чаши.

Кикаха, назвавшийся Ишнакрубелем, рассказал специально приготовленную на этот случай историю. Он и его спутник — человек, давший обет молчания до тех пор, пока не вернется к своей жене в далекую страну Шиашту, — провели несколько лет в джунглях, разыскивая легендарный затерянный город Зикуант.

Капитан удивленно поднял черные косматые брови и погладил темно-коричневую бороду, которая доходила ему до пояса. Усадив гостей и угостив их ахаштумским вином, он попросил их рассказать свою историю. Кикаха сверкнул глазами, усмехнулся и стал рассказывать. Вольф не понимал ни слова, но чувствовал, что его друг сам в восторге от своих богатых на подробности и приключения многословных выдумок. Он только боялся, что Кикаха войдет в раж, потеряет бдительность и капитан усомнится в правдивости его рассказа.

Час за часом каравелла плыла вниз по реке. Матрос с синяком под глазом, одетый лишь в алую набедренную повязку, тихо играл на флейте. Гостям принесли еду на серебряных и золотых тарелках — зажаренную обезьяну, фаршированную птицу, черный черствый хлеб и терпкое желе. Мясо показалось Вольфу чересчур приправленным специями, но он съел все до кусочка.

Солнце скатилось за гору. Капитан поднялся и повел гостей в маленькое святилище позади штурвала, где стоял идол Тартартар, вырезанный из зеленого нефрита. Капитан прочитал молитву, посвященную властителю, опустился на колени перед божком и отдал почтительный поклон. После чего сжег фимиам на крошечном огоньке, который горел в выемке на коленях Тартартара, и по всему кораблю распространилось благовоние. Единоверцы капитана встали на колени и забормотали слова молитвы. После них исполнили свои обряды те члены экипажа, которые поклонялись другим богам.

Гостей положили спать на средней палубе, куда капитан велел принести кучу выделанных шкур.

— Не нравится мне этот Архюрель, — задумчиво произнес Кикаха. — Я рассказал ему, что мы не нашли город Зикуант, зато обнаружили небольшой тайничок с сокровищами. Не бог весть какое богатство, но достаточно, чтобы прожить без забот, возвратившись в Шиашту. Он не просил меня показать сокровища, хотя я обещал отдать ему за услугу большой рубин. Эти люди делают свои дела без спешки; торопливость в сделке означает оскорбление. Но жадность может победить гостеприимство и этику ремесла, если он решит, что крупный улов оправдает наши перерезанные глотки и брошенные в реку тела.

Кикаха на мгновение умолк. С веток, нависавших над рекой, раздавались крики птиц; время от времени на мелководье и с берега ревели большие ящеры.

— Если он задумал какую-нибудь гадость, то сделает ее на следующей тысяче миль. Места здесь уединенные, но дальше города и деревни будут попадаться чаще.

На следующий день, сидя под навесом, сооруженным специально для гостей, Кикаха отдал капитану огромный рубин прекрасной огранки. За этот камень Кикаха мог бы купить у капитана все судно с командой в придачу и надеялся, что Архюрель будет более чем доволен. После такой сделки капитан при желании и сам мог бы удалиться на покой. А потом Кикаха сделал то, чего хотел бы избежать, но понимал, что без этого не обойтись. Он достал остальные камни: алмазы, сапфиры, рубины, гранаты, турмалины и топазы. Архюрель улыбнулся, облизнул губы и стал любовно перебирать драгоценности. Только через три часа он заставил себя вернуть их владельцу.

Ночью, перед тем как улечься спать на палубе, Кикаха развернул начертанную на пергаменте карту, которую ему удалось выпросить на время у капитана. Он показал на большой изгиб реки и постучал пальцем по кружку, обозначенному причудливыми завитушками слоговых символов хамшемского письма.

— Город Хотсикш. Люди, построившие его, как и тот город, из которого мы отплыли, давным-давно исчезли. Позже здесь поселилось полудикое племя визвартов. Когда корабль бросит там якорь, мы тихо сойдем ночью на берег, пересечем узкий перешеек и снова выйдем к реке. Возможно, нам удастся выиграть время и перехватить судно, на котором плывут гворлы. Но даже в худшем случае мы на много дней опередим этот корабль и сядем на другое торговое судно. А если ничего не подвернется, мы наймем визвартский долбленый челнок и пару гребцов.

Через двенадцать дней «Хрилквюз» пришвартовался у солидного, но потрескавшегося пирса. На каменном причале толпились визварты и что-то кричали матросам, показывая им кувшин с дхизом и «золотым дождем», певчих птиц в деревянных клетках, обезьян и сервалов на поводках, предметы роскоши из разрушенных и брошенных в джунглях городов, сумки и кошельки, сделанные из пупырчатых шкур речных ящеров, плащи из тигровых и леопардовых шкур. У них был даже детеныш секироспина, за которого, они знали, капитан заплатит хорошие деньги и которого потом продаст королю шибакубов Башишубу.

Но главным товаром были женщины. Одетые с головы до ног в дешевые алые и зеленые хлопчатобумажные халаты, они разгуливали взад и вперед по пирсу. Женщины молниеносно распахивали халаты и тут же прикрывались ими вновь, громко выкрикивая цену найма на ночь и зазывая соскучившихся по женщинам матросов. Мужчины, одетые только в белые тюрбаны и фантастические на вид гульфики, стояли в стороне, жевали дхиз и ухмылялись. Каждый имел духовое ружье шести футов в длину и тонкий изогнутый нож, торчавший в спутанных узлах волос на макушке.

Во время торга между капитаном и визвартами Кикаха и Вольф бродили по циклопическим развалинам города. Внезапно Роберт предложил: