Изменишь однажды… (СИ) - Ярук Диана

— Иногда мы с Тимом по утрам видим, как они прыгают с ветки на ветку. — Говорит Артём, и я вздрагиваю от неожиданности.

— Раньше я загадывала их на удачу. Если углядела хотя бы одну, значит, дни будут хорошими, — усмехаюсь я и отпиваю глоток из своей кружки.

— Много их у тебя было в этой квартире? — Спрашивает Артём. — Хороших дней?

— Бывали. — Пожимаю плечами я.

— А сейчас?

— Большая часть.

— Тебе нравится жить без меня, Надин? — спрашивает Артём.

— Наверное, да. Мне очень не хватает объятий, но ведь и когда мы жили вместе, ты нечасто баловал меня обнимашками. Впрочем, я понемногу справляюсь. Купила себе утяжелённое одеяло.

Артём хмыкает.

— А выйти на работу с ребятами в артель снова, — нравится? — задаёт вопрос он, глядя в свою кружку.

— Ты не можешь себе представить, насколько! Я как будто вернулась домой! У нас такие грандиозные планы! Сашка рассказал тебе, как мы вчера презентовали текущее состояние нашего проекта по реновации? Комиссия была в восторге! — Я вспоминаю слова земляка директора и смотрю на Артёма. Не выпуская кружки из левой руки, он поставил правый локоть на стол, закрыл глаза и трёт лоб пальцами. Трясу головой и решаю ничего не говорить про Михайлова.

— Мне всё вчера рассказал Задарновский. — Подняв глаза, Артём устало улыбается. — Я очень горжусь тобой, Надин. Ты совсем выросла!

— Спасибо, Тёма. Приятно слышать это… От тебя. — У меня стоит ком в горле. Не плачь, не плачь!

— Надин, наверное, скоро мне придётся освободить эту квартиру. И оплату за сад Тимофея больше не будет покрывать мой соцпакет. Наверное, наша общая медицинская страховка тоже закроется. Всё схлопнется, короче говоря. Буду искать другое жильё и другую работу.

— Почему? Постой, Саша что-то говорил об испытательном сроке, так?

Артём прикрывает веки и стонет. Потом открывает и смеётся.

— Когда он успел дать тебе полный отчёт о нашей попойке?

— Тогда же, когда ты трупом лежал у меня в прихожей на полу?

Это выражение лица бесценно.

— Твой телефон сел и Сашке пришлось притащить тебя ко мне, потому что мой дом — единственный адрес, который ты мог назвать! Точно ничего не помнишь?

— Думал, у меня глюки. Или мне снился сон. Как я оказался у себя?

— Приехали Максим с Анькой. Они с Сашкой отвезли тебя и затащили домой.

— Так это Максим… — Артём прикладывает руку к рёбрам и морщится.

— Эээ нет, — трясу головой я. — Он точно не такой. Ты, наверное, ударился, когда Саша уронил тебя на пол после того, как приволок в квартиру, — скрестила пальцы под столом.

— Ты так его защищаешь, Надин. Он настолько хорош?

— Хорош, — вздыхаю я.

— Так почему до сих пор не с ним?

— А почему я до сих пор не разведена? — поднимаю бровь я.

— Я дам тебе развод, Надин. — Артём запускает пальцы в свои волосы и закрывает глаза. — Прости, что вёл себя, как последняя сволочь.

— Спасибо, Артём. — Я глотаю слёзы.

— Не плачь, Надин. Надя. Артём протягивает руку и похлопывает меня по ладони. — Что же ты не прыгаешь от счастья? Скоро ты сможешь слиться в экстазе со своим Лосяшем, разве не так?

Я мотаю головой.

— Мне бы очень хотелось, правда. Только у меня теперь большие проблемы с доверием, Тёма. Ты меня немножко сломал.

Артём отворачивается и смотрит в окно.

— Мне так стыдно, Надин. Прости меня. Я бы сейчас сделал что угодно, чтобы смыть с себя эту грязь. Разделся бы догола и прошёлся по городу, под звон колокольчика и крики «Позор! Позор!» — невесело смеётся он, закрыв лицо руками. — Пусть толпа бросает в меня гнилой картошкой. Или можно было бы отрезать себе фалангу пальца, словно я парень из якудза, да? Положить ошмёток в коробочку и прислать тебе по почте.

Я тоже смеюсь.

— Тогда уж мочку уха.

Артём провожает меня из квартиры. Перед самым уходом он хватает меня за руку и зарывается лицом в мои волосы, совсем как прошлой ночью.

— Ты должна сказать мне название этой туалетной воды. Я побрызгаю ей подушку и буду рыдать в неё ночами.

— Ты не умеешь плакать, Артём.

— Никогда не поздно начать? — Разводит руками он.

Глава сорок третья

Выйдя из дома на Чистых прудах, я вызываю такси, чтобы уехать на свою квартиру. По дороге пишу девочкам из турагентства. Не обнаружив меня в кафе, они иззвонились по моему номеру, а я совсем забыла, что отключила звук после утреннего разговора с Артёмом. Потом отправляю сообщение нашей няне Кате с вопросом, не сможет ли она сама сегодня вечером забрать Тимофея из садика? Я хочу уползти в свою нору и не вылезать из неё какое-то время. Меня начинает бить озноб.

Эти полчаса у Артёма вытянули из меня всю душу. Я чувствую себя выпотрошенной, высосанной до суха, пустой.

Телефон в моих руках снова вибрирует. Макс. Всё ли у меня в порядке, спрашивает он, — как я собралась сегодня на работу после ночных бдений?

Еле шевеля губами, отвечаю, что еду домой, плохо себя чувствую.

— Можно мне приехать? — спрашивает Максим. — Как другу?

Немного подумав, я говорю «да».

Ввалившись домой, я принимаю долгий горячий душ, пытаясь согреться. Надеваю самые пушистые и тёплые носки, мягкие треники и флиску. Натягиваю трикотажную шапочку, в которой прохладными осенними утрами вытаскиваю мусор к контейнерам. Я разыскиваю в шкафу какую-нибудь шаль или платок, чтобы замотать шею, когда Макс звонит в домофон.

При виде меня у него лезут глаза на лоб, — я как раз отыскала широкий шерстяной шарф в новогодних ёлках и накрутила на себя в несколько слоёв, пока он поднимался по лестнице.

— Ммнее хххооллодно!! — еле выдавливаю я из себя.

Максим молча кивает, стаскивает ботинки, мокрый дождевик и обнимает меня изо всех сил. Я засовываю руки ему под свитер и вжимаюсь ещё сильнее.

— Ххооччу сппааать, — бормочу я в его грудь. — Ппомоги мне.

Мы проходим в зал, и я показываю Максиму, как нужно открыть мой тяжеленный диван. Достаю подушки и дёргаю из отсека для белья своё утяжелённое одеяло. Макс мягко отодвигает меня и достаёт его сам. Я валюсь на диван и вползаю под одеяло.

— Я сейчас буду спать и хочу, чтобы ты меня обнимал так крепко, как только можешь, хорошо? — Мне нужно напитаться обнимашками, чтобы восполнить жизненные силы. Я заставляю себя расслабиться и не дрожать. — Тимофея приведёт няня, а я боюсь не услышать, когда они будут звонить. Поэтому ты не спи, ясно? — приказываю я, еле держа глаза открытыми. — Отворачиваюсь к стене и, едва ощутив, как ко мне прижимается божественно тёплое тело, а большая рука крепко притягивает мою спину к твёрдой груди, я вздыхаю и проваливаюсь в забытье.

Когда я открываю глаза, то Макса рядом уже нет. За окном сумерки, зато в кухне горит свет и оттуда доносятся голоса. Выползаю из-под одеяла и бреду к людям. Тимофей за столом, поедает кашу, а Максим с няней сидят рядышком и умилённо наблюдают за ним. Друг замечает меня первый и улыбается. Катя подскакивает к чайнику, заливает пакетик кипятком и подаёт мне.

— Надя, Максим сказал, ты заболела? — Участливо спрашивает она, постреливая глазами на Лосяша.

Поставив бокал на стол, я присаживаюсь перед Тимом и крепко обнимаю его. Тот разок шмыгает носом и звонко чмокает меня в щеку. Пододвигаю к себе табурет и сажусь рядом с сыном, поджав одну ногу.