Сомнительные ценности - Джоанна Макдональд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андро усмехнулся.
— Так уж и незначительная! Гарри Темная Лошадка назвал бы тебя классной гнедой двухлеткой. На таких лошадок ставят большие деньги.
— Не думаю, что Хэмиш играет на скачках, — ответила Катриона. — Он инвестор, а не игрок.
— Вот как? И во что же он вкладывает? — заинтересованно спросил Андро.
— По большей части в фирмы, но также покупает живопись. Впрочем, он сказал, что хочет начать вкладывать деньги в другие сферы искусства.
— Например? — Казалось, Андро что-то про себя взвешивает и рассчитывает.
Катриона внимательно взглянула на него.
— Почему ты спрашиваешь? Ищешь ангела-хранителя?
Он ответил быстрой улыбкой:
— В моем деле всегда полезно найти денежного человека.
— А в чем заключается «твое дело»? — неожиданно спросила Катриона. — И кто или что прячется под названием «Пресипитос Сити Продакшнз»?
— Ты звонила! — пришел в восторг Андро. — Я знал, что ты позвонишь.
— Вот как? Да, я звонила, но только один раз. Терпеть не могу автоответчики.
— Ты даже не оставила послание, — упрекнул он.
— Я не была уверена, что попала туда, куда нужно, — возразила Катриона. — Голос, который отвечал, был совсем не похож на твой.
— А, да это всего лишь Изабель. Мы снимаем квартиру на двоих — так дешевле, — отмахнулся Андро и переменил тему: — Если ты намерена ставить и дальше, то пойдем посмотрим лошадок.
В третьем, самом престижном, заезде с самыми высокими ставками лошадь, на которую поставила Катриона, пришла первой при ставке три к одному. Ликуя, Катриона подбежала к столику Гарри Дина и протянула ему билет:
— Прошу прощения, Гарри, но вы должны вернуть мне все мои денежки. Все пятнадцать фунтов!
Гарри вздохнул:
— И пять, что вы поставили, — итого двадцать. Я же говорил, что у вас легкая рука. — Он протянул ей деньги и подмигнул Андро. — А ты опять все просадил?
— Увы, да, Гарри, — пожал плечами актер и обратился к Катрионе: — Мне следовало выклянчить пару фунтов у твоего приятеля Хэмиша.
— Мечтай, мечтай, мальчик, — засмеялась Катриона, открывая сумочку, чтобы спрятать деньги.
Когда она закрыла ее и подняла голову, то взглянула прямо в лицо Хэмиша.
— Поздравляю, Катриона, — сказал он. — Кажется, ты выиграла?
Просто удивительно, подумала она, как Хэмиш умеет улыбаться одними губами, в то время как остальная часть его лица выражает совсем другие чувства.
— Да, — подтвердила она, — выиграла несколько фунтов.
— Теперь, когда ты научилась, можешь показать мне, как это делается. — Он протянул ей программку. — Например, что ты посоветуешь мне в следующей скачке?
— О нет, — улыбнулась Катриона. — Я могу выбрать лошадь только после того, как увижу их всех во плоти и крови.
В ту же секунду его рука оказалась у нее на локте.
— Тогда пойдем, поможешь мне выбрать. Вы ведь извините нас, не правда ли?
Последнее замечание относилось к Андро, который галантно отступил в сторону, бормоча себе под нос:
— Что вы, что вы, не обращайте на меня внимания. Только не проигрывайте слишком много ваших прелестных, очаровательных, замечательных денежек.
Катриона взглядом попросила у него прощения, как бы говоря: «Извини, но я вынуждена идти с ним», и позволила Хэмишу увлечь себя в сторону фургонов.
— Наконец-то мы можем поговорить наедине, — пробурчал Хэмиш, как только убедился, что Андро уже не может их услышать. Он говорил так, будто выпил чересчур много своего собственного «Дом Периньона». — Кстати, кто этот парень? — сквозь зубы процедил он.
— Я уже говорила, это мой приятель, Андро Линдсей. — Катриона старалась улыбаться и говорить с легкостью, которой отнюдь не испытывала. — Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что он к нам присоединился?
— Представь себе, имею, — возразил Хэмиш. — Он определенно входит в категорию людей, рядом с которыми я бы не хотел тебя видеть. Просвети меня, пожалуйста, где ты с ним познакомилась? Чем он занимается? Почему он здесь оказался?
— Какую школу он закончил? Кто его отец? Какой размер рубашек он носит? — продолжила Катриона. — Побойся Бога, Хэмиш. Я же сказала, это просто приятель.
— Ты вела себя с ним не как «просто с приятелем». Ты с ним флиртовала! — Они уже прошли мимо смотрового круга, но Хэмиш не остановился.
Он шагал дальше с видом человека, который твердо знает, куда направляется, и Катриона, ни о чем не спрашивая, продолжала идти рядом с ним.
— Твоя жена флиртует с Брюсом, и это тебя нисколько не задевает, — отважилась сказать она.
— Мы сейчас говорим о тебе, а не о Линде, — отрезал Хэмиш. — Линда всегда флиртует со всеми подряд, а ты — нет.
— Ну хорошо, тогда я скажу тебе кое-что: я действительно не собираюсь флиртовать со скучными ворчунами вроде тебя, — попыталась перевести все в шутку Катриона. — Между прочим, куда мы направляемся? По-моему, чтобы ходить здесь, возле фургонов, нужен специальный пропуск.
Они уже шли вдоль линии передвижных конюшен. Задние стенки почти всех фургонов были опущены, между ними деловито сновали жокеи, конюхи и тренеры, занятые приготовлениями к очередной скачке. В ответ на замечание Катрионы Хэмиш безмолвно прикрепил к нагрудному карману желтую карточку, такую же, как у большинства встречавшихся им людей. Куда же он все-таки ведет ее?
С глубоким вздохом Хэмиш признался:
— Ты же знаешь, дорогая, у меня пунктик на этот счет. Ты пробуждаешь во мне пещерного человека.
— Ладно, надеюсь только, ты не собираешься для острастки дать мне дубинкой по голове, — пошутила Катриона, стараясь разрядить обстановку. — А то я начинаю чувствовать себя белой рабыней.
Они подошли к одному из фургонов. Его задняя стенка была опущена, но внутри никого не было.
— Мне нужно поговорить с тобой наедине, — сказал Хэмиш. — Мы можем зайти сюда.
Он взял ее за руку, и они нырнули в полутемный фургон. Он был разделен на три секции, но только в одной из них виднелись следы пребывания лошади, а кормушка была наполовину заполнена сеном. Катриона нервно засмеялась.
— Так вот что ты имел в виду, говоря о тюке с сеном? Чей это фургон?
— Одного приятеля Минто, — нехотя признался Хэмиш и повел ее дальше, в глубь повозки. — Но нам не придется валяться на сене. Нам сюда.
Узкая дверь вела в кабину грузовика, которая отличалась от обычной только наличием обитой красным плюшем скамейки. Втиснувшись в тесное пространство кабины, Хэмиш тотчас же навалился на Катриону и тяжело впился в ее губы. Хоть она и ожидала этого, но все равно чуть не задохнулась. Мгновение спустя она уже лежала на скамейке, а его руки нетерпеливо рвали пуговицы и застежки ее одежды.
— Господи! Я так безумно хочу тебя, что не знаю, как мне еще удалось сюда добраться! — выдохнул он, в пылу страсти совершенно не замечая ее отстраненности.
— Хэмиш, Хэмиш, ау! Постой, остановись! — Катриона кричала почти что в голос, одновременно пытаясь оторвать от себя его руки.
Он остановился и удивленно посмотрел на нее. От возбуждения и вина его глаза, обычно такие ясные, сейчас налились кровью и затуманились.
— Что случилось? Не бойся, никто не войдет. Их лошадь сейчас бежит, они все там. Минто проверил.
Он начал стаскивать с ее плеч пальто и вдруг ухмыльнулся:
— А, понимаю, я чуть было все не испортил. Ты, наверно, хочешь устроить один из своих знаменитых стриптизов? Давай, только поскорее, дорогая, или я не выдержу.
Катриона с силой отпихнула его от себя.
— Перестань! Я не собираюсь устраивать никаких стриптизов, Хэмиш! Я вообще ничего не хочу здесь устраивать.
Отвернувшись, она натянула пальто и, чтобы предупредить его дальнейшие посягательства, подобрала колени и обхватила их руками, Катриона понимала, что ее поведение выглядит неуместно чопорно и глупо, что никто не тащил ее сюда насильно, что она сама во всем виновата, но тем не менее ничего не могла с собой поделать.
— Мне претит заниматься любовью в такой обстановке. Это не в моем вкусе — наспех урвать пять минут, пока на горизонте чисто. — Катрионе вдруг припомнилось предостережение Элисон: «Ты совсем не подходишь для того, чтобы сидеть и ждать, пока Его Величеству удастся на полчасика улизнуть от жены».
— Не понимаю, чем ты недовольна? — раздраженно заговорил Хэмиш. — Мне казалось, тебе нравится экзотика. Раньше тебе нравилось заниматься этим в необычной обстановке, вспомни хотя бы Пикассо.
— Да, конечно, я помню. Но тогда все было совсем по-другому. Мы вместе провели вечер, это было романтично, там было тепло и уютно, а главное — ты был полон обаяния, очарователен, неотразим. Нельзя даже сравнивать эту ситуацию и ту. Она красноречиво передернула плечами. — Здесь холодно, мерзко, грязно, а ты… ты далек от того, чтобы быть нежным и обаятельным.