Право быть - Вероника Иванова

Голос негромкий, зато исполненный достоинства, успешно заменяющего грубую силу. Равнодушный? Бесстрастный? Не могу понять, да и не пытаюсь, потому что всего лишь три шага, все три шага, целых три шага, которые я делаю, переступая порог, мое тело мелко сотрясает непонятный звон, сквозь который пробиваются, как травинки сквозь корку тающего льда, слова:

…здравствуй-здравствуй-здравствуй-здравствуй… брат-мой-брат-мой-брат-мой… брат-мой?…

— Что с тобой?

Роллена поймала меня за рукав, дернула, узел шнуровки ворота развязался, и рубашка едва не съехала с моего плеча. Все-таки мне слишком далеко до размеров Борга, чтобы чувствовать себя уютно в его одежде, хотя не могу не сказать рыжему спасибо за одолженные вещи, потому что гардероб хозяина «Трех пчел» подошел бы мне еще меньше.

— Ничего.

— А почему ты шагаешь так быстро, почти бежишь?

— Тороплюсь закончить все дела до наступления сумерек.

— Да? Попробую поверить. Хотя мне кажется, что ты чего-то испугался, — заявила девушка, выравнивая чуть сбившееся дыхание.

И ты права. Я снова слышал чужие мысли. Нет, не так. Мое участие в происходящем сводилось лишь к бесправному наблюдению, покорному слежению за собственным сознанием, вдруг сменившим или попробовавшим сменить хозяина, назначенного с рождения, на непонятного, но могущественного пришлеца.

Они снова проникли внутрь меня, не спрашивая дозволения и не обращая внимания на преграды. Собственно, никаких преград и не было, не знаю, что вообще способно остановить гулкие звуки, слагающиеся в странные слова, но мне это точно не под силу! Правда, на сей раз угрозы не чувствовалось, скорее в звоне слышалось радостное удивление и безграничная ласка, словно владелец наполняющих меня мыслей действительно встретил своего родича, давно потерянного и горячо любимого. Но откуда тогда снова возник страх? Чего я испугался?

Того, что голосов было два. Да, именно два, я ясно понял это по смене интонаций, волнами всколыхнувших сознание. Узнавание, интерес, настойчивость, удивление, расцветившие целую беседу. Беседу, занявшую лишь несколько мгновений… О чем они разговаривали? И кем они были?

Голоса, звучащие внутри меня и не принадлежащие мне. Голоса живые, мыслящие, наделенные собственной волей, понимающие друг друга с полуслова, а мне оставляющие жалкие огрызки фраз. Наверное, точно так же чувствует себя меч, выдернутый из ножен, чтобы скреститься со своим братом-врагом, а потом вновь вернуться в тесную темницу, помня лишь звуки ударов.

Та женщина, прячущая лицо. Это она разговаривала… Нет, не со мной. Конечно, не со мной, ведь для меня ей было бы довольно и голоса. С кем же она перекинулась парой слов? Кто еще делит со мной мою плоть? Серебряный зверек. Выходит, она разговаривала с лунным серебром? Она…

Уж не с наследницей ли второй ветви рода Ра-Гро я столкнулся лицом к лицу? Но разве ее умения не простираются на одну только воду? Хотя струи Лавуолы несут в себе серебро, и, стало быть…

Мантия молчит, значит, тревожное эхо чужой беседы долетело до меня одного. Добиться мудрого совета от моей вечной спутницы? Попросить, чтобы она переговорила с серебряным зверьком? Не сейчас. Позже. Или вообще никого ни о чем не спрашивать, а…

Вернуться? Найти, догнать, сорвать покрывало тайны? Но зачем? Даже если она рассмеется мне в лицо и открыто признает все свои деяния, смогу ли я стать палачом? Найду ли я в себе силу и право покарать… Убийцу? Но она, в отличие от сошедшего с ума некроманта, не потравила половину населения Вэлессы, а всего лишь пробовала свести счеты с родственником, следуя правилу кровной мести. Потом под удар попал я и мои случайные попутчики, хотя утверждать причастность дамы под вуалью пока невозможно. И ведь никто не умер… Забавно. Мне даже нечего предъявить ей в качестве обвинения, ни одного прямого удара. Она, несомненно, заслуживает наказания, только кто станет судией? И кто опустит меч на ее шею?

Мысли скачут, как полоумные зайцы, путаются сотнями узелков. Такой шанс одним ударом взять и уничтожить опасность, грозящую многим! Такая возможность! Но пальцы не хотят ни сжиматься, ни разжиматься, застыв скрюченными птичьими когтями. Друзья, враги, справедливость, преступление — как много слов вдруг лишилось прежнего смысла…

Твердо я уверен лишь в одном: мне не хочется приближаться к этой женщине.

Я испугался?

— Может быть.

— А я думала, ты ничего не боишься.

— Разве я похож на смельчака?

Роллена пожала плечами:

— Вызвать герцога на дуэль мог только или смельчак, или подлец, заранее уверенный в победе. А вот на подлеца ты совсем не похож!

Методом исключения уверимся в том, что нам приятно?

Почему бы и нет. Я, пожалуй, тоже пообещаю себе, что справлюсь со всеми бедами. И с той женщиной. Не сейчас. Когда придет время. Потому что, как бы ты ни убегал от судьбы, рано или поздно наступает день, когда у тебя просто не остается иного выбора, как принять бой.

Дом Иррун располагался в самом конце Травяных рядов, но если взглянуть с другой стороны, то он оказывался ближе всего к жилым кварталам, то бишь ближе к людям, а подобная близость весьма успешно настраивает на доверительные отношения.

На стук долго никто не открывал, а когда дверь все же распахнулась, стала ясна причина промедления: знахарка, как и ее постоянные посетители, сама была немолода.

Прямые, все еще жесткие волосы, проседью превращенные из иссиня-черных в пегие, гордая осанка прямой спины, темные вишни глаз, прячущихся в складках век, и доброжелательный покой на морщинистом, но удивительно уютном лице, какое бывает только у бабушек, окруженных многочисленными внуками. Небеленое полотно простого платья, украшенное лишь тонкой строчкой вышивки по вороту, усыпано веснушками капель травяного сока, лучше всего свидетельствующими о роде занятий хозяйки дома.

— Чем могу помочь молодым людям?

Голос с хрипотцой, не сказать чтобы ласковый, но не отталкивающий собеседника, а, наоборот, настраивающий на искренний разговор.

— Ответами на вопросы, дуве.

— И только? — всплеснула она руками. — А я-то уж подумала, у ваших родителей что-то стряслось! Но раз уж все хорошо, отчего бы и не поговорить? Проходите, а я пока посмотрю, чем бы вас угостить, на улице ведь и вздохнуть нечем…

Знахарка захлопотала у стола, радующего глаз пучками разноцветной зелени, а мы с Ролленой примостились на лавку, которая уместнее выглядела бы в деревенской лачуге, но никак не в столичном торговом доме.

— Сами меня нашли или кто подсказал?

Вопрос прозвучал слишком невинно, чтобы всерьез и намеренно задумываться над ответом. Я и не задумался: