Богатые наследуют. Книга 2 - Элизабет Адлер

– Неужели восхитительная? – прошептала изумленная Поппи.

Катрин полузакрыла глаза, припоминая удовольствие и проговорила хрипло:

– Настолько восхитительная, что все тело дрожит от возбуждения, алчит этого – просто невозможно дождаться, когда хлыст щелкнет по телу, появятся капли алой крови и послышатся стоны экстаза… а потом… о-о, потом, когда он наконец, берет тебя… о-о-х, Поппи… тогда ты испытываешь… ты понимаешь, на что действительно способен мужчина. Конечно, не все мужчины хотят этого. – Она пожала плечами. – А, кроме того, есть много других способов чувственного наслаждения, которые не чужды мне.

Выкинув из головы фантазии Катрин, Поппи просто решила, что, когда к ним будут приезжать англичане, им будут предлагать «особые» услуги Катрин.

Тайна Катрин тщательно охранялась, но было похоже, что она сама рассказала своим ближайшим друзьям. Неожиданно много женщин из общества стали приезжать в заведение Поппи, одетые в пальто с высоким воротником и в шляпках с вуалью, – они жаждали сенсационных приключений. Вскоре у Поппи появилась целая группа красивых женщин, которые предпочитали проводить свои дни таким образом – под маской и обнаженными на атласных простынях Numéro Seize, вместо того, чтобы ходить за покупками или пить кофе в фешенебельной кафе.

Поползли слухи, что в Numéro Seize мужчину может соблазнить его собственная жена или жена лучшего друга. Эта новость достигла Неаполя, и Франко Мальвази рассмеялся, когда услышал это. Было начало июля – прошел год с тех пор, как он впервые увидел Поппи. Тогда она была слишком молодой – и слишком уязвимой, она казалась маленьким раненым зверьком, защищавшимся от извечного хищника – мужчины. Его осенила гениальная идея дать ей деньги и советы, а самому держаться в стороне до тех пор, пока она не стала богатой, энергичной женщиной его мира. Теперь она была готова.

ГЛАВА 42

1904, Франция

Лючи встряхивал перышками, наслаждаясь августовским солнцем, потягиваясь сначала одним крылом, а потом другим и нахохливая грудку. Он смотрел на Поппи своими топазовыми глазками, пока она надевала свои жемчуга и рассматривала себя в зеркале.

Было жарко до отупения. Все, кто мог, сбежали на виллы на побережье или в загородные дома, и в городе было пустынно. Поппи дала своим девочкам месяц отпуска, собираясь съездить в Марсель, но у Нетты завязался один из ее быстротечных романов с последним любовником, купцом из Тулузы, продававшим ткани, и она исчезла, устроив себе «каникулы». Поэтому Поппи осталась одна в опустевшем Париже. Но сегодня она проснулась с определенной мыслью в голове.

Поппи рассматривала свое отражение в зеркале. Она была в голубом платье, в первый раз изменив своему обычному серому цвету, и это было словно окончание траура. В один безумный момент, загипнотизированная солнечным светом и ярко-голубым небом, она купила сразу дюжину платьев – радужный калейдоскоп бледных летних тонов, и наслаждалась юношеским ощущением легкости в простых ситцевых платьях – после стольких вечеров в бархате и атласе.

– Сегодня я чувствую себя просто девушкой, а не двадцатичетырехлетней женщиной, – сказала она Лючи, засмеявшись, и поцеловала его мягкую блестящую головку.

У двери на улице ее ждала машина, длинная, сверкающая, как у Симоны Лалаж – только Поппи не захотела нанимать шофера, и вид ее за рулем огромной машины стал еще одной сенсацией в Париже.

Она выехала с притихших летом улиц на окраину Парижа. Через полчаса она ехала по пустынной дороге, пока не добралась до небольшой деревушки в юго-восточном пригороде с беспорядочно разбросанными там и сям домами, выслушивая рулады торговца, расхваливавшего ее красоты.

– Не будьте смешным, – сказала она ему резко. – Ни деревня, ни сама местность вовсе не живописны, а цена, которую вы назначили, слишком высока. Никто, кроме такой дурочки, как я, не заедет в ваши края, чтобы купить землю, так что вам лучше согласиться на то, что предлагаю я, и покончим с этим. – Поппи пожала плечами. – А иначе мне придется поехать в другое место.

– Пятнадцать гектаров, мадам? По такой цене? – спросил он уныло.

– Пятнадцать гектаров, – повторила она твердо.

– Это грабеж! – вздохнул он, ведя ее назад в свой маленький офис. Поппи размашисто подписала бумаги, дав ему чек ровно на ту сумму, которую намеревалась потратить.

Позже она отправилась в одиночестве взглянуть получше на землю, которую купила, и на отдаленный вид Парижа на горизонте.

– Постарайтесь узнать, в каких направлениях будет расти город, – говорил ей Франко. – Изучите железнодорожные маршруты, сосредоточение промышленных предприятий, уже существующих или только строящихся, а затем купите участок земли в наиболее выгодном месте. Потом можете забыть о нем на время – до тех пор, пока Париж не соберется поглотить ваше приобретение. Так не только в Париже – в любом городе, в любой стране… Вы не получите свои деньги быстро, но город развивается, и однажды ваша земля понадобится и будет стоить целое состояние.

Поппи с удовольствием вздохнула, когда бросила последний взгляд на свои пятнадцать неприглядных гектаров земли. Они были ее первой крупной ставкой и обещали жизнь, в которой ей уже не будет нужды быть мадам.

Был ранний вечер, когда Поппи вернулась на рю-де-Абрэ, припарковав машину у входа. Знойный ночной воздух вливался в дом через открытые окна, но в нем было душно – ни единого ветерка. Чтобы скрасить чувство одиночества и отметить свою покупку, Поппи заказала легкий ужин с бутылкой шампанского.

– Только ты и можешь разделить со мной этот первый успех, Лючи, – проговорила она скорбно, открывая дверь, которая вела в маленький дворик. Он был заставлен ящиками и горшками, в которых росли розы и камелии. Каменный фонтан в виде головы Бахуса, украшавший стену, разбрызгивал мириады сверкающих брызг радужной воды – так, что, закрыв глаза, она могла представить себя во дворе дома Константов, словно она опять была ребенком, вместе с Грэгом и Энджел, и сейчас Розалия позовет их к обеду звоном серебряного колокольчика… Знакомый приступ одиночества пронзил ее опять, и она содрогнулась.

Она откинулась на стуле напротив открытой двери, голова ее немного откинулась, и глаза были по-прежнему закрыты. Поппи не видела, как вошел Франко. Когда она открыла глаза, вид у нее был такой, словно она находится за миллионы миль отсюда.

– Ничего хорошего – пить в одиночестве, – сказал он с веселым упреком.

Поппи взглянула на пего, чуть не задохнувшись от переполнившей ее радости… Она видит его! Поппи чуть не вскрикнула.

– Мне было так одиноко, – прошептала она. – А теперь вы здесь.