Я-Дракон - Александр Сапегин

— Где он? — донеслось с улицы. Гламурыш пожаловал, не запылился, скотина.

— В третьей камере. Доставлен полчаса назад! — Андрея всегда поражали бодрые голоса охранников, рапортующих как на параде.

— Через пятнадцать минут чтобы варвар был на козлах малого двора. — тишина и через пару секунд возмущенный голос красавчика. — Что буркалы вылупил? Бегом, я сказал!

— Есть! — и чего так орать под окном?

Охранники ворвались в камеру будто их в задницу шершень ужалил. Четверо на одного, уважают и боятся. Андрея моментально скрутили и поволокли на малый двор где его «обучал» Ало Трой и произошла встреча с, одетым как павлин на выданье, двуногим колобком с короной на голове и здоровенными перстнями на каждом пальце. Пара угрюмых работников, тех, что убрали десять дней назад тело Ало, смотревшего в небо застывшими, подернувшимися мутной пеленой смерти, глазами, вытащили из сарая специальные козлы.

— Нир, а плети? — задал красавчику вопрос широкоплечий детинушка рязанской наружности. — Может сначала волчонка погонять плетками?

— Устал я сегодня, Мигур. — Нир присел на ступеньку помоста и вытянул длинные ноги. — Королевский палач, а занимаюсь всяким сбродом.

— А дай я?

— Тебе оно надо, Мигур? Ты подмастерье! Помахать плеткой может тот же Санчес. — Нир ткнул пальцем в сторону караулки. Андрей проследил направление и увидел бочку на двух ногах с коническим шлемом на верхней крышке. Стражник сидел на маленькой скамейке и пил пиво из большой кружки. Про Санчеса можно было сказать, что он поражен «зеркальной» болезнью, причем с рождения. Мигур скептически хмыкнул. — Но если тебе так свербит, то можешь размяться.

По знаку Мигура, угрюмые мужики продели в кольцо на ручных кандалах длинную цепь и закрепили ее на высоком столбе, вкопанном на середине двора. «Как собака на цепи» — подумал Андрей, рассматривая свой пятиметровый металлический «поводок». — «Падлы, решили ломать как тантрийца».

Мигур разделся до пояса, взял в руки легкую плеть, подручный забавлялся, а не забивал насмерть, и началась пляска. Удар — отскок, удар — отскок. Андрей прикрывался руками и уворачивался, прыгая в стороны и отбегая насколько позволяла цепь и кандалы на ногах. Прыжки и обжигающие удары плетки сыпались как горох из дырявого мешка. Стражники громко бились об заклад — увернется звереныш или нет, куда в следующий раз припечатает Мигур. Внутри мальчишки бурлила ярость, он ударился левым боком о столб и не успел отпрыгнуть, получив хлесткий удар через плечо, Мигур отскочил, Андрей отбежал в противоположную сторону, в его голове созрел один план… Он отступал к столбу, разошедшийся подмастерье потерял осторожность, скользящим шагом двинувшись за объектом развлечения и избиения. Ближе…, ближе…, нужен запас цепи… Свистнула плеть, Андрей, вместо того чтобы отскочить, прыгнул вперед. Увлекшийся избиением беззащитной жертвы, Мигур не успел среагировать на прыжок, на толстую шею легла петля из цепи, тело мальчишки выстрелило вперед и, резко, вниз. Поводок не дал откатиться далеко, впрочем, Андрей и не пытался. Он лежал на утрамбованной земле и смотрел на мертвого подмастерье. Шейные позвонки Мигура не выдержали резкого рывка и веса чужого тела. Как-то чище в мире стало и воздух посвежел, смердящее палаческое стадо уменьшилось на одного козла.

Стражники, Нир, хмурые принеси-подай вскочили на ноги и в немом удивлении уставились на мертвеца.

— Взять мальчишку! На козлы его! Живо! — разбил тишину резкий крик красавчика. Застывшие люди пришли в движение.

Андрея пинками подняли с земли, сняли цепь и меньше чем через три минуты он лежал на козлах. Охранники принесли носилки и убрали тело палаческого подмастерья. Ни дна тебе, ни покрышки, Мигур.

— Сорвите с него волчью шкуру.

Чьи-то руки дернули за приклеенные волчьи принадлежности, Андрей заорал от боли — эпиляция, оказывается, не так безобидна.

— Быстро в мой кабинет. — приказал Нир вытянувшемуся в струнку худому охраннику. — Принеси оттуда саквояж. Найдите кузнеца, мне нужно чтобы с него сняли кандалы, нотриум уменьшает эффект заклинания. — раздавал указания красавчик.

Палаческий приказ напоминал разворошенное осиное гнездо, служаки носились как ужаленные. Появился кузнец, знакомый по загону бородач.

— То закуй им, то раскуй, — бормоча в бороду ругательства, кузнец принялся сбивать заклепки. Закончив работу он протянул руку…

— Пошел отсюда! — вызверился на него «дэнди». Пара стражников, чуть ли не на пинках выпроводила деятеля молота и наковальни за пределы территории.

— Чтоб вам всем провалиться! — донеслось из-за забора.

Андрею связали руки и ноги. Какое облегчение, мир, полный энергии открылся ему, по сравнению с этим веревки на руках и ногах воспринимались досадным недоразумением. Будь проклят тот, кто придумал нотриум! Присосавшись к внешней подпитке, он пропустил появление орка и начало волшбы, творимой разъяренным подручным. Нир выхватил из саквояжа небольшую коробочку, протянул ее громадному орку.

— Здесь порошок из спор черного гриба и высушенных ядовитых Биримских мушек. Я бью, ты сыпешь! — пояснил он на вопросительное мычание Хыргу. Брови орка поползли вверх. В руках Нира появилась плеть на черной костяной рукояти с рунным орнаментом по кругу. Тихий шепот, плеть полыхнула живым пламенем. Короткий свист и спину Андрея ожгло нестерпимой болью.

— Сыпь! — прокричал Нир. Над двором раздался крик от дикой, безумной боли. Новый удар. — Сыпь! Я научу тебя, волчье отродье, покорности. Больно? Сыпь! Ты будешь у меня страдать! Сыпь!

Орк протянул пустую коробочку, красавчик остановился, схватил Андрея за подбородок и, размазав ему по лицу текущую из прокушенных губ кровь, улыбнулся улыбкой акулы:

— Гляди-ка и сознание не потерял. Крепкий волк.

— Я волк, а ты пес. Кличка у тебя подходящая. Нир-нир, ко мне песик, лизни короля в попку. Я умру волком, свободным в душе, а ты сдохнешь как цепная собака и закопают тебя на заднем дворе, плюнув в могилу. У короля много цепных собак, никто не заметит пропажи из своры одной блохастой шавки. — прохрипел Андрей, повернув голову в сторону мутного темного пятна в кроваво-красной пелене. Страха он не испытывал и приготовился умереть. Мучитель издевательски расхохотался. — Открою тебе одну истину. Кто смеется днем, тот горько плачет вечером. Запомни это, пес.

— Милый мой, это только начало! Завтра ты запоешь по другому, твой незабвенный учитель Ало Трой тоже считал себя крепче стали и что с ним стало? А твои соседи по камере? Жалкие создания! Ты будешь еще жальче! Ты знаешь, что такое отсроченное заклинание? Нет? Узнаешь! Завтра я начну вскрывать твои рубцы и шрамы. Постепенно, по одному шраму в день, мне не нужно чтобы сразу сдох. Мне даже не придется прикасаться к тебе, магия страшная вещь в умелых руках.