Не ходи, Эссельте, замуж - Светлана Багдерина

Путаясь в юбках, цепляясь ими за все попадающиеся на пути ветки и колючки, подворачивая ноги на каблуках, испуганная не на шутку гвентянка бежала рядом с возлюбленным. Но, непривычная к таким экзерсисам, задыхаясь и замедляясь с каждым метром все больше, она запнулась о камень и растянулась на траве, уронив рядом за компанию и Ивана. Тот мигом вскочил на ноги и нетерпеливо протянул даме сердца еще и руку.

– Быстрее, ласточка, бежим!

– Я… не могу… дальше… – судорожно хватая ртом напоенный ароматом цветущих трав воздух, в изнеможении простонала она. – Я… принцесса… а не скаковая лошадь… Если я сделаю… еще хоть шаг… мое сердце… разорвется… Теперь… всё в твоих… руках… воитель мой…

Иванушка на секунду задумался, но тут же физиономия его просветлела.

– Конечно, дорогая! Естественно, я могу с ними поговорить! Я объясню им всё про нашу роковую любовь, и они обязательно поймут…

– Айвен!!! – Эссельте подскочила, словно увидела Морхольта, недавняя слабость забыта и рассеяна. – Ты надо мной… издеваешься?!..

– Я?!.. – опешил царевич.

– Ты!!! Кто, по-твоему, вступает в переговоры со своими противниками?!

– Я?.. – нерешительно предположил Иван.

– О, боги милосердные!.. – гвентянка воздела к небесам дрожащие поцарапанные шиповником ручки. – Ты не разговаривать должен! Время действовать!

– А-а-а, прости, любовь моя!.. – хлопнул себя по лбу лукоморец. – Какой же я… несообразительный! Давай, я тебе помогу!

И, не говоря больше ни слова, опустился перед ней на колено и принялся усердно отрывать полосу от расшитого золотом подола.

– Что ты делаешь?! – взвизгнула принцесса, рванула раздираемую юбку на себя, и кусок оборки шириной сантиметров двадцать и длиной раза в три больше остался зажатым в ивановом кулаке.

– Но ты же сама сказала, что я должен действовать! – на бедного, потерянного Иванушку больно было смотреть. – А она мешала тебе бежать!

– Так уж начал бы тогда с каблуков!!! – гневно выкрикнула смертельно раненная в самое живое[43] Эссельте.

– Извини, я не подумал… – пробормотал Иван и потянулся за принцессиными туфлями.

– Не будь таким болваном, любимый!!! – резво отскочила гвентянка.

Лукоморец покраснел как рак и торопливо поднялся, втянув голову в плечи.

– Я… что-то не то делаю, дорогая? – еле слышно пробормотал он. – Мне почему-то так кажется…

– Да! В жизни своей я не встречала еще таких… рыцарей… как ты! Или ты никакой не рыцарь? – закралось в ее сердце страшное подозрение.

– Рыцарь, – без колебаний выпалил Иванушка, хотя на самом деле был витязем. – Рыцарь!

– Тогда, как у честного рыцаря, у тебя сейчас есть только два выхода! – принцесса сердито уперла руки в бока. – Запиши или запомни! Ты должен или уносить меня на руках, пока мы не оторвемся от погони, или остаться здесь и сразиться с ними!

– До последней капли крови! – горячо воскликнул вдохновленный на подвиг царевич, не менее горячо желая, чтобы в карманах у него всё же оказалась и записная книжка с грифелем.

– Не бойся, мой рубака, – положила ручку на усаженное репьями плечо кавалера Эссельте и начала инструктаж. – Хоть их и много, но они все без оружия. А у тебя есть…

– Что?! – воскликнул царевич.

– Меч? – Эссельте нерешительно ткнула пальчиком в называемый предмет для наглядности.

– Нет, я хочу узнать, действительно ли ты призываешь меня убить беззащитных людей, дорогая, или я что-то не так понял? – требовательно задал вопрос лукоморец.

– Если ты не убьешь этих так называемых беззащитных, – воинственно уперла ручки в бока принцесса, – они разлучат нас навеки! А что они сделают с тобой, за то, что ты похитил меня, я боюсь даже помыслить!

– Н-но… я тебя не похищал, – недоуменно вытаращил глаза Иванушка. – Это была твоя идея… Ну, про ялик… и побег…

– Какая разница? – брюзгливо фыркнула гвентянка. – Если даже идея и принадлежала женщине, отвечать всегда приходится мужчине. Всемирный закон. Статья сто двадцать шестая.

– Я не стану убивать безоружных людей, мое солнышко, – голова Иванушки склонилась, губы упрямо выпятились, брови нахмурились. – Придумай что-нибудь другое.

– Тогда возьми меня, наконец, на руки, как поступают все нормальные рыцари во всех нормальных романах, и неси!!!

Поставленный перед таким выбором, царевич остановился на варианте втором, крякнув, подхватил на руки девушку ростом с него, сделал три шага, споткнулся о не замеченную вовремя корягу, грохнулся, вскочил, взвалил свою драгоценную ношу на плечо как мешок картошки, и, вихляя и петляя, словно нетрезвый прямоходящий бегемот, и отчаянно желая, чтобы рядом оказался Олаф, со скоростью галопирующей улитки устремился к ближайшему леску.

Кипящей от праведного возмущения Эссельте хватило нескольких метров, чтобы с горечью убедиться, что или не всё в романах соответствует правде жизни, или ей в силу какого-то родового проклятья достался кавалер, к поднятию тяжестей даже в положении стоя абсолютно не пригодный.

– Айвен, отпусти меня! Я всё прощу! – взмолилась она, когда в очередной раз ее ноги встретились с неопознанным, но чрезвычайно колючим кустом, оставляя на ветках клочки шелковых чулок, а на икрах – царапины.

Иванушку долго уговаривать было не надо.

– Ты уже отдохнула, радость моя? – с облегчением выдохнул он, и бережно и мягко поставил принцессу на муравейник.

А в это время на верхушке покинутого ими в такой спешке холма, среди кустов, материализовалась сначала черноволосая голова, потом седая, а за ними еще с полдюжины – покрытых разноцветными платками. Седая задержалась на миг, покрутилась, но тут же выкрикнула нечто радостное. Через мгновение ее счастливый обладатель вынырнул из зарослей ежевики и, хватаясь попеременно то за грудь, то за бок, и опираясь на сучковатую длинную палку, пошкандыбал по широкому следу из изломанных веток и притоптанной травы, оставленному беглецами, к ярко-красному пятну, виднеющемуся сквозь ветви ближней рощи.

– Бежи-и-и-и-им!!! – задрав юбки и проворно ухватив туфли в руки, Эссельте помчалась так, что Иван за ней еле поспевал. – Это Огрин!.. Архидруид!.. Он прикажет… вернуть меня… на корабль!

Иванушка оглянулся на бегу, рискуя встретиться в лобовом столкновении с одним из зеленых патриархов леса, его отпрыском, или огромным валуном, занесенным сюда когда-то эмигрирующим ледником, и отчаянно простонал сквозь зубы.

Преследователи были так близко!.. Убежать от них теперь было делом почти невероятным. Уничтожить? Вопрос так даже не стоял. Спрятаться?.. Но какой смысл? Их моментально най…

И тут царевича осенило.

Спрятаться, пропустить погоню мимо себя, вернуться, сесть обратно в свою лодку, прорубить дно в лодке чужой, и попытать счастья в другом месте, что бы его милая ни изрекала про риск и опасности коварного пролива.

– Дорогая… стой! – не без труда поравнявшись с принцессой, лукоморец схватил ее за руку, и едва снова не был повален наземь волшебной силой инерцией.

– Ты… будешь… драться? – остановилась, ловя ртом воздух, и оживилась гвентянка.

– Нет! – радостно мотнул головой Иван. – Мы укроемся!.. За теми камнями!.. Скорей!

И не говоря больше ни слова, он потянул ее назад, к исполинской каменной россыпи, поросшей редким, но настырным молодым подлеском, сумевшим отыскать скудные порции земли в их неровных боках и макушках. Издалека это неприступное сборище валунов казалось почти однородным массивом, но, пробегая мимо, лукоморец к радости своей и изумлению вдруг заметил, как в глубине широкой трещины мелькнул отголосок слабого солнечного света. Значит, камни скрывают за своими громоздкими тушами пустоту! А если в нее еще и можно пролезть…

Проверить весьма своевременную и чрезвычайно полезную гипотезу было недолго, и уже через несколько секунд царевич проталкивал недовольно пыхтящую гвентянку сквозь открывающийся меж глыбами узкий проход.

Оказавшись в безопасном и укромном месте, принцесса рухнула в изнеможении наземь, и замерла, прерывисто дыша. Иванушка облегченно вздохнул, и хотел было опуститься рядом, как вдруг вспомнил нечто важное, молниеносно оторвал от края плаща Эссельте лоскут, подобрал с земли камень и ужом на четвереньках выскочил обратно. Пробежав, пригибаясь, несколько метров в противоположную от их убежища сторону, он изо всех сил метнул свой обернутый алым снаряд в глубь леса, и торопливо вернулся назад.

Эссельте, почти без сил, оперевшись на руки, полулежала на сырой земле, покрытой прошлогодними листьями, кое-где приподнятыми бледной чахлой травкой, и пыталась восстановить дыхание.

– Что… это… ты… сделал? – свистящим тихим шепотом проговорила она.

– Военную… хитрость… – гордо взглянул на нее Иван, так же судорожно заглатывая влажный холодный воздух вечной тени.