Тень души (СИ) - Лавров Алексей Юрьевич

Бойцы с серьёзными лицами поддержали его предложение. Хотя это было, кажется, не предложение. Впрочем, мне-то какая разница? Это пусть мой робот думает.

Далее Денис попросил всех быть в игре с пятнадцати часов по Москве. Ребята и девчата заверили, что ради такого праздничка всё отменят, а основательный Серёга сказал, что взял на работе отгул. На этом я всех вежливо поблагодарил и поспешно отключился от конференции. Просто чтоб не заржать в кадре, мне по имиджу не положено.

Не, я реально улыбаюсь! И кто тут, спрашивается, подросток? Я и Денис?! Только потому, что на работу ещё не ходим? Да, может, для нас работа вот эта самая игра! И в школе нам отгулов не дают. Уволить не уволят, но прогулы поставят, а это вредно для оценок в четверти.

Глава 17

Князь Труева Изяслав, мужчина средних лет и средней комплекции с холёным надменным лицомехал в возке с атласной обивкой, с мягкими креслами, со стёклами в окошках и даже с маленькой печкой. А на морозе в седле пусть трясётся его оболтус Святославушка, чай для него ведь креслице завоёвывается.

Ну, он, дурашка, так думает, и пусть себе – будет старательнее. Вообще-то, Изяславу нужно было всего лишь ограбить богатенький город и опустить ставшего очень опасным конкурента, а Святослав на его престоле – лучшая гарантия, что городишко больше не поднимется. Тогда можно будет всерьёз подумать о Труевском княжестве, которое сейчас существует лишь в смелых замыслах и в грамоте великого князя Кай-ёва.

А Святослав… ну, не получился! На коняге скакать мозгов ещё хватает, грызть при этом орехи уже не. Однако мудрый правитель находит применение любому человечку. Будет Святослав добрым князем Скола. Очень эффективным.

У Изяслава подрастают ещё сыновья от трёх жён, хоть один да должен выйти приличным наследником. На самый край он ещё нестарый, можно попробовать других мамочек. Только в Труеве все «благородные» девицы известны, более-менее нестрашные уже заняты, без скандала не получится. Надо будет в Сколе посмотреть…

Во! Ещё одна веская причина для похода!

– Позволь, мой князь, узнать, о чём твои высокие помыслы? – с мягким акцентом бархатным голосом проговорил тощий грек Пантелеймон.

Ликом сука благостен, взирает почтительно.

– Скорблю, – князь быстро вспомнил правильный ответ. – Печалюсь за братьев наших, ослеплённых дьявольской гордыней. И прям сердце разрывается за невинных, кого на бедствия сия гордыня обрекает.

В Царьграде Изяслав прошёл «таинство святого крещения», ему установили православную версию христианства и, дабы не слетели базовые настройки в языческом окружении, для его духовного сопровождения прикрепили этого Пантелеймона. А князя теперь, вообще-то, звать Василий, но это пока его тайное христианское имя.

Пантелеймон же не только принялся духовно развивать князя, но ещё и назначил себя, морда учёная, летописцем. И такое гадство, князь не сразу спросил, чего это он всё пишет и пишет. А когда спросил, чуть из христианства не выпал и на кол грека не посадил.

Но не напрасно грек вёл с ним беседы о духовности и политике. В остром своём уме Изяслав понял вдруг, что потомки о его делах и мыслях будут судить не по безобразным, предвзятым и попросту неприличным частушкам, которые орут на базарах скоморохи, а по тому, чего напишет этот Пантелеймон. Причём надо побольше упирать на высокие мысли, а о делах э… без лишних подробностей.

Стал князь с греком ласков, принялся делиться сокровенными мыслями…

Всё-таки придётся учиться читать, обязательно надо посмотреть, что он там пишет. Поправить что-нибудь или дополнить…

Вот и в поход взял в возок, чтоб описал он для потомков славную победу, как князь переживал за народ и что проявил небывалое великодушие. И призывал сына к христианскому милосердию.

Великодушие проявлять просто придётся. Вроде бы, оно особо ни к чему, в дружине Скола не больше трёхсот воинов. Но это же целых триста викингов в укреплённом городе! Ломать их обойдётся весьма недёшево, пусть лучше проваливают подобру-поздорову. Ну, а коли упрутся, что ж, хотя бы Пантелеймон напишет о его великодушии.

А сыночка к чему ни призывай, или совсем не поймёт, или поймёт неправильно. Да и хрен с ними со всеми, главное, Пантелеймон запишет, что призывал…

В окошко возка постучали. Князь отдёрнул шторку и увидел морду сынишки – как раз в окне поместилась, только немного набок – и зачем-то открывающую и закрывающую рот. Ага, наклонился с седла и что-то орёт. Изяслав взялся за ручку хитрого греческого замка, открыл дверцу, «случайно» шарахнув сынка по роже, и грозно спросил:

– Что опять?

– Батя! – несколько в нос ответствовал Святослав, выпрямившись в седле. – Там дерево упало!

– Какое дерево?! – сдерживая себя, уточнил князь.

– Ну, такое, – растопырив пальцы, показал отпрыск. – Пихта. Или ёлка.

– И что с того, что оно упало? – продолжил расспросы Изяслав.

– А оно прям на дорогу! – добавил в голос драматизму славный витязь.

– Никого не придавило? – строго уточнил князь.

– Не-а, – помотал головой сынуля. – Успели отскочить.

– Гм, – задумался князь. – Проверили окрестности? Посторонние были?

– А я тоже сразу подумал, что засада! – горделиво проговорил Святослав. – Только никого не нашли.

– Тогда идём дальше, – сказал Изяслав.

– А дерево? Можно убрать? – спросил сынок.

– Да, убирайте, – сдержанно велел князь и захлопнул дверцу.

В салон надуло морозного воздуха. Грек без напоминаний принялся подкладывать в печурку щепок, говоря своим бархатным голосом:

– Во всякой мудрости доля скорби, скорбь вечная спутница мудрых правителей, мой князь. Важно в скорби не терять из виду свет истины. Все мы в руке господней, каждому уготована судьба по воле его. Одним по грехам бедствия, иным же ты несёшь счастие истинной веры! И храм, что воздвигнешь ты в граде том павшем…

Вот кто о чём, а этот опять о храме! Сожгут его сразу! Сожгут! Язычники же кругом! И ёлки-палки, есть куча других расходов! Изяслав устало в очередной раз повторил:

– Храм истинной веры народ пусть сначала воздвигнет в душах своих. Помочь в этом жителям Скола почитаю я главной задачей сего похода…

Грек почтительно кивал и в свою очередь выдал умные аргументы. Потекла учёная беседа. Через некоторое время в дверь возка снова постучали. Князь рывком распахнул дверь. Отпрыск удачно уклонился и, выпрямившись в седле, сказал:

– Там опять дерево!

– Засада была? – строго спросил Изяслав.

– Не-а, – помотал сынок головой в островерхом шлеме.

– Дерево убрали? – молвил князь строго.

– Ага, – закивал Святослав.

Князь смотрел на витязя с ласковой грустью. Эх! Просто античный бог! При таких статях парню бы чуточку мозгов!

– Продолжайте движение, – мягко молвил князь, прикрыв дверцу.

Князю хватило терпения спокойно выслушать доклады сына ещё о двух упавших на дорогу деревьях, на третьей ёлке или пихте он нервно попросил Святослава идти лесом. А то грек вон уже половину щепок извёл из-за сквозняков.

Изяслав, слушая грека, отвечая ему заранее заготовленными мудрыми мыслями, думал о своём и досадливо морщился. Возок часто останавливался…

Эти деревья на дороге очень плохой знак. Князь и не рассчитывал напасть внезапно, но сильно уповал на растерянность противника, на то, что жители Скола оробеют перед столь сильным войском. Попытки его задержать можно трактовать двояко. Например, как отчаянье. Однако князь себе не врал, он хорошо знал местных…

Где одно дерево, там и два, а то и сразу десять. Лес же кругом! Дозорные ехали осторожно, с интервалом, передовые часто менялись. Падающими деревьями ещё никого не придавило потому только, что падали они на опытных воинов на боевых конях. Менее опытные отскочить бы не успели.

Первоначальный испуг сменился раздражением. К тому же дозорным приказали убирать упавшие деревья самостоятельно, не останавливать войско и не вызывать для этого обозных мужиков. И их, конечно же, никакими угрозами или посулами не удалось уговорить идти с дозором.