Гроза панцерваффе - Виктор Прудников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Необходимо иметь, кроме обеспечения флангов корпуса, еще 2–3 стрелковые дивизии с задачей расширить прорыв вправо и влево, не давая противнику закрыть горловину прорыва, в ее основании, закрепить успех корпуса»[142].
Свои практические выводы Катуков направил в штаб 22-й армии. Принял ли их к сведению командарм В. А. Юшкевич, говорить трудно, но начальник штаба М. А. Шалин разделял взгляды Катукова на проведение крупномасштабных операций, связанных с прорывом обороны противника и вводом крупных танковых и механизированных сил. Пройдет совсем немного времени, и будет сформирована 1-я танковая армия, которой будет командовать М. Е. Катуков. Не случайно он порекомендует на должность начальника штаба армии Михаила Алексеевича Шалина. До конца войны они будут работать душа в душу…
Прошедшие бои — день вчерашний, и надо готовиться к новым. Фронтовая обстановка свидетельствовала о том, что корпусу вряд ли придется долго отдыхать. Надо было восстанавливать боеспособность соединений и частей до того уровня, с каким они вступили в бой в ноябрьские дни 1942 года. И хотя бригады пополнялись техникой и личным составом медленно, все же была надежда, что к началу нового наступления они будут во всеоружии.
Отличившиеся в боях части и подразделения 8-го мехкорпуса — 49-я танковая, 1-я и 3-я мехбригады и 6-й армейский ремонтно-восстановительный батальон — были представлены командованием к званию гвардейских, а 1-я гвардейская танковая бригада — к ордену Ленина.
19 января 1943 года Катуков и Никитин направили реляцию командованию Калининского фронта, в которой писали: «В боях с немецко-фашистскими захватчиками 1-я гвардейская танковая бригада имеет ряд серьезных успехов. Бои под Орлом, Скирмановская операция, самоотверженная борьба на подступах к Москве, прорыв Ламского оборонительного рубежа, успешные боевые действия на Брянском фронте, прорыв обороны противника и наступательные операции западнее Оденина поставили бригаду в ряды лучших соединений Красной Армии»[143].
И для самого Катукова бои на Дону и на Калининском фронте не прошли даром. В его личном деле записано: «…приобрел опыт ведения оборонительных боев большими силами танков на широком участке фронта».
В те же январские дни 1943 года его снова вызвал Верховный Главнокомандующий.
На Курской дуге
У-2 держал курс на Москву. Под крылом самолета, летевшего на небольшой высоте, простирались леса, заснеженные поля и болота. Летчик то и дело оборачивался назад, посматривая на своего пассажира — генерала-танкиста, одетого довольно необычно — полушубок, валенки, ватные брюки, солдатская шапка-ушанка. На подходе к Торжку У-2 неожиданно атаковал немецкий истребитель. Летчик маневрировал, бросая свой маленький фанерный самолет из стороны в сторону, затем, снизившись, пошел на такой высоте, что, казалось, можно задеть верхушки деревьев. Полет на малой высоте, в складках местности, помог оторваться от преследователя. До Москвы пришлось совершить две посадки: в Торжке для осмотра самолета, в Калинине для дозаправки. В Тушине Катуков сел в поджидавшую его машину и отправился в Кремль.
Михаил Ефимович шел на прием в том же обмундировании, в котором вылетел из корпуса. Он не знал, зачем его вызывает Верховный. Причин могло быть две: взбучка за какую-нибудь оплошность, им не замеченную, либо новое назначение. Оказалось все же — назначение.
В кабинете Сталина находились командующий бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко и член Военного совета Н. М. Бирюков, командующий Северо-Западным фронтом С. К. Тимошенко и начальник штаба В. М. Злобин, а также начальник Главного политического управления Красной Армии А. С. Щербаков.
Эту встречу на высоком уровне Катуков описывает так: «Поздоровавшись, Верховный неожиданно спросил:
— Как, товарищ Катуков, справитесь, если мы вас поставим командовать танковой армией?
Я опешил, но молчать в его кабинете долго не полагалось. Поблагодарил за доверие и ответил, что надеюсь справиться.
— Вот, почитайте, — сказал Сталин и, взяв со стола два документа, протянул их мне.
Первый документ — Постановление Государственного Комитета Обороны от 4 января 1943 года. В нем говорилось о формировании 1-й танковой армии и о том, что меня назначают командовать ее войсками. Из второго я узнал, что мне присвоено звание генерал-лейтенанта танковых войск»[144].
Подробности формирования танковой армии стали известны позже. Из Кремля Федоренко привез Михаила Ефимовича в Главное управление бронетанковых и механизированных войск (так с декабря 1942 года стало именоваться Главное автобронетанковое управление), где они продолжили беседу. Армия и корпус — понятия несравнимые. Главную ударную силу 1-й танковой армии должны были составить 3-й механизированный и 6-й танковый корпуса, отдельная 100-я танковая бригада, четыре отдельных танковых полка, 6-я, 9-я воздушно-десантные и 11-я зенитно-артиллерийская дивизия, а также лыжно-стрелковые бригады, истребительно-противотанковые полки, другие инженерные и тыловые части и учреждения[145].
Опыт формирования крупных соединений у Катукова уже был немалый, но с армией — оперативным объединением иметь дело не приходилось. Тут нужны усилия не только его как командарма, но и многих людей.
Федоренко сообщил, что на формирование танковой армии отпущено всего полтора месяца, к 17 февраля 1943 года он должен доложить Верховному: танковая армия готова к боям!
Было ясно, что за такое короткое время — месяц-полтора — создать не полк, не бригаду, а целую армию будет не так просто, и Катуков усомнился в реальности обозначенных сроков, но Федоренко стоял на своем: за это время надо управиться. На этом настаивает Верховный!
Возражать было бесполезно.
Во исполнение постановления ГКО № 2791 Ставка Верховного Главнокомандования 30 января 1943 года издала директиву № 46021 о создании 1-й танковой армии на Северо-Западном фронте. В директиве говорилось:
«1. Сформировать 1-ю танковую армию в составе и численностью согласно прилагаемому перечню № 1.
2. Назначить:
командующим 1-й танковой армией гвардии генерал-лейтенанта танковых войск Катукова М. Е.; членом Военного совета армии — генерал-майора Попеля Н. К.; начальником штаба армии — генерал-майора Дронова Н. С.»[146].
Возвратившись из Москвы в Тагощу, Катуков сразу же взялся за дело. Перво-наперво предстояло сдать корпус новому командиру — генерал-майору С. М. Кривошеину. Семен Моисеевич — танкист опытный, воевал в Испании, на Халхин-Голе, до войны командовал механизированным корпусом. С августа 1941 года был начальником управления боевой подготовки автобронетанковых войск Красной Армии. Сомневаться в нем не приходилось: работу потянет.
Но Михаил Ефимович не знал другого комкора — А. Л. Гетмана. Об Андрее Лаврентьевиче слышал еще под Москвой, когда он командовал 112-й танковой дивизией. Хотелось верить, что все будет нормально. Так и получилось. Гетман оказался прекрасным танковым командиром, с академическим образованием. Ходили слухи, что по своей натуре был человеком резковатым, вспыльчивым, но отходчивым, главное — знал свое дело.
Сложен механизм управления армией, и, чтобы она выполняла свои задачи, важно этот механизм заставить действовать четко и слаженно — в подразделении, части, соединении. Порвись одно звено в общей цепи, нарушится все управление. Вот почему Катуков придавал первостепенное значение людям, с которыми предстояло работать. Он мог положиться на Никитина, Дынера, Попеля, комбригов, с которыми уже воевал, знал их слабые и сильные стороны. Однако в армию приходили новые люди (1-я танковая армия формировалась на базе 22-й общевойсковой армии), совершенно не знакомые со спецификой танковых войск. Переучиваться у них не было времени, а у некоторых не было и желания.
Не ладилось пока дело в штабе. Дронову и его помощникам с трудом давалась танковая наука. Начальник штаба и сам чувствовал свою некомпетентность. Исправить дело помог представитель Ставки Г. К. Жуков, приехавший на Северо-Западный фронт. По просьбе Катукова Георгий Константинович сделал перестановку: Шалина направил в 1-ю танковую армию, Дронова — в 22-ю общевойсковую. На должность начальника оперативного отдела был отозван из 3-го мехкорпуса М. Т. Никитин.
С приездом Шалина и Никитина закрутились винтики штабной машины, налаживались связи с частями, разрабатывались планы боевой и политической подготовки, в привычном ритме стали работать все армейские службы. Хотя организационных и хозяйственных дел было предостаточно, Катуков вздохнул свободно. Появилась уверенность: армия будет сформирована в срок.
Планы, однако, хороши тогда, когда подкрепляются делом. И первейшая задача у командарма состояла в том, чтобы собрать все соединения и части в одном месте. Таким местом стал небольшой городок в Калининской области Осташков. К нему с берегов Тагощи и других районов потянулись танковые и автомобильные колонны, обозы с военным имуществом, длинные цепи мотострелков, десантников и лыжников. Переход по зимнему бездорожью стал нелегким испытанием для 1-й танковой армии, казалось, сама природа испытывает людей на прочность, словно они держали экзамен на мужество и стойкость. «Ледовым» походом назвали в армии этот переход. Пожалуй, наибольшие трудности испытывали на себе ремонтные службы. Бездорожье сказывалось на состоянии колесного транспорта и танков. Ремонт приходилось делать на ходу.