ГКЧП: Следствием установлено - Валентин Георгиевич Степанков

Горбачев стал отходить от премьера. Их пути окончательно разошлись, когда Горбачев пошел навстречу республикам, начав «новоогаревский процесс». В случае подписания Союзного договора сформированное Павловым правительство практически оставалось бы не у дел, а разработанная им программа сохранения сильного Центра выбрасывалась на свалку.

Остановить «новоогаревский процесс» могло только ЧП.

«Партия утратила бдительность, — сказал Павлов на апрельском пленуме ЦК КПСС 1991 года. — Кабинет министров предлагает немедленно ввести ЧП на транспорте, в отраслях топливно-энергетического комплекса, металлургии. При необходимости ЧП должно вводиться и в отдельных регионах страны. Особый режим деятельности должен быть введен и в банковской системе».

На это Горбачев Павлову и другим, муссировавшим на пленуме тему ЧП, ответил в своей заключительной речи: «Некоторые товарищи видят способ выхода из кризиса в одном — во введении ЧП во всей стране. Причем, под этим подразумевается отнюдь не потребность сохранения порядка и дисциплины на производстве… Будем говорить откровенно. По существу, многим чрезвычайные меры видятся как средство возврата к политической системе, существовавшей у нас в доперестроечное время…»

За два месяца до часа икс — на июньской сессии Верховного Совета СССР — Павлов потребовал для себя «дополнительных полномочий». Наряду с вполне справедливыми и обоснованными требованиями, к примеру такими, как предоставить правительству право законодательной инициативы, возможность создания единой налоговой службы и банковской системы, Павлов настаивал на том, чтобы ему разрешили самостоятельно принимать решения «для стабилизации экономики» — без парламента и президента. Хотя Павлов и оговаривал право президента и парламента на вето в течение десяти дней, но для всех было очевидно: если Верховный Совет предоставит премьеру такие полномочия, он уже на следующий день введет ЧП. Свое мнение о соратнике, желавшем во что бы то ни стало сделаться премьером с чрезвычайными полномочиями, Тизяков изложил на допросе от 26 сентября 1991 года:

— Я знал, что Павлов слишком увлекается алкоголем, и причем серьезно. Поэтому на встречах с М.С. Горбачевым я трижды ему докладывал об этом, что Павлов пьет и очень часто. Знали об этом и в Минфине СССР. После утверждения Павлова премьером все подтвердилось. Он, кроме умения складно говорить, оказался неквалифицированным во многих вопросах руководителем. Вы можете переговорить с его первыми заместителями, и они, если будут честными, подтвердят это…

Иного мнения о Павлове придерживается его политический оппонент и, несмотря на это, преемник на посту президента Вольного экономического общества России известный экономист Г. Попов. Он считает, что Павлов, сын простых русских людей — шофера и медсестры, смог стать главой правительства только благодаря качествам лидера. «Профессиональные знания Павлова меня всегда восхищали, — пишет Г. Попов в седьмом номере журнала «Вопросы экономики» за 2005 год. — Это был своеобразный сплав опыта и теории». Гавриил Харитонович объясняет участие Павлова в ГКЧП несогласием с тем экономическим курсом, к которому склонялся Ельцин: «Все эти ”500 дней” и тем более “шоковые терапии”, он не мог принять как человек, знающий что такое экономика СССР и что нужны годы и годы для ее преобразования».

«Для власти я остался инкогнито…» — так с легкой грустью в последние годы жизни говорил о себе сам Валентин Павлов.

Верховный Совет в июне 1991 года отказал премьер-министру в его притязаниях. Таким образом, конституционные методы введения ЧП были исчерпаны. Павлову оставалось либо ожидать сложа руки разгрома своего правительства, либо войти в число заговорщиков.

Начало конца

Первые требования Горбачева

Форос. 19 августа. 12.00–16.30.

Сутки с начала изоляции Президента СССР

19 августа, перед обедом, на сторожа «Зари» Вячеслава Генералова свалилась неожиданная новость: заместитель мэра Ялты в связи с тем, что Горбачев более не является президентом, приостановил поставку продуктов на дачу.

С целью уладить конфликт Генералов направил в Ялту своего сотрудника, а потом связался с Москвой, чтобы доложить о том, что происходит на «Заре»…

Горбачева раздражало, что у него под рукой нет ни одного действующего телефона: чтобы связываться с охраной, решать бытовые вопросы, все время приходится кого-то отправлять в качестве курьера. Неужели нельзя включить хотя бы внутреннюю связь? И еще возмущала бессмысленность отключения ТВ. Это-то зачем? Горбачеву, узнававшему о развитии событий в Москве из передач «Свободы» и других радиостанций, очень хотелось знать, как будет комментировать ситуацию советское телевидение. Ближе к обеду он послал дочь к охранникам, чтобы те попросили Генералова включить ТВ. Старший по «Заре» ответил, что «наладить работу ТВ невозможно, так как ретранслятор отключен Москвой».

И вдруг где-то около 15 часов без всяких объяснений телевидение заработало. Картинка была настолько четкой, что это подняло настроение Горбачеву. Еще раньше, в 12.20, также без всякого объяснения была включена внутренняя телефонная связь.

Из показаний связиста в/ч 32152 К. Боровикова

По команде своего руководителя Глущенко в 12.20 минут я включил внутреннюю АТС, за исключением семи абонентов, а именно:

1. Связь с группой УВД.

2. Связь с караульным помещением погранвойск.

3. Телеграф в Главном доме.

4. Два номера, выходящих на объект морских пограничников.

5. Два номера на объекте 882 в Мухалатке.

Другими словами: внутренняя АТС была включена так, что исключала всякую возможность для контактов с волей.

…Всякий раз, когда Горбачев приезжал на отдых в Крым, вслед за ним на аэродром Бельбек прибывали резервные воздушные средства: пассажирский самолет и вертолет. Экипажи этих кораблей несли на Бельбеке круглосуточно службу до той поры, пока на «Заре» находился Горбачев. Такой порядок существовал при Горбачеве и до него.

Но 19 августа это правило было нарушено. В 8.53 начальник главного штаба войск ПВО, командир дислоцировавшегося на Бельбеке 62-го авиационного полка ПВО С. Нецветаев получил приказ из штаба армии ПВО СССР заблокировать находящиеся на аэродроме резервные воздушные средства. Команда была настолько необычной, что Нецветаев несколько раз переспросил дежурного.

Распоряжение было «неоднократно продублировано» и не только дежурным, но и непосредственно начальником штаба войск ПВО СССР генералом Бородулиным.

Между десятью и одиннадцатью часами утра Нецветаев выполнил приказ: президентскую резервную авиационную технику его подчиненные заблокировали двумя поливочными машинами ЗИЛ-130. Водители получили приказ: в случае попыток взлета самолета или вертолета — идти на таран.

— После полудня меня вызвал Горбачев, — вспоминает Анатолий Черняев. — «Пора, — говорит, — принимать меры. Пойдем-ка, поговорим на балконе». Но Раиса Максимовна предложила разговор перенести на пляж. Там, мол, уж точно не подслушают.

Разместились в пляжном шатре. Обсудив ситуацию, Горбачев сказал: «Надо выдвинуть два требования. Записывай!» И я записал эти требования:

1. Предоставить самолет для возвращения в Москву.

2. Восстановить связь…

Свидетельствует сотрудник личной охраны президента