Ордынский период. Лица эпохи - А. Мелехин

Персидский историк Шереф-ад-Дин Йезди в своей «Книге побед» сообщает, что «…Тогтамыш один-два раза убегал из орды (Ак-Ордынского улуса) и снова отправлялся туда. Так как он еще не достиг совершеннолетия, то ему прощали». Это свидетельство персидского летописца может служить косвенным основанием считать, что Тогтамыш в 1370-х годах неоднократно пытался занять престол в Сарае, но безуспешно. И когда в числе его соперников появился сам Урус-хан, Тогтамышу ничего не оставалось, как бежать из Ак-Орды. Его покровителем и сюзереном стал Тамерлан. Именно военная помощь Тамерлана позволила Тогтамышу осуществить «стремления своей души». Вот как вкратце описал эти события арабский историк Ибн Халдун: «Тогтамыш находился в это время у султана Тимура и Джагатаидов в Мавераннехре. Но душа Тогтамыша стремилась к владению предков его в Сарае. Султан Тимур снарядил с ним войско, и он (Тогтамыш) отправился туда. Когда он добрался до гор Харезмских, то тут ему заградили путь войска Урусхана и разбили его. Он бежал и возвратился к Тимуру. Потом Урусхан умер около лета этого года (1377). Султан Тимур выступил с войсками вместе с Тогтамышем, на помощь ему, до границы своих владений, и возвратился восвояси, Тогтамыш же отправился дальше и, завладев уделом Урусхана, в горах Харезмских, отправился в Сарай. Тут находились правители Урусхана, но он отнял его у них; (таким образом) он возвратил себе те владения, которые у него отнял Мамай. Он завоевал (также) удел Хаджичеркеса в Астрахани, отобрал все, что было в руках узурпаторов, изгладил следы их и выступил в Крым, против Мамая…»

Тамерлан – основатель империи Тимуридов. Реконструкция

Поход Тогтамыша против Мамая датируется 1381 годом. Очевидно, Тогтамыш намеренно выждал исхода противостояния своего главного соперника с русскими князьями. И когда убедился, что Мамай «разбит, и обращен в бегство, и посрамлен, и поруган», Тогтамыш не дал ему возможность «собрать оставшиеся свои силы, чтобы опять напасть на Русь», и пошел на него. Русский летописец рассказывает об их сражении следующее: «И встретились на Калках, и была у них битва. И царь Тогтамыш одолел Мамая и прогнал его. Мамаевы же князья, сойдя с коней своих, били челом царю Тогтамышу, и принесли присягу ему по своей вере, и стали на его сторону, а Мамая оставили посрамленным; Мамай же, увидев это, поспешно бежал со своими единомышленниками. Царь же Тогтамыш послал за ним в погоню воинов своих. А Мамай, гонимый ими и спасаясь от Тогтамышевых преследователей, прибежал в окрестности города Каффы. И вступил он в переговоры с каффинцами, уговариваясь с ними о своей безопасности, чтобы приняли его под защиту, пока он не избавится от всех преследователей своих. И разрешили ему. И пришел Мамай в Каффу со множеством имения, золота и серебра. Каффинцы же, посовещавшись, решили обмануть Мамая, и тут он был ими убит. И так настал конец Мамаю. А сам царь Тохтамыш пошел и завладел Ордой Мамаевой, и захватил жен его, и казну его, и улус весь, и богатство Мамаево раздал дружине своей. И оттуда послов своих отправил к князю Дмитрию и ко всем князьям русским, извещая о своем приходе и о том, как воцарился он и как противника своего и их врага Мамая победил, а сам сел на царстве Волжском (в Золотоордынском улусе). Князья же русские посла его отпустили с честью и с дарами, а сами той зимой и той весной отпустили с ними в Орду к царю (Тогтамышу) каждый своих киличиев с большими дарами».

Русские князья решили этим и ограничиться, не ездить, как прежде, на поклон в Орду. Более того, когда Тогтамыш для подтверждения своей власти над Русью направил в Москву посланника Акхозю, тому дали понять, что он – гость нежданный, и поэтому безопасность ему великий князь гарантировать не может. Излишняя самонадеянность князей стоила им и простому народу дорого. В 1382 году Тохтамыш ополчился на непокорных русских князей. В «Повести о нашествии хана Тохтамыша и взятии им Москвы» говорится: «Было это в третий год царствования Тохтамыша, когда царствовал он в Орде и в Сарае. И в тот год царь Тохтамыш послал слуг своих в город, называемый Булгар, расположенный на Волге, и повелел торговцев русских и купцов христианских грабить, а суда с товаром отбирать и доставлять к нему на перевоз. А сам подвигся в гневе, собрал много воинов и направился к Волге со всеми силами своими, со всеми своими князьями, с безбожными воинами, с татарскими полками, переправился на эту сторону Волги и пошел изгоном на великого князя Дмитрия Ивановича и на всю Русь. Вел же войско стремительно и тайно, с такой коварной хитростью – не давал вестям обгонять себя, чтоб не услышали на Руси о походе его… Когда князь великий услышал весть о том, что идет на него сам царь во множестве сил своих, то начал собирать воинов, и составлять полки свои, и выехал из города Москвы, чтобы пойти против татар. И тут начали совещаться князь Дмитрий и другие князья русские, и воеводы, и советники, и вельможи, и бояре старейшие, то так, то иначе прикидывая. И обнаружилось среди князей разногласие, и не захотели помогать друг другу, и не пожелал помогать брат брату…»

К тому времени когда великий князь Дмитрий все же смог собрать в Костроме значительные силы, Тогтамыш, обманув наивных защитников Москвы, захватил город. После чего, как свидетельствует русский летописец, «…в один час изменился облик его, когда был взят, и посечен, и пожжен. И не на что было смотреть, была разве только земля, и пыль, и прах, и пепел, и много трупов мертвых лежало, и святые церкви стояли разорены, словно осиротевшие, словно овдовевшие… Не только же одна Москва взята была, но и прочие города и земли пленены были… и много зла Руси принесли».

Василий I Дмитриевич. «Царский титулярник». 1672 год

Воевать с собранным великим князем Дмитрием войском Тогтамыш не стал, но «той же осенью приехал посол в Москву от Тогтамыша, именем Карач, к князю Дмитрию с предложением о мире». Но «миролибие» Тогтамыша, как пишет Н. М. Карамзин, «дорого стоило великому княжению: кровопийцы ордынские, называемые послами, начали снова являться в его пределах и возложили на оное весьма тягостную дань… Сверх того, к огорчению государя и народа, хан в залог верности и осьми тысяч рублей долгу удержал при себе юного князя Василия Дмитриевича (сына великого князя Дмитрия)… Одним словом, казалось, что россияне долженствовали проститься с мыслию о государственной независимости как с мечтою; но Дмитрий надеялся вместе с народом, что сие рабство будет недолговременно; что падение мятежной Орды неминуемо и что он воспользуется первым случаем освободить себя от ее тиранства».

И хотя ждать этого «случая» и «готовиться ко второй Донской битве» пришлось почти сто лет, великий князь Дмитрий, а после его смерти в 1389 году его сын и преемник Василий Дмитриевич предпринимали шаги по противоборствованию диктату золотоордынского хана, усилению и возвышению Московского княжества путем присоединения к нему независимых удельных княжеств. Этому благоприятствовал конфликт между Тогтамышем и его сюзереном Тамерланом, начавшийся еще в середине 80-х годов из-за территорий Хорезма и Азербайджана. В «Анониме Искандера» Муин-ад-Дин Натанзи характеризует Тогтамыша, подчеркивая его личные качества, которые определили его дальнейшую судьбу: «Он был царем способным, храбрым, с хорошим обращением, красивым. Справедливость и хороший характер его общеизвестны. Однако из-за неблагодарности, которую он проявил по отношению ко двору Тимура, все эти его хорошие качества и похвальные свойства пропали и погибли. Это было так, что Тимур, вследствие благосклонности, которую он имел к нему, обсуждал с ним кое-что из государственных дел царства и дал ему испить кое-чего из тайн завоевания и владычества над миром. Характер его не вместил этого, и он хотел в этих же вопросах противоречить своему учителю. Это не удалось».

В преддверии противоборствования с Тамерланом (1391–1395) Тогтамыш, дабы обеспечить лояльность русских князей, «с удивительной ласкою» принял у себя в ставке юного великого князя Василия Дмитриевича. «Еще никто, – подчеркивает Н. М. Карамзин, – из владетелей российских не видал там такой чести. Казалось, что не данник, а друг и союзник посетил хана… Столь особенная благосклонность объясняется обстоятельствами времени. Тогтамыш, начав гибельную для себя войну с Тамерланом, боялся, чтобы россияне не пристали к сему завоевателю, который, желая наказать неблагодарного повелителя Золотой Орды, шел (1391 год) от моря Аральского и Каспийского к пустыням северной Азии».

После долгого преследования войска Тогтамыша, избегавшего прямых боестолкновений, Тамерлан вынудил его принять бой севернее современной Самары, на берегах реки Кондурча, и нанес ему сокрушительное поражение. «При виде победоносного знамени (Тамерлана), – писал персидский историк Шереф-ад-Дин Йезди, – у Тогтамыш-хана исчезла стойкость. Омыв немедленно руку смятения водою печали от короны и престола, он поневоле потерял надежду на царствование и властвование и, страшась за жизнь свою, оглушенный и растерявшийся, отпустил поводья быстроногого коня и с сотней уловок спасся с того поля сражения. Так как прирожденное забвение благодеяний и неуважение к благодетелю схватили полу судьбы его, то он предпочел стойкости бегство… Весь улус Джучиев (Золотоордынский улус), пораженный и разбитый, отчаялся в существовании». Очевидно, именно тогда у военачальников Тамерлана, Тимура-Кутлуг-оглана и Едигея, появилось желание отделиться от Тамерлана и захватить престол золотоордынского хана. Под предлогом «собирания своих сородичей» и подчинения их Тамерлану они с его разрешения покинули ставку, но так и не вернулись назад. Шереф-ад-Дин Йезди по этому поводу писал: «Когда Тимур-Кутлук, отправившийся искать свой иль, собрал свой народ, обоняние запахов благоденствия породило в нем желание ханствовать над улусом Зучи, и он, проведя черту забвения по обязательствам своим Тимуру (Тамерлану), не выполнил их и с своими приверженцами ушел в степь. Едигей также, когда отыскал своих людей и вокруг него собралось большое число (людей), ногтями вероломства истерзал лик договора и ушел в другую сторону…» Однако время этих претендентов на власть в Золотой Орде еще не наступило. Тогтамыш, хотя и потерял восточную часть своего улуса, по-прежнему господствовал в западной и не оставлял своих замыслов вернуться в Сарай, а также прибрать к рукам приграничные кавказские территории. Но, как свидетельствуют источники, все его попытки были тщетны.