Поединок. Выпуск 2 - Николай Агаянц

— Бедняга Дик! Тоже лишился своего места...

— Мне бы его печали! — взорвался Билл. — Сыскное бюро, которым он руководит, куплено на денежки ИТТ. И зарплату он получает от фирмы исправно. Не знаю, часто ли заглядывает наш пинкертон в постели нарушителей супружеской верности и сколько на его счету раскрытых адюльтеров, но то, что он сам состоит в тайной связи с противниками Народного единства и, если хотите, руководит их подрывными действиями — факт непреложный.

«Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным», — словами евангелиста Луки подумал я, слушая разоблачения Билла Смазерса. Фрагментарные мои сведения о происках противников правительства Альенде дополнялись новыми деталями и штрихами, складываясь в объемную панораму широкого заговора под уже известным мне кодовым названием «Кентавр». ИТТ вкупе с американскими медными королями и прочими промышленно-финансовыми магнатами — при непосредственном участии Центрального разведывательного управления США — усердно, не скупясь на расходы, готовят почву для государственного переворота в Чили. Разработаны различные подстраховывающие друг друга способы свержения власти «ненавистных марксистов»: a) вооруженное выступление правых ультра; b) интервенция наемников, навербованных среди эмигрантского отребья и авантюристов; c) любой из упомянутых двух вариантов в комбинации с мятежом отдельных воинских частей и подразделений и, наконец, d) армейский путч.

— Чилийские вооруженные силы, не в пример другим в Латинской Америке, привержены Конституции. Сомнительно, чтобы они ее нарушили, — заметил я.

— Это соображение принимается в расчет. Потому в оркестровке переворота и предусматривается несколько вариаций на заданную тему. А чтобы эти замыслы успешнее претворить в жизнь, в ход пущены вспомогательные средства — террористические акты, диверсии, саботаж, распространение панических слухов и запугивание населения «ужасами коммунизма». Наш департамент социологических исследований составил, например, анкету, которую правые — выдавая себя за представителей городских властей — распространяли среди обеспеченных чилийцев. Были в ней и такие, если не изменяет память, провокационные вопросики: «Готовы ли вы поделиться частью своей жилплощади с семьями бедняков из кварталов нищеты? Сколько человек вы сможете принять на подселение? Обладаете ли вы уживчивым и общительным характером? Согласитесь ли вы разрешить подселенцам пользоваться вашим автомобилем, телевизором, холодильником и кухонной посудой?» Это, мистер О’Тул, лишь одна из фальшивок, печатавшихся на деньги ИТТ. Но самая грандиозная фальшивка припасена на будущее — далекое ли, близкое, не берусь судить. Она предназначена для морального оправдания действий заговорщиков во время и после переворота путем компрометации правительства и активистов Народного единства. Пишется так называемая «Белая книга», стержнем которой явится некий план «Зет».

— Слыхал я, слыхал о нем. Дурно пахнущий документ.

Билл помрачнел:

— Да, сейчас мне делается мерзко при одной лишь мысли о том, что сам пачкал руки в этом дерьме.

Мусор. Бездомные кошки. Мутный свет фонаря. На углу у грязного крикливого бара Уильям Смазерс, директор Си-Ар-Би-Эс попрощался:

— Мне направо. Жаль, что у вас нет времени взглянуть на мою радиостанцию, мистер О’Тул. — И неожиданно добавил: — Ничего, я когда-нибудь выплыву!

Еще в Вашингтоне мне стало известно из газет, что сбылось предсказание Монти — 26 июля в Чили забастовали пятьдесят тысяч владельцев грузовиков и автобусов. Теперь-то было ясно, из какой кормушки подкармливались саботажники.

Сантьяго, когда я туда вернулся, выглядел осажденным городом. Из-за инспирированной правыми стачки усилились перебои в снабжении населения товарами; лихорадило заводы и фабрики, испытывавшие нехватку сырья; то один, то другой район столицы погружался во мрак. Выстрелами осадных орудий звучали — по ночам и на рассвете — взрывы бомб у зданий партий Народного единства, в домах лидеров и активистов правящей коалиции.

— Это похоже на прелюдию к вооруженному выступлению реакции. Но у мумий ничего не выйдет — лишь бы армия осталась верна своему долгу, — как-то за завтраком в «Каррера-Хилтон» сказала мне Глория.

В августе мы с ней виделись очень редко. После университетских занятий (или вместо них) она со своими товарищами охраняла от террористов и провокаторов шоферов-добровольцев и отказавшихся примкнуть к забастовке водителей, помогала разгружать товары на автостанциях, участвовала в работе по контролю за распределением продовольствия. Уставала, недосыпала. Лицо ее осунулось, побледнело.

В последних числах месяца мне удалось уговорить Гло уехать на два дня в Топокальму — отдохнуть хоть немного. Жак, неведомо зачем, укатил в ту пору на Огненную Землю.

Из беседки, что прилепилась к краю обрыва, был виден весь по-зимнему сонный курортный поселок, опрокинутые рыбачьи лодки на берегу, пустынный пляж с заброшенными кабинками. Океан натужно катил тяжелые волны цвета позеленевшей бронзы. Обветренные прибрежные скалы тянулись им навстречу. В цинковой хмари неба отчаянные чайки боролись с ветром, пружиня крыльями, вскрикивая зло и пронзительно.

Щемящая печаль августовского утра нас ничуть не печалила. Будни — напряженные, горячечные — вдруг прервались на миг.

Мы были вдвоем. Мы были одни на всем свете.

Подолгу сидели в беседке. Безмолвно. Умиротворенно.

Словно дети, боясь потеряться, расстаться, сплетали руки и ходили вдоль кромки воды по мокрому, плотному, пахнущему водорослями и солью песку.

Скинув бремя лет, я карабкался по каменистым уступам обрыва, чтобы там — в расщелинах, в фиолетовых брызгах вьюнка — отыскать для Глории первые, редкие цветы бледно-лимонного утёсника.

Был день.

И была ночь.

И еще день.

И последняя наша ночь в Топокальме.

11 октября

САНТЬЯГО. СЕГОДНЯ, РОВНО МЕСЯЦ СПУСТЯ ПОСЛЕ ВОЕННОГО ПЕРЕВОРОТА, КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ ЧИЛИ ОБРАТИЛАСЬ К НАРОДУ РЕСПУБЛИКИ С ВОЗЗВАНИЕМ, В КОТОРОМ ДАЕТСЯ АНАЛИЗ НЫНЕШНЕЙ СИТУАЦИИ В СТРАНЕ И СОДЕРЖИТСЯ ОЦЕНКА ПЕРСПЕКТИВ БОРЬБЫ ЗА СВОБОДУ И ДЕМОКРАТИЮ. В ЭТОМ ОБРАЩЕНИИ, В ЧАСТНОСТИ, ГОВОРИТСЯ: «КАЖДЫЙ АКТ ВОЕННОЙ ХУНТЫ ЯВЛЯЕТСЯ ПОЛНЫМ ОТРИЦАНИЕМ ТОГО, ЧТО НА СЛОВАХ ЗАЩИЩАЛИ СИЛЫ, НАХОДИВШИЕСЯ В ОППОЗИЦИИ К НАРОДНОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ. ОНИ ГОВОРИЛИ О ДЕМОКРАТИИ, А НАВЯЗЫВАЮТ ДИКТАТУРУ. ОНИ ГОВОРИЛИ О СВОБОДЕ, А ОРГАНИЗУЮТ КОНЦЕНТРАЦИОННЫЕ ЛАГЕРЯ. ОНИ ГОВОРИЛИ ОБ УВАЖЕНИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ, А ЕЖЕДНЕВНО РАССТРЕЛИВАЮТ ЛЮДЕЙ БЕЗ СУДА И СЛЕДСТВИЯ. В СТРАНЕ УСТАНОВЛЕНА ФАШИСТСКАЯ ДИКТАТУРА С ПРИСУЩИМИ ЕЙ ПРЕСТУПНЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ И ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯМИ. ПЛАН ПЕРЕВОРОТА, ТАКТИКА ЕГО ПРОВЕДЕНИЯ, ЗВЕРСКИЕ МЕТОДЫ ЕГО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ НЕСУТ КЛЕЙМО ИНОСТРАННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ. ПЕРЕВОРОТ БЫЛ ЗАДУМАН В СЛУЖБАХ ЦРУ США ПРИ НЕПОСРЕДСТВЕННОМ УЧАСТИИ КОНЦЕРНОВ «ИНТЕРНЭЙШНЛ ТЕЛЕФОН ЭНД ТЕЛЕГРАФ» И «КЕННЕКОТТ».