Сеятели для звёзд - Джеймс Блиш

- Нок утверждает, что всееды теперь непрерывно ссорятся друг с другом, - сказал Шар. - Никак не могут взять в толк, что мы действительно объединились с семейством Пара и его родней и совместными усилиями завоевали новый дом. Взаимопомощь - явление, неизвестное доселе в этом мире, Лавон. Ты, что называется, делаешь историю.

- Историю? - переспросил Лавон, провожая марширующих солдат придирчивым взглядом. - Что такое история?

- А вот она...

Старик перегнулся через спинку своего "кресла" и коснулся металлических пластин, с которыми никогда не расставался. Лавон следил за ним без особого любопытства. Он видел эти пластины не раз и не два блестящие, не тронутые ржавчиной, покрытые с обеих сторон письменами, которые никто, даже Шар, не в силах прочесть. Пара как-то раз назвал таинственные пластины "ни то ни се" - ни живая материя, ни древесина, ни камень.

- Ну и что? Я же не могу их прочесть. И ты не можешь.

- Я пытаюсь, Лавон. Я уверен, что пластины написаны на понятном нам языке. Посмотри хотя бы на первое слово. По-моему, его надо читать "история". Число букв в точности совпадает. А ниже строкой два слова подряд, мне кажется, читаются "нашим потомкам".

- Но что все это значит?

- Это начало, Лавон. Только начало. Дай срок, узнаем больше.

Лавон пожал плечами.

- Может быть. Когда добьемся большей безопасности, чем сейчас. Сегодня мы не вправе размениваться на такие вещи. У нас на них просто нет времени. И никогда не было - с самого Первого пробуждения...

Старик нахмурился. Водя палочкой по песку, он пытался срисовывать буквы с пластины.

- Первое пробуждение. Почему оно было первым, а до него не было ничего? Я помню в подробностях все, что случилось со мной с той поры. Но что было со мной в детстве, Лавон? Словно ни у кого, кто пережил Первое пробуждение, вообще не было детства. Кто наши родители? Почему мы все очнулись взрослыми мужчинами и женщинами, но не ведали ничего об окружающем мире?

- И ответ, по-твоему, записан на этих пластинах?

- Надеюсь. Точнее, верю. Хотя ручаться не могу. Пластины лежали внутри споры рядом со мной при Первом пробуждении. Вот, собственно, и все, что мне известно о них, и еще одно - подобных пластин больше нет нигде в мире. Остальное - домыслы, и, по правде сказать, я пока продвинулся со своими домыслами не слишком далеко. Но придет день... придет день...

- Я тоже надеюсь, что придет, - перебил Лавон. - Я вовсе не хочу передразнивать тебя, Шар, или проявлять излишнее нетерпение. И у меня есть сомнения, да и у многих других. Но на время придется их отложить. Ты не допускаешь, что мы при нашей жизни не сумеем найти на них ответа?

- Если мы не найдем, найдут наши дети.

- В том-то и соль, Шар: мы должны выжить сами и вырастить детей. И оставить им мир, в котором у них будет время на отвлеченные размышления. В противном случае...

Лавон запнулся - между часовыми у входа мелькнула стремительная тень, приблизилась, затормозила.

- Какие новости, Фил?

- Все то же, - отозвался Фил, выгибаясь всем телом, чтобы коснуться подошвами пола. - Крепости флосков поднимаются по всей отмели. Еще немного - и строительство будет завершено, и мы тогда не посмеем и близко подойти к ним. Вы по-прежнему уверены, что мы сумеем вышвырнуть флосков вон?

Лавон кивнул.

- Но зачем?

- Во-первых, чтобы произвести впечатление. До сих пор мы только защищались, хотя в последнее время и не без успеха. Но если мы собираемся внушить всеедам страх, то должны теперь сами напасть на них. Во-вторых, замки флосков с множеством галерей, входов и выходов будут нам служить много надежнее, чем нынешний дом. Кровь стынет от одной мысли: что если бы всееды додумались взять нас в осаду? И кроме того, Фил, нам нужен аванпост на вражеской территории, откуда можно постоянно нападать на них.

- Мы и сейчас на вражеской территории, - возразил Фил. - Стефаносты, как известно, обитатели дна.

- Стефаносты - не настоящие охотники. Любого из них ты встретишь там же, где видел в последний раз, сколько бы воды ни утекло. Нет, сначала надо победить прыгунов, таких, как дикраны и нотолки, плывунов, таких, как ротары, и фортификаторов - флосков.

- Тогда лучше бы начать не откладывая, Лавон. Если крепости будут завершены...

- Ты прав, Фил. Поднимай свои войска. Шар, собирайся - мы покидаем этот дом.

- Чтобы завоевать крепость?

- Вот именно.

Шар подобрал свои пластины.

- А вот их как раз лучше оставить здесь - в сражении они будут только мешать...

- Ну уж нет, - заявил Шар решительно. - Ни за что не выпущу их из виду. Куда я, туда и они.

3

Смутные предчувствия, тем более тревожные, что ему никогда ранее не доводилось испытывать ничего похожего, поднимались в сознании словно легкие облачка ила. Насколько Лавон мог судить, все шло по плану: армия отчалила от придонного зала и всплывала к терморазделу. По мере движения она разрасталась за счет союзников, которые вливались в ее ряды со всех сторон. Порядок был образцовый; каждый солдат был вооружен длинной заостренной щепой, и с каждого пояса свисал ручной топорик, иначе говоря, скол харовой водоросли с дыркой - Шар научил их, как ее высверлить. Многие из них сегодня наверняка погибнут еще до прихода ночи, но в подводном мире смерть была не в диковинку в любой день, а сегодня она, может статься, послужит посрамлению всеедов...

Однако из глубин уже тянуло холодком, что отнюдь не нравилось Лавону, и в воде ощущался какой-то намек на течение, совершенно неуместное ниже термораздела. Слишком много дней ушло на формирование армии, пополнение ее за счет отставших одиночек и укрепление стен жилища. Затем начало появляться молодое поколение, его надо было учить, и это требовало новых и новых затрат времени - естественных, но необратимых. Если холодок и течение означают приближение осенних перемен...

Если да, то ничего не поделаешь. Перемены нельзя отсрочить, как нельзя отложить наступление дня или ночи. Лавон подал знак ближайшему из семьи Пара. Блестящая торпеда изменила курс и приблизилась. Он показал вверх.

- Впереди термораздел, Пара. Правильно ли мы идем?

- Да, Лавон. В этом месте дно поднимается к небу. Замки флосков на той стороне, и они нас не видят.

- Песчаная отмель, что берет начало на севере. Все точно. Вода теплеет. Ну что ж, плывем дальше...

Лавон почувствовал, что все движения вдруг ускорились, будто тело выстрелили из незримой пращи. Он оглянулся через плечо - посмотреть, как преодолевают температурный барьер остальные, - и то, что он увидел, взволновало его сильнее иного весеннего пробуждения. До сих пор у него как-то не складывалось цельного представления о масштабе собственных сил, объемной картины их решительного, прекрасного в своей неукротимости строя. Даже союзники и те вписались в этот строй, фаланга за фалангой всплывали вслед за Лавоном из глубин: сначала осветитель - Нок, словно факел, зовущий за собой других; затем передовой конус, составленный из Дидинов, в задачу которых входит устранять отдельных встречных всеедов, - иначе те, чего доброго, поднимут переполох; и, наконец, люди и потомки Пара - ядро армии, в тесных шеренгах, безупречных, точно геометрические теоремы в изложении Шара.