Глаза Моря (СИ) - Саидова Виктория

Ула пошла в летний театр и попросила нарисовать ей на лице и на руках всякое-разное, поэффектнее. Лиза и другие девушки обрадовались и тут же взялись за дело.

— Особый случай? — с улыбкой спросили у неё.

Ула безмолвно покивала, таинственно улыбаясь.

На верхних веках и на висках, возле наружных уголков глаз, ей изобразили драконьи крылья на фоне ранней зари и космоса. На щеках вывели кельтские сложные плетения зелёной краской, а на руках — свадебные индийские узоры оранжевой хной. В общем, расписали девушку, как картину. Ула сидела и улыбалась, а таллиманки разошлись вовсю, дали полную волю художественной фантазии.

— Нам бы ту палитру, что у Ванды! Я дико завидую её коллекции, а она свои палетки почти не использует, они у неё просто лежат! Ар-р-р! Самые редкие оттенки — и просто лежат! Кощунство!

Да уж.

— Люблю мейк-апы я, но странною любовью… — говорила Ванда, когда они с Улой как-то раз рассуждали про косметику. — Куплю, положу и любуюсь временами, а крашусь крайне редко, даже для фото не всегда. Особенно мне нравится перламутр и металлик. И вот что я в том чате делаю, когда не покупаю? А на фоточки любуюсь, девы свой макияж выкладывают. Когда попадаются подходящие образцы мейков, утаскиваю…

Ула принялась утешать, расхваливать искусство девушек, восхищаться узорами и теми наборами оттенков, что у таллиманок уже есть.

— Молчи лучше, не двигай лицом, а то я криво нарисую, будешь знать! — заворчала Лиза.

— Так ты же руки мне расписываешь, а вовсе не лицо, — засмеялась Ула.

Другая девушка с кисточкой в руках тут же отстранилась, пережидая приступ веселья у модели.

— А всё равно не мешай, не отвлекай. Краски водостойкие, специально для отпуска, для курорта, чтобы с макияжем можно было купаться. Так что, если мы криво нарисуем, смыть и переделать будет сложно.

Ула послушно затихла.

А затем пошла в бухту.

«Мне залезть в воду, чтобы было лучше видно? Краски водостойкие, узоры не смоются».

«Краски водостойкие, а вода солёная. Мало ли…»

«Красиво? Тебе нравится?»

«Нравится. Это необычно для меня. Мне ничего не приходится рисовать на коже, нужные изображения сами появляются в любой момент. А ты красивая всегда, хоть с красками, хоть без них. Я вижу и твой облик, и твою… м-м-м… ауру. Ты красивая вся целиком».

Ула зарделась.

«О чём поговорим сегодня?»

Но Уэно не успел ответить. На пляж пришёл Василий и позвал Улу поговорить на прощание с Фредом.

— Просто скажи ему своё твёрдое «нет», а мы все проследим, чтобы он ничего тебе не сделал. Я лично прослежу, буду рядом. Он обещал после этого убраться восвояси окончательно. Если он будет влиять на тебя, я это засеку.

Ула скроила брезгливую мину, но не возразила, послушно пошла следом за Василием.

«Я скоро вернусь», — передала она Уэно, карабкаясь на обрыв.

2.

Фред шагал к лагуне и смотрел только на яркое вишнёвое пятно впереди, но при этом отлично видел целую толпу ребят и девчонок вокруг этого пятна. А главное, он видел там космача.

Стоят, смотрят. Вот что им до этой девки? Она не их круга, они богатые, она нищая. Обслуга. Обслуга должна знать своё место и оставаться обслугой, а не лезть в элитные круги. Ах, да, это же он с Эрнестии, а большинство тут с Новой России, равноправие головного мозга, блять.

Фред, наконец, дошагал и остановился перед девушкой. И тут разглядел, как она расписана чуть не с ног до головы. Это она-то, что до сих пор не красилась вообще! Для кого это она так? Впрочем, не столь важно. Для кого-то она красится, значит, кому-то всё-таки даёт! Сука, стерва!

Он еле сдержался, чтобы не пришибить её тут же на месте, невзирая на свидетелей. Но начал разговор спокойно.

— У всего на свете есть цена. Скажи мне, чего ты хочешь? Что тебе дать, чтобы ты пошла со мной? Деньги? У меня их более, чем достаточно.

Ула покачала головой.

— Должность и карьеру? У меня много связей, я могу сделать тебя знаменитой на всю Галактику, будешь танцевать в лучших мюзик-холлах.

Ула испуганно попятилась.

— Я могу дать тебе всё, что ты хочешь — замки в средневековом стиле, самые модные шмотки, драгоценности! Ну? Что?

Ага, конечно, а сам единственный камушек из кармана утащил.

— Замуж? Хочешь за меня замуж? Я никому ещё такого не предлагал! Хочешь получить мою фамилию?

Ула отчаянно замотала головой, длинные волосы захлестнули шею. Он бы тоже с удовольствием придушил сейчас тупую девку. Но космач бдительно наблюдал за разговором.

Взять её замуж — легко. Особенно потому, что мгновенно можно развестись, когда она ему надоест.

Но девка всё мотала головой, подводя его к пределу, когда он плюнет на главного и боевитого свидетеля и прибьёт мерзавку одним ударом. Её ведь соплёй перешибёшь, а она всё кочевряжится!

И тут девушка будто почувствовала ту самую грань, отмерла и выдала:

— Замуж? Зачем?

Он даже на мгновение восхитился.

— Умница! И в самом деле — зачем? Поехали со мной просто так!

Но упёртая девка снова замотала головой.

— Я не хочу.

Черт! Придётся применить спецсредства.

— А-а-а, значит, не хочешь? — бархатный баритон прозвучал очень мягко и очень зловеще. — Ну, ладно, скоро захочешь. Вот как захочешь, приходи на причал в своём приметном комбезе. Я увижу и подхвачу.

Фред развернулся и зашагал обратно.

Кто-то не сдержался, облегчённо выдохнул.

Ула кинулась к бухте.

3.

Ула добежала до скального гребня, полезла наверх.

Она поняла, что сделал подлец Фред и чего никто не заметил, даже космач. Сама девушка не умела ничего подобного, но чётко ощущала, когда это делали с ней, ощущала движение тонких энергий.

Фред запустил ей вовнутрь энергетический сгусток. Этот нематериальный вражеский агент возбудит до умопомрачения, так, что тело скрутит от желания. И теперь молодой, ушлый хищник будет ждать, когда девушка добровольно и с песней к нему приползёт и станет умолять, чтобы он её трахнул, потому что сама она не сможет справиться со своим желанием.

А она справится. Не впервой. Правда, до сих пор настолько мощный наглец ей не попадался.

Надо срочно в воду, вода прохладная и способна очищать от дурной энергии. Правда, в основном, тогда, когда эта энергия снаружи, а не внутри.

Комбинезон обжигал кожу, причинял боль. Ула, шипя сквозь зубы, скатилась на песок, содрала с себя одежду, бросилась в воду и поплыла.

Прохладная вода не помогла. В животе словно ворочался паук, вкрадчиво трогал коготками чувствительные точки, постреливал молниями, щекотал пуховым тельцем нутро. Дурная, чужая энергия требовала выхода, требовала реализации, возбуждала до боли, до предела, до крика, срывающего горло.

Ула каталась по всему гроту, извивалась и стонала, еле удерживаясь, чтобы не заорать на всю бухту. Но к Фреду она не пойдёт, нет, ни за что, лучше сдохнуть. Не будет у этой властной сволочи ничего подобного, как в любовных романах, зря подлец размечтался.

— Хвост собакой не виляет, — хрипела она сама себе, корчась на куче водорослей. — И никакое «предающее тело» мною вилять не будет!

Из воды к ней робко потянулось щупальце.

«Ула. Доверяй мне, я могу помочь. Я знаю, что нужно делать, не раз видел на пляжах по ночам…»

Ула перекатилась по хрустящей куче, не замечая колких крошек на голой коже.

«Лучше бы ты, конечно, умел просто вынимать из тела дурную энергию. Я-то не умею… Делай, что хочешь, только помоги… Не могу, умираю…»

Из воды тут же взметнулись ещё несколько щупалец, осторожно оплели Улу, легонько прикоснулись к тонкой коже в разных местах, заволновались, завибрировали — на груди, на животе. Словно танцевали. Вода в бухте вторила движениям Уэно, тоже волновалась, тоже танцевала. Одно щупальце проникло между бёдер девушки, и дальше, внутрь. Присоски на кончиках щупалец были крошечные, как раз нужных размеров, они нежно пульсировали.