Дверь в небо, или Жизнь напрокат - Евгений Тарбеев

Выдался мне денек. Они что тут все с ума посходили — вешаются и все повеситься не могут? — я припомнил, где нахожусь, и все встало на свои места. Ведь здесь, как показывает мой небольшой, но продуктивный опыт, возможно все.

Сообразив, что через пару секунд он повесится, я деловито спросил у самоубийцы:

— У вас что стряслось?

— Не лезь не в свое дело. Иди куда шел, — огрызнулся «намылившийся».

Меня задело, что на мой благородный порыв выдернуть его из лап приближающейся смерти (а все-таки, куда они собираются с того света?), он так по-жлобски отреагировал.

— Ты вроде парень с головой, а голову в петлю суешь. Куда собрался сбежать? От себя не убежишь.

— Не учи ученого, — упирался, не желая вступать со мной в полемику, отходящий из мира иного.

Это было хуже всего. Он закрылся. Ушел в себя, отгородился, а для возвращения к жизни, его нужно к ней развернуть лицом. Я тоже не собирался сдаваться.

— Скажи, почему ты лезешь в петлю, и я без лишних разговоров пойду дальше.

— Чего ради? — усмехнулся мужчина.

— Из братской солидарности, — я попробовал перевести разговор на шутливый лад. — Может, мне тоже впору повеситься.

— Ступай своей дорогой, как будто ничего не видел, — мрачно рыкнул мой собеседник.

— Некуда мне идти. Я серьезно — хоть в петлю лезь.

— Вали отсюда!

— Ты в курсе, что полчаса назад уже повесился. Я видел тебя висящим вон на той дорожке, — для пущей убедительности я наугад показал рукой в гущу сада.

Видя, что я не унимаюсь и не дам ему спокойно удавиться, он вытащил голову из петли и опустился вниз, сел на скамейку.

Усталыми глазами посмотрел не меня. Ни искорки жизни. Я заметил на его шее круговой синяк и следы от веревки, как будто он сделал до этого десять попыток.

— Ну, повесишься ты еще раз. Решит ли это твои проблемы? Ты снова придешь сюда — будь уверен. Я-то знаю.

Мужчина заинтересовано слушал.

— Расскажи, что тебя сюда привело, — продолжал я уговаривать висельника. — И себе, и мне поможешь. Повеситься всегда успеешь…

— Понимаешь, я занимался бизнесом, — загробным голосом заговорил он. — Я отдал ему лучшие свои годы, трудился днем и ночью. А он пережевал мою жизнь и выплюнул. Я не вижу смысла жить дальше. Без дела — я ноль без палочки.

— Что случилось?

— Ровным счетом ничего. Я вкладывал деньги в многообещающие проекты и прогорал раз за разом. Я потерял чутье, как старая охотничья собака. Все люди моего круга достигли вершин, а я так и остался ни с чем. Некоторые злорадно смеются надо мной, некоторые жалеют. Невыносимо жить под таким давлением снаружи и внутри. Я все просчитывал на сто раз. Я брался за проекты с минимальным риском, которые должны были снова вывести меня на орбиту. Чем больше я старался: тем хуже оказывался результат. Я в долгах как в шелках.

— Бизнес штука такая. Вчера на коне, а сегодня в дерьме. Займись чем-нибудь маленьким. Пройди заново путь до вершины. Может ты забыл, что-то важное в том как это делается. Вот у тебя и не получается.

— Что ты знаешь о бизнесе?

Я уловил в его словах нотку презрения.

— Знаю. Я тоже бизнесом занимаюсь.

Гордиться особыми успехами мне не приходилось. Я вспомнил свои заваленные проекты. Те, что таковыми не являлись, находились в подвешенном состоянии, оттянув на себя деньги в виде затрат, а прибыли не приносили. У нас, в общем-то, схожие проблемы, только масштабы разные.

Тон разговора изменился. Мои слова он принял. Увидел во мне человека, который сможет его понять.

— Понимаешь, не могу я мелочевкой заняться. Все друзья по-крупному работают. Как бы это сказать…

— Западло, — подсказал я.

— Точно. Меня засмеют. Так опуститься… Нет, лучше в петлю.

— Разве ты уже не опустился? Говорю тебе — ты вешался несколько раз.

Горе-бизнесмен задумался. Видно ему очень тяжело было принять эту мысль. Я понял, что в петлю его как раз и загнало желание, чтобы было не хуже, чем у других. Он тяжело вздыхал и молчал. Я почувствовал, что нащупал корень проблемы, что нужно копать здесь и продолжил размышления вслух.

— На мой взгляд, ты слишком много уделяешь внимание тому, как будешь выглядеть в глазах других. Ты забыл самого себя, свою суть.

— Ты про что?

— То, что ты стал в собственных глазах тем, как оценивают тебя твои знакомые. А поскольку у твоих знакомых с бизнесом все в порядке, то их жалость и злорадство ты воспринимаешь как то, что ты находишься относительно них внизу социальной лестницы. А для тебя, крутого бизнесмена, это равносильно смерти. Механизм таков. Оценивай себя изнутри, а не со слов других. То, что у тебя внутри — в их одобрении не нуждается.

Видя, как в его глазах загорелся огонек, я обрел вдохновение.

— Ты видишь себя только в бизнесе, сросся с ним. Ты, по существу, есть твой бизнес. А поскольку он развалился, автоматически развалился и ты. Нет бизнеса — нет и тебя. Ведь так?

— Я на свою жизнь никогда так не смотрел, — разглядев за моими словами что-то для себя, он даже улыбнулся. Может не так, как обычно улыбаются люди, но то, что уголки его губ дернулись вверх, вспыхнуло для меня как путеводная звезда.

— Я считаю, тебе просто надо поменять занятие. Перестань заниматься бизнесом.

— Как это?

— Кем ты хотел стать в детстве?

— Ну, космонавтом… сыщиком… художником. Я больше всего мечтал стать художником.

— Рисовать умеешь?

— Умею. Художественную школу закончил.

— Ну, вот и рисуй картины.

— Ха! Да, пацаны со мной здороваться перестанут.

— А тебе надо, чтобы они с тобой здоровались или чтобы ты хорошо себя чувствовал? — я задал ему неудобный вопрос, который для него раньше не существовал. Мне его проблемы казались сущим пустяком. Как из-за неудач в бизнесе можно вешаться? Как не видеть таких простых вещей? Поет мне здесь, певец, фенечку про девочку!

— Они, конечно, далеки от искусства, но все-таки люди хорошие.

— Вот пусть хорошие люди, твои пацаны, и помогут тебе, — мне пришла отличная идея, и я тут же высказал ее. — И заодно пусть помогут другим хорошим людям. Откройте галерею, где будете выставлять картины молодых художников. Там ты сможешь сам картины писать. Будешь любимым делом заниматься и бизнес делать. Как бизнесмен ты сможешь грамотно дело организовать дело, по-современному.

— Можно завести интернет-магазин, — подхватил меня предприниматель. Моя идея ему понравилась. По его ожившему лицу можно было догадаться, что он уже рисовал в воображении образ будущей галереи, толпы покупателей, страничку магазина в сети и быстро растущую валютную выручку.

Я не хотел прерывать его грез. Похоже, миссия выполнена.

— Бывай, — сказал я и повернул на дорожку, уходящую вправо, ближе к улице. — У тебя все будет в порядке. Конечно, если в петлю не полезешь.

Возвращаясь на улицу, я проходил по аллеям, держа курс на возвышающиеся за деревьями здания. Их легко заметить из любой точки парка — очень высокие и вполне сошли бы за американские небоскребы. Выше них, самым значительным, соединяющим небо с землей, было Древо Жизни. В синеватой дымке, оно походило скорее на мираж, чем на реальный объект.

Мне хотелось поскорее выйти из мрачного парка. Я чувствовал себя очень неуютно. Здесь повсюду ощущалось присутствие смерти. Воздух был наполнен каким-то упадничеством и обреченностью. Мои ощущения подтверждались теми, кого я встретил и, хотелось бы верить, что я уберег хотя бы двух посягавших на собственную жизнь.

Потом, бросив взгляд за деревья на аллею, идущую под углом к моей и сходящейся с ней у входа в парк, я заметил висельников, воплотивших свои замыслы. Они висели, склонив головы, через равные промежутки, около каждой скамейки. Двое висели вместе. Жуткое место. И похоже на то, что в саду висельников я был единственным прогуливающимся.

Оценивая свой теперешний настрой, я вышел из парка и определил как аксиому, что точно не пожелаю вздернуться. Насмотревшись, как пытавшиеся убежать посредством петли, вынуждены предстать перед тем же выбором, я ни за что не хотел составить им компанию. Как там, в песенке: бороться и искать, найти и не сдаваться. Я усмехнулся: знал бы автор, в каких условиях пригодятся его строки. Избрав для верности направление, которым еще не пользовался, я зашагал прочь от инкубатора смерти с твердой верой, что больше сюда вернусь.

Действительно, парк остался позади окончательно. Я прошагал несколько кварталов. Улица изогнулась. По обеим сторонам тянулись однообразные слепые дома с заколоченными окнами. Я шел в полном одиночестве под серым низким небом карантинного уровня.

15

Вскоре дорога привела меня к каменному мостику, переброшенному через канал, разделяющий улицу. Я взошел на мост, чтобы перейти на другую сторону.

Внизу речка катила свои коричневато-зеленые воды с радужными маслянистыми пятнами и островками бытового мусора на поверхности. Непостижимо, но в двух десятках метров от себя, на другом берегу я увидел склонившегося на каменный парапет набережной рыболова, мужчину средних лет в очках и с обвисшими усами. Сначала я не заметил в его руках удочки. Решил, что прохожий остановился, чтобы посмотреть на реку. И понял, что передо мной не кто иной как рыбак, когда он взмахнул вверх руками, поднимая из воды улов, состоявший из рыбешки величиной с башмак средней величины. Сказать по правде, она и выглядела как рваный башмак — изогнута посередине, из бока вырван весомый кусок.