Затерявшийся в мирах - Кейт Лаумер

— Похоже, я знаю эту старуху, — мрачно заметил Лафайет. — Ну, она мне за все заплатит сполна!

— Потом мне приснился чудной сон: будто я летаю по воздуху. А проснулась я уже в какой-то комнате — передо мной сидит прилизанный старикашка, видно, брат той старухи, уж очень они похожи. Он принялся задавать мне дурацкие вопросы, я хотела уйти, а он меня не пускал. Ну, пришлось врезать ему как следует. Тут сразу стража набежала, меня схватили и приволокли сюда. — Свайнхильд вздохнула. — Я, может, и погорячилась немного, но у этого старикашки были такие холодные руки! Впрочем, все это пустяки! Я знала, что ты меня найдешь, Лейф! — И она ткнулась губами ему в ухо.

— Кстати, — зашептала Свайнхильд. — Я прихватила с собой наш завтрак. Не хочешь перекусить колбасой с сыром? Сыр, правда, слегка раскрошился — мне пришлось засунуть его под корсет…

— Нет, спасибо, — поспешно отказался Лафайет, высвобождаясь из объятий Свайнхильд. — Нам надо поскорее выбраться отсюда. Я сейчас вернусь в коридор и постараюсь достать ключи…

— Послушай, Лейф, а как ты попал сюда? Я не слышала, как открывалась дверь…

— Я прошел сквозь стену. Не удивляйся, в этом нет ничего особенного, я тебе потом все объясню. Но тебя я не смогу так вывести из камеры. Мне нужно будет открыть дверь. Поэтому посиди здесь, пока я…

— Ты опять оставляешь меня одну?

— Ничего не поделаешь, Свайнхильд. Сиди и жди меня. Я постараюсь вернуться побыстрее. Вряд ли поиск ключей займет много времени.

— Ну, что ж, тебе видней, Лейф. Но не задерживайся — я не люблю одна сидеть в темноте.

— Все будет хорошо, Свайнхильд. — Он погладил ее по плечу. — Постарайся думать о чем-нибудь приятном. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как я вернусь.

— Ладно, Лейф, прощай. Будь осторожен.

Лафайет ощупью добрался до стены и, включив плоскоход, шагнул вперед в тускло освещенный коридор. Ему опять пришлось привыкать к расплывающимся и сужающимся контурам предметов, окружающих его. В узком проходе, где он очутился, по-прежнему никого не было. Он отключил плоскоход — и предметы вновь приняли знакомые очертания. О’Лири осторожно прокрался вперед, к тому месту, где проход пересекался с другим коридором. Футах в двадцати от него в освещенном дверном проеме стояли двое стражников в малиновых ливреях. У одного из них — толстого парня с одутловатым лицом и всклокоченными волосами — с пояса свисала большая связка ключей. Не было никакой возможности незаметно подкрасться к нему. Пришлось опять нажать на кнопку плоскохода — стены коридора тотчас же расплылись, образуя переливающуюся завесу вокруг Лафайета.

— Смотри, ничего не перепутай, — строго приказал он сам себе. — Иди прямо, никуда не сворачивая; как только пройдешь двадцать шагов, материализуйся. Потом, пока они будут приходить в себя от изумления, быстро схвати ключи и исчезни опять. Понятно?

— Понятно, — ответил он себе же и двинулся вперед.

При первом же шаге коридор поехал куда-то в сторону и начал сужаться, превращаясь в пелену тумана. Лафайет протянул руку, но ничто не преграждало ему дорогу.

— Как бы не сбиться с пути, — сказал он вслух. — Но все равно надо идти дальше!

Лафайет испытывал странное чувство, двигаясь сквозь светящуюся молочную дымку. Поворачивая голову то вправо, то влево, он мог видеть, как навстречу ему плывут стены из стеклянных кирпичей. Казалось, что он идет сквозь бесконечное кривое зеркало. Пройдя пять шагов, О’Лири почувствовал легкое головокружение. Сделав еще пять, он вынужден был остановиться и глубоко вздохнуть, чтобы справиться с приступом морской болезни.

— Да, Пинчкрафт что-то явно не доработал, — сказал он задыхаясь. — Плоскоход еще рано предлагать покупателям.

О’Лири двинулся дальше. Сколько же шагов он сделал? Десять? Двадцать? Или…

Вдруг впереди что-то вспыхнуло и засверкало, окружая его со всех сторон. Взметнулся алый вихрь, заблестела медь. Прямо перед собой он увидел позвонки и студенистую розоватую массу…

Сделав усилие, Лафайет протиснулся вперед и вновь очутился на свободе. Он с облегчением вздохнул, пытаясь сориентироваться в темноте, которая вновь обступила его.

— Пинчкрафт даже не предупредил меня, что я смогу пройти сквозь человека, — пробормотал он задыхаясь.

Ему понадобилось целых пять минут, чтобы немного прийти в себя. Он снова двинулся вперед — сделал наугад пять шагов, затем еще два — так, на всякий случай. Потом он остановился и отключил плоскоход.

— Ты как здесь очутился? — услышал Лафайет удивленный голос. В ослепительных лучах солнца он на секунду увидел внутренний двор замка, словно освещенный вспышкой молнии, чью-то ухмыляющуюся физиономию, шляпу с перьями и занесенную над собой дубинку… Потом ему на голову обрушилась ближняя башня, и свет померк перед глазами.

X

— Одно могу сказать, ваше высочество, — этот мошенник будто из-под земли вырос. Стоит посреди тюремного двора и глазами хлопает — ну, точь-в-точь сова. — Голос ударял в виски Лафайету, словно океанский прибой о скалы в тропиках. — Я его вежливо так прошу пройти со мной, а он возьми да и выхвати нож. Ну, я его, конечно, и пальцем не тронул, говорю только: отдай нож, пожалуйста. А он вместо этого побежал, но поскользнулся на банановой корке, упал и ударился головой о булыжник Я тогда его аккуратненько поднял и принес сюда — ведь я же знаю, что вы, ваше высочество, очень беспокоитесь об этом заключенном. Хотя, сказать по правде, я никак не возьму в толк, что это вы с ним так носитесь. Я вот уже двадцать один год служу…

— Молчать, идиот! Тебе было приказано беречь его, как зеницу ока! Что это за шишка у него на голове размером с королевскую печать? Еще одно слово — и я прикажу скормить тебя пираньям!

Лафайет слушал и никак не мог сообразить, где он находится. С трудом приоткрыв один глаз, он обнаружил, что стоит, поддерживаемый сзади стражником, посреди просторной комнаты, украшенной гобеленами, канделябрами, коврами, зеркалами в позолоченных рамах и дорогой мебелью из темного дерева. Прямо перед ним в удобном кресле сидел великолепно одетый седоволосый мужчина. Правильные черты его лица, столь хорошо знакомые Лафайету, были искажены гневом.

— Го-го-го-го, — залепетал О’Лири.

— Сержант, если он повредился рассудком, тебе не сносить головы! — взвизгнул седовласый. Он встал с кресла и подошел к Лафайету.

— Лоренцо, — заговорил он. — Лоренцо! Ты меня узнаешь? Это я, принц Крупкин. Ты понимаешь, что я говорю? — Он внимательно посмотрел О’Лири в лицо.

— Я… я… вас понимаю, — с трудом проговорил Лафайет. — Но… но… вы… вы…