Случайный ребёнок. Шанс на счастье - Виктория Вишневская

квартиру с таким выражением лица. Первый был незабываем. Мы оба были пьяны и… Нет. Всё прекрасно помню. Как она теряла голову, извивалась на простынях.

И чёрт. Хочу ещё.

Но пока мне светят только негативные эмоции и претензии от этой неугомонной девчонки.

Первая – летит сразу же.

– Ты заплатил ему, и он тебя выписал?

Какая проницательность!

Делаю шаг в сторону, освобождая проход.

– Не стой на площадке. Лишние уши нам ни к чему.

Кивает. Проходит мимо. Ловлю запах сирени, исходящий от её волос.

Мрак.

Как бы не впиться в её губы и не изнасиловать прямо тут…

– Ты на вопрос не ответил, – разувается. Сегодня на каблуках. Странно. Где же её любимые кроссовки?

– Да. Дал денег, – не вижу смысла лгать. Прохожу вглубь гостиной и плюхаюсь на диван. Взгляд за проклятое джакузи хватается.

Представляю Миру в нём. Обнажённую либо в купальнике. Как она водит рукам по своему сногсшибательному телу, размазывая гель…

Млять!

– Ты чего замолчал? – тычет в меня пультом от плазмы. Села напротив, на дистанции, словно боясь. Я бы тоже не стал. У меня явный недостаток секса. И этой девчонки, закидывающей ногу на ногу. – С ума сошёл раньше времени? У тебя куча…

– Знаю, – прищурившись, перебиваю. Устал это слушать уже. Сначала врач, потом Егор. Взял его на всякий случай с собой, пока ехал за рулём. Как страховку.

Рана, чёрт возьми, не смертельная! Всё могу, всё делаю. Иногда ноет. Но машину водить могу. Всё нормально. А тут…

Меня как школьника родитель отчитывает.

– Я здоровый мужик, Мир. Справлюсь.

– Ты хоть кого-нибудь нанял для ухода? Перевязки?

– Нет, – кривлюсь. Нахрена? – Раз в день могу и сам сделать.

– Ну, конечно, – всплескивает руками.

А я расслабленно откидываюсь на спинку дивана. Забавляет её поведение. Эта реакция.

Постойте-ка…

– А ты что, переживаешь за меня? – невольно улыбаюсь.

– Представь себе, – шипит как змея.

Сладкое удовольствие как мёд растекается по венам, и заставляет биться сердце быстрее.

Удивлён. Очень.

– И не зря, – указывает своим пальчиком. – Нужно обрабатывать её три раза в день. И как только кровь идти перестанет, бинты можно снимать.

– А ты откуда знаешь? – не припоминаю за ней медицинского образования.

Закатив глаза, лезет в свою сумочку и достаёт оттуда листок. Протягивает мне.

– Буденко просил передать.

Тот старик? Заботливый. Деньги взял, но не отмахнулся. Заботится вон.

– Спасибо, – принимаю из её тонких и аккуратных пальцев.

А она победно руки на груди скрещивает и своим нежным голоском, с вызовом проговаривает:

– Может, покажешь, как ты умеешь? Я гляну, успокоюсь и спокойно уйду. Меня дочка ждёт.

Вот неугомонная!

– Иди. Тебя ждут.

Дочка.

Её.

Не наша…

– Ты только за этим пришла? – интересуюсь.

– А ты тему не переводи, – вздыхает. И тут же встаёт с дивана. Оставляет на нём сумку. – Артур, ты…

Хочет сказать что-то грубое.

А меня это только веселит. Встаю следом, оказываюсь возле неё и смотрю вниз. Маленькая девочка, что достаёт мне макушкой до плеча. Обожаю этот вид. На её темные волосы, хрупкие плечи и мою любимую грудь, обтянутую белой футболкой.

– Что? – выдыхаю. А руки сами тянутся к её талии. Наклоняюсь. Нужно подхватить её, поднять и впиться в эти сочные, красноватые губы.

А затем целовать до нехватки дыхания.

– Скажи, – скорее даю указание, чем прошу. – Придурок?

– Ты… – тихо срывается с её уст. – Попал в точку. Но…

Толкает меня ладонями в грудь.

– Сядь. Помогу тебе на этот раз, – и взгляд отводит. – А потом ты всё же наймёшь кого-нибудь в помощь…

Последние слова говорит неуверенно. Но я сажусь, так и не дотронувшись до неё.

Играю по правилам Миры только потому, что она снимет повязку. Дотронется пальчиками до моей кожи. Обожжёт, оставит след. Который буду трогать пальцами и вспоминать её прикосновение ещё долгое время.

– Давай, – говорю с каким-то вызовом. В тон ей. – Покажи.

Поджимает губки и осматривается по сторонам, что-то разыскивая.

– Ты лекарства купил?

– Купил.

– И где они?

– Прямо на столике, – смеюсь над ней. Не заметить целый пакет?

Растерянно переводит внимание на журнальный столик. Хватает пакет и достаёт оттуда разные и ещё не вскрытые коробочки с мазями, спреями.

Садится рядом.

Приятно.

Она волновалась и пришла сюда. Даже решила обработать рану.

– Там сказано, что коже нужно давать дышать. Всё чаще и чаще. Как только кровь перестанет идти.

– Уже почти.

Кивает.

– Разденься.

– Какое предложение… – усмехаясь, хватаюсь за пуговицы и снимаю с себя рубашку. Играю мышцами пресса, груди. И напрягаю немного руку, показывая Мире то, что она однажды целовала. – Ради тебя готов снять всё. Штаны надо?

Смущённо смотрит на пакет, доставая всякую муть.

И возвращается к плечу.

– Нет необходимости.

Дотрагивается подушечками пальцев, посылая ток во всё тело. И это вызывает долбаную истому. Как же хорошо. Приятно. Ощущать её тепло. Рядом.

– Зачем ты пришла? – выдаю.

Странно это. Я хочу, чтобы она осталась. Обнять её, накинуться, смять губы в поцелуе и вспомнить все, что было в нашем прошлом. И по этой же причине желаю, чтобы она ушла.

Нельзя сорваться.

– Слишком хорошо тебя знаю. Подумала, что ты не справишься.

Усмехаюсь, опускаю взгляд на своё запястье и золотистые часы. Сделаю вид, что так и есть.

Молчу, когда она колдует над плечом, обрабатывая шов.

– Кстати, не всё так плохо, как я думала…

Киваю.

Не хочу, чтобы это заканчивалось. Тихо, спокойно. А внутри бабочки летают.

Прыснув ещё раз каким-то средством, Мира встаёт, обходит диван и хватается за бинты. Перевязывает плечо, затягивая.

– Не больно?

– Нет.

И снова тишина.

Непривычно. Но так тепло.

Скоро это закончится.

И она уйдёт…

– Артур… – ласковый и нежный голос разрушает изнутри. Чёрт, у неё даже он красивый… В ней есть хоть один изъян? Тот самый, который меня оттолкнёт. – На самом деле… Я пришла поговорить.

– О чём?

Могу только догадываться. О Славе. Та считает меня отцом благодаря младшей сестре Миры. Трудно посчитать как-то иначе.

Всё вышло слишком удачно, что мы и сами не поняли, как это произошло.

Случайность.

Маленькая, но такая меткая.

И именно о ней Мирослава желает поговорить.

Но не торопится.

– Давай, заноза, поторопись, – подгоняю её. Уже знаю. У девочки есть надежда на отца. А его – нет. И нужно это решить.

– Я… – замолкает. Затягивает бинт сильнее. – Пришла попросить тебя об одной просьбе.

Поскорее бы. Её касания меня сейчас убьют.

– Тогда ты предложил мне стать мамой Славы. И… Я тут подумала… Если ты ещё хочешь…

Распахиваю глаза, не догоняя о чём она.

Поворачиваю голову и смотрю на неё через